Истина - Эмиль Золя

— Увы, мой дорогой учитель! На васъ выпущена цѣлая свора! Вѣрьте, что теперь я буду всецѣло на вашей сторонѣ; меня не выбрали, и я смѣло могу стоять во главѣ оппозиціи… Когда я былъ мэромъ, мнѣ часто неловко было признавать справедливость вашихъ дѣйствій: вы знаете, я былъ избранъ лишь большинствомъ двухъ голосовъ, и это тормозило мою дѣятельность; нерѣдко я долженъ былъ выступать противъ васъ, хотя въ душѣ стоялъ на вашей сторонѣ… Но теперь мы пойдемъ рука объ руку; у меня одно желаніе — сразиться съ Филисомъ и смѣстить его съ той позиціи, которую онъ занялъ. Вы отлично поступили, снявъ картины духовнаго содержанія: ихъ не было во времена Симона, и онѣ не должны были висѣть въ вашей школѣ.

Маркъ не могъ не улыбнуться.

— Когда я говорилъ вамъ, что ихъ надо убрать, вы всякій разъ поднимали крикъ и говорили мнѣ, что надо быть осторожнымъ, не раздражать родителей, не давать лишняго оружія въ руки противниковъ.

— Но вѣдь я признался вамъ, въ какомъ положеніи находился! Увѣряю васъ, что управлять такимъ городомъ, какъ Мальбуа, не легкая задача; здѣсь партія клерикаловъ такъ сильна, что никогда нельзя было знать, кто возьметъ перевѣсъ: они или свободомыслящіе… Въ эту минуту наше положеніе не блестяще, — это правда. Но все равно, не надо терять мужества, и мы, въ концѣ концовъ, зададимъ такую трепку клерикаламъ, что они сразу слетятъ со своего мѣста, а мы явимся настоящими хозяевами страны.

Такое благородное мужество этого въ сущности добраго, хотя и тщеславнаго, человѣка очень порадовало Марка.

— Я увѣренъ въ побѣдѣ,- сказалъ онъ.

— Дѣло въ томъ, что Филисъ теперь очутился какъ разъ въ томъ же положеніи, въ какомъ былъ я: а онъ выбранъ большинствомъ двухъ голосовъ, которые отнялъ у меня. Если я впадалъ въ нерѣшительность благодаря этому незначительному большинству, то и онъ не осмѣлится ни на какое рѣшительное дѣйствіе, боясь потерять свое мѣсто. Мнѣ подобное состояніе духа хорошо знакомо.

Онъ громко разсмѣялся, питая въ душѣ ненависть здороваго, жизнерадостнаго человѣка противъ тщедушнаго Филиса, чернаго, невзрачнаго человѣчка со злыми губами и острымъ носомъ. Онъ былъ когда-то фабрикантомъ, но прекратилъ дѣла послѣ смерти жены; у него было около десяти тысячъ годового дохода, но откуда у него явилось такое богатство — это было покрыто мракомъ неизвѣстности. Филисъ жилъ очень скромно, почти никогда не принималъ гостей; у него была толстая бѣлокурая служанка, про которую злые языки говорили, что она пользовалась большимъ вліяніемъ на своего господина. У Филиса была дочь лѣтъ двѣнадцати, Октавія, которая воспитывалась у сестеръ-визитокъ въ Клермонѣ, и сынъ Раймондъ, котораго онъ помѣстилъ въ Вальмарійскую коллегію, надѣясь впослѣдствіи опредѣлить его въ Сенъ-Сирское училище. Отдѣлаввшсь отъ своихъ дѣтей, онъ совершенно уединился, исполняя въ точности всѣ обрядности религіи; онъ вѣчно шептался съ особами, облаченными въ черныя рясы, и являлся точнымъ исполнителемъ требованій конгрегацій. Его выборъ въ мэры явился слѣдствіемъ той обостренности отношеній и той борьбы, которая возникла въ Мальбуа между клерикализмомъ и приверженцами свѣтской власти.

— Значитъ, я могу разсчитывать, что вы меня поддержите съ тѣми членами муниципальнаго совѣта, которые остались на вашей сторонѣ? — спросилъ Маркъ.

— Разумѣется! — воскликнулъ Даррасъ. — Но все-таки будьте осторожны и не впутайте насъ въ слишкомъ рискованное дѣло.

Борьба началась со слѣдующаго дня. Савенъ, чиновникъ, отецъ Ахилла и Филиппа, явился первымъ застрѣльщикомъ. Онъ пришелъ въ школу въ своемъ узкомъ, поношенномъ сюртукѣ, жалкій и худой, и высказалъ желаніе переговорить съ учителемъ.

— Вы знаете, надѣюсь, кто я, господинъ Фроманъ? Я — республиканецъ самаго радикальнаго образа мыслей, и никто не можетъ заподозритъ меня въ томъ, что я заодно съ аббатами. Тѣмъ не менѣе я пришелъ, какъ представитель цѣлой группы семействъ, просить васъ, чтобы вы снова повѣсили на стѣнахъ вашей школы картины духовнаго содержанія, которыя вы сняли. Религія необходима дѣтямъ и женщинамъ… Согласенъ, что въ школу не слѣдуетъ допускать аббатовъ, но картины — это совсѣмъ другое дѣло.

Маркъ пожелалъ узнать, отъ имени какихъ семействъ онъ явился къ нему.

— Если вы пришли не по одному своему личному желанію, то скажите мнѣ, кто васъ послалъ.

— О, такое выраженіе не совсѣмъ точно: они не послали меня; я переговорилъ только съ Долуаромъ и фермеромъ Бонгаромъ; и узналъ, что и они васъ также осуждаютъ, какъ и я. Только, видите ли, они не хотятъ обратить на себя вниманія открытымъ протестомъ, — это неудобно. Я самъ многимъ рискую, выступая открыто противъ вашего распоряженія; мое начальство можетъ не одобрить моего поведенія. Но во мнѣ говоритъ голосъ отца семейства, у котораго есть свои обязанности. Какъ мнѣ справиться съ моими сорванцами, Ахилломъ и Филиппомъ, если вы не зададите имъ острастки путемъ религіи? Моя дочь Гортензія нынче конфирмовалась и привела въ восторгъ весь Мальбуа своимъ примѣрнымъ поведеніемъ. Мадемуазель Рузеръ водила ее въ церковь и сдѣлала изъ нея совершенство… Сравните, прошу васъ, свое вліяніе на моихъ мальчиковъ съ вліяніемъ мадемуазель Рузеръ. Сравненіе будетъ не въ вашу пользу.

Маркъ спокойно улыбнулся. Онъ хорошо зналъ эту дѣвочку Гортензію, которую ему хвалилъ отецъ. Маркъ нерѣдко ловилъ ее въ саду, куда она забиралась, перелѣзая черезъ заборъ, и шалила по угламъ съ мальчиками. Да, онъ самъ часто сравнивалъ своихъ учениковъ, которымъ онъ понемногу сообщилъ здравыя понятія о жизни и любовь къ истинѣ, съ сосѣдними ученицами мадемуазель Рузеръ; эти дѣвочки до мозга костей были проникнуты клерикализмомъ; онѣ были сотканы изъ притворства, и большинство было совершенно испорчено. Какъ бы онъ хотѣлъ имѣть въ своей школѣ и этихъ дѣвочекъ, которыхъ воспитывали среди мистическихъ бредней, разжигая ихъ страсти: имъ тогда не надо было бы перелѣзать черезъ заборъ, чтобы вкушать запрещенный плодъ, который имъ представляли чудовищнымъ грѣхомъ! Нѣтъ другого болѣе разумнаго воспитанія, какъ совмѣстное обученіе мальчиковъ и дѣвочекъ; только такая школа можетъ создать счастливое поколѣніе будущаго. Маркъ просто отвѣтилъ:

— Мадемуазель Рузеръ исполняетъ свой долгъ такъ, какъ она его понимаетъ; я тоже исполняю то, что считаю своимъ долгомъ… Еслибы родители помогали мнѣ, дѣло воспитанія и просвѣщенія шло бы гораздо успѣшнѣе.

Савенъ сразу разсердился и приподнялся на своихъ коротенькихъ ножкахъ.

— Что же вы хотите сказать? Что я подаю плохой примѣръ своимъ дѣтямъ?

— О, нѣтъ! Только все то, чему я учу дѣтей, опровергается тою обстановкою, въ которой они живутъ. Правда становится опасной; разумъ подвергается гоненію, какъ будто его недостаточно для того, чтобы человѣкъ былъ честенъ.

Для Марка всегда было большимъ огорченіемъ, что въ своей дѣятельности ему приходилось встрѣчать противодѣйствіе со стороны родителей учениковъ, между тѣмъ какъ онъ мечталъ о томъ, чтобы ускорить возрожденіе народа. Еслибы ребенокъ, придя домой, увидѣлъ подтвержденіе того, что ему говорилось въ школѣ, увидѣлъ воочію права и обязанности истиннаго гражданина, которыя Маркъ старался внушить дѣтямъ, сколь многимъ легче показался бы ему его трудъ! Между родителями и наставникомъ необходима общность стремленій, иначѣ учитель не въ состояніи многаго сдѣлать, не въ состояніи проникнуть въ душу ребенка; родители должны продолжать и дополнять то, что даетъ школа; они должны идти рука объ руку съ учителемъ по тому пути, который ведетъ къ истинѣ и справедливости. Какое горе испытывалъ Маркъ, видя, что они не только ему не помогали, но даже разрушали то, что онъ созидалъ, просто по незнанію и подъ вліяніемъ той путаницы, которая мѣшала имъ здраво смотрѣть на жизнь.

— Я буду кратокъ, — продолжалъ Савенъ: — вы должны повѣсить картины въ классѣ, господинъ Фроманъ, если хотите жить съ нами въ мирѣ, а мы этого искренно желаемъ, потому что мы считаемъ васъ за хорошаго преподавателя.

Маркъ снова улыбнулся.

— Благодарю васъ… Но скажите, почему госпожа Савенъ не пришла вмѣстѣ съ вами? Она имѣла бы большее право поставить такое требованіе, потому что, сколько мнѣ извѣстно, ваша жена посѣщаетъ церковь.

— Да, она занята религіей настолько, насколько это необходимо для каждой честной женщины, — отвѣтилъ Савенъ очень сухо. — Пусть она лучше ходитъ въ церковь, чѣмъ обзаводится любовникомъ.

Онъ посмотрѣлъ на Марка подозрительнымъ взглядомъ, подъ вліяніемъ болѣзненной ревности; въ каждомъ мужчинѣ онъ видѣлъ соперника. Почему этотъ преподаватель высказалъ сожалѣніе, что его жена не пришла вмѣстѣ съ нимъ въ школу? Вѣдь она два раза приходила сюда, чтобы объяснить Марку, почему ея сыновья не пришли въ классъ. Онъ заставлялъ ее еженедѣльно исповѣдываться у отца Ѳеодосія, главы капуциновъ, надѣясь, что исповѣдь остановитъ ее на краю преступленія. Его жена сперва посѣщала церковь только затѣмъ, чтобы избѣгать домашнихъ ссоръ; но теперь она съ удовольствіемъ ходила на исповѣдь, такъ какъ отецъ Ѳеодосій былъ очаровательный мужчина, и о немъ мечтали всѣ молодыя исповѣдницы.