Мой худший друг - Мария Николаевна Высоцкая

Захлопываю рот и перевожу взгляд в дверной проем.

Меня колотит, и я абсолютно не знаю, куда себя деть. Не думала, что этот день так закончится. Совсем-совсем.

– Я… – шумно выдыхаю. Заглядываю ему в глаза в поисках поддержки, но сегодня он, видимо, помогать не намерен.

Пока я собираюсь с мыслями, Тим отталкивается от столешницы, а потом протягивает мне руку.

– Ужасы или комедия?

– Что?

– Смотреть будем ужасы или комедию? – сжимает мою ладонь.

– Ужасы…

– Отличный выбор.

Азарин улыбается. Едва заметно. Но этого мне хватает, чтобы расслабиться. Выдохнуть и просто сделать шаг.

В спальне есть плазма. Но Тим запускает прожектор, вытягивая из-под потолка белый экран.

– Одолжишь футболку и…

Он на меня не смотрит. Бросает из-за плеча:

– В гардеробе сама поройся.

Кивает затылком на дверь и открывает ноутбук.

– Спасибо.

Поджимаю губы и открываю эту самую дверь. В гардеробной сразу загорается свет. Пробежав взглядом по полкам, вешалкам и шкафчикам, беру черную футболку, которая мне вполне сойдет за платье, и быстро переодеваюсь. Волосы заплетаю в косу.

Когда возвращаюсь в спальню, вижу, что на экране уже замерло название фильма, который Азарин, видимо, поставил на паузу. Сам лежит на кровати. В одной руке телефон, вторая убрана за голову. Нога закинута на ногу.

В комнате больше не горит свет, ее освещает лишь прожектор и тонкая полоска света из коридора.

Как только я оказываюсь в спальне, Тим отрывается от смартфона и бросает его на тумбочку. Смотрит. В его глазах отражаются блики света прожектора.

Мы замираем так на несколько секунд. Я стою и не знаю, что можно сказать. Переминаюсь с ноги на ногу. Тим же продолжает молчаливо на меня пялиться, а потом резко перекатывается на другую сторону кровати. В одно движение откидывает одеяло, видимо демонстрируя немое приглашение.

– Спасибо, – юркаю в это укрытие, быстренько накрываясь почти по самую шею.

Мы лежим рядом. Я – под одеялом, Тим – поверх. На нем все те же джинсы и футболка.

Когда начинается фильм, я изо всех сил стараюсь вникнуть в суть, но спустя минут десять понимаю, что просто не смогу этого сделать. Все эти картинки и слова проходят фоном. Все, что меня сейчас волнует, это теплая ладонь на моем плече и твердая грудь, в которую я упираюсь виском…

– Помнишь, на дне рождения моего папы, – запрокидываю голову так, чтобы видеть его лицо, но по итогу вижу только подбородок, – ты завалился в мою комнату с какой-то девчонкой… Она рылась в моих вещах, а ты смеялся, когда я пришла и застала вас.

– Помню. Я просто разозлился.

Просто разозлился и решил в очередной раз подпортить мне жизнь…

– На что? – непонимающе на него смотрю, теперь уже подтягиваясь к изголовью кровати. Усаживаюсь поудобнее, скрещивая ноги.

– Ты была со своим Антошкой.

– И?

Азарин смотрит на меня как на дурочку, и я решаюсь озвучить предположение:

– Ты меня ревновал?

Внутри загорается искра любопытства, смешанного с теплотой. Если он сейчас скажет да, я просто не знаю, что со мной будет. Возможно, просто лопну от переизбытка чувств.

– Ревновал, – Тим упирается локтем в подушку, разворачиваясь ко мне лицом. – Только сам этого тогда не понимал.

Пытаюсь скрыть улыбку, но с треском проваливаюсь. Губы растягиваются от уха до уха. Я сижу счастливая и обалдевшая.

– А в школе? Когда я пришла, ты…

– Я делал много тупых вещей. Я в курсе. Извинялся уже.

Теперь говорит уже холоднее. Тверже, будто хочет закрыть эту тему одной лишь интонацией.

– Почему не хотел, чтобы я переводилась…

– Мы смотрим фильм.

– Мы разговариваем, – широченно улыбаюсь. – Мне интересно, я хочу с тобой разговаривать.

Сжимаю его ладонь с полной уверенностью, что подействует.

– Неважно, почему не хотел. Сейчас это значения не имеет.

– Тим!

– Поцелуешь, скажу, – заявляет этот нахал. – С языком.

Взглянув ему в глаза, наполняюсь решительностью.

Обхватываю его лицо ладонями. Подаюсь чуть вперед, не замечая, как с ног сползает одеяло, и касаюсь его губ своими.

Пока просто к ним прижимаюсь. Пробую на вкус. Хотя за сегодня уже и так напробоваться успела.

Азарин не шевелится. Его руки меня не касаются. Он дает полную свободу действий. Сейчас, наверное, самое время растеряться. Но я кремень.

Дотрагиваюсь кончиком языка его губ и начинаю активно тянуть носом воздух. Затылок стягивает от напряжения. Шею и плечи уже одолевают мурашки.

Тим терпит недолго. Буквально через минуту перехватывает инициативу, вдавливая меня в матрас. Поцелуй становится горячее. Да вся атмосфера вокруг нас такой становится.

Чувствую его руку под футболкой и сразу распахиваю глаза. Отрываюсь от терзающих губ с тихим шипением.

– Мы дог… вар… лись, – говорю несвязно, но суть, думаю, он улавливает.

Упирается ладонью в кровать, рядом с моей головой, а вторую медленно вытаскивает из-под футболки.

– Помню.

– Так почему не хотел?

– Потому что думал, что у меня нет шансов.

– Шансов?

– Быть с тобой.

Это звучит так трогательно… Чувствую, как мои глаза заплывают пеленой слез. Они пробиваются так некстати. Вечные предатели. Хочется спрятаться.

Только бы Тим не увидел. Только бы не увидел. Закрываю глаза. Считаю до десяти, вдыхая запах мужского парфюма, который за этот день пропитал меня насквозь. Прижимаюсь к Тиму всем телом, крепко обвивая его шею руками.

Мы заснули в обнимку. И вовсе не под разными одеялами…

Открываю глаза. В комнате темно. Единственное, что выдает утренние часы, мой разрывающийся телефон с поставленным на семь утра будильником.

Вытягиваю руку, чтобы выключить эту громкую трель, но тут же замираю, потому что кое-что в Азаринских штанах многозначительно упирается мне в бедро. О мужской физиологии я знаю если не все, так многое. Врачом же быть