Истина - Эмиль Золя

Маркъ почувствовалъ, что положеніе его становится очень опаснымъ. Миньо началъ уже собирать свои вещи съ отчаянною рѣшимостью, увѣренный, что и онъ будетъ унесемъ въ общемъ крушеніи вмѣстѣ со своимъ начальникомъ, на сторону котораго онъ перешелъ. Мадемуазель Рузеръ не скрывала своего торжества и побѣдоносно выступала во главѣ своихъ ученицъ, направляясь съ ними въ часовню Капуциновъ. Отецъ Ѳеодосій и даже самъ кюрэ Кандьё въ церкви св. Мартина говорили о близкомъ возмездіи всѣмъ безбожникамъ; подъ этимъ подразумѣвалось, что священныя картины будутъ снова повѣшены въ школѣ. Къ довершенію несчастья, Маркъ, встрѣтивъ Дарраса, почувствовалъ съ его стороны сильное охлажденіе: очевидно, и этотъ человѣкъ покинулъ его, боясь потерять даже то республиканское меньшинство, которое поддерживало его въ муниципальномъ совѣтѣ.

— Что дѣлать, мой милый! Вы зашли слишкомъ далеко, и въ настоящую минуту мы не можемъ слѣдовать за вами. Негодяй Филисъ такъ и слѣдитъ за мною, и я рискую провалиться вмѣстѣ съ вами, что вовсе нежелательно.

Маркъ въ отчаяніи бросился за совѣтомъ къ Сальвану. Онъ представлялъ послѣднее убѣжище, гдѣ Маркъ еще надѣялся найти вѣрную поддержку. Онъ засталъ Сальвана мрачнымъ, озабоченнымъ, почти недружелюбнымъ.

— Плохи дѣла, мой другъ! Де-Баразеръ молчитъ и, видимо, настроенъ не въ вашу пользу; я опасаюсь, что онъ пожертвуетъ вами, видя, какъ со всѣхъ сторонъ противъ васъ ведется форменная атака… бытъ можетъ, вы все-таки поторопились.

Маркъ почувствовалъ осужденіе своихъ дѣйствій даже со стороны этого вѣрнаго друга и воскликнулъ въ отчаяніи:

— И вы… и вы, мой дорогой учитель!

Но Сальванъ въ волненіи взялъ его за обѣ руки.

— Нѣтъ… нѣтъ, мой другъ, не сомнѣвайтесь во мнѣ! Я всею душою на вашей сторонѣ и готовъ защищать васъ всѣми силами. Но вы не подозрѣваете, какія трудности возникли изъ вашего простого и вполнѣ логичнаго поступка. Наша нормальная школа считается въ настоящее время главнымъ источникомъ зла; ее называютъ очагомъ невѣрія. Даже ректоръ, спокойный и уравновѣшенный Форбъ, видимо волнуется, опасаясь, какъ бы его мирное существованіе не было нарушено… Де-Баразеръ — очень ловкій человѣкъ, но справится-ли онъ съ настоящимъ опаснымъ кризисомъ? Вотъ вопросъ!

— Что же дѣлать?

— Ничего. Выжидайте. Будьте мужественны и тверды, повторяю вамъ. А пока обнимите меня, и будемъ уповать на торжество истины и справедливости.

Прошло еще два мѣсяца, въ продолженіе которыхъ Маркъ выказалъ чудеса мужества и стойкости въ отвѣтъ на всѣ тѣ оскорбленія, которыми его осыпали со всѣхъ сторонъ. Онъ старался не замѣчать той грязи, которою забрасывали порогъ его двери. Онъ продолжалъ заниматься своимъ классомъ, проявляя обычную веселость и бодрый подъемъ духа, и съ поразительнымъ благородствомъ исполнялъ свою ежедневную задачу, обучая словомъ и дѣломъ ввѣренныхъ его попеченіямъ ребятъ; онъ старался вселить въ нихъ любовь къ труду, къ истинѣ и справедливости.

На всѣ оскорбленія и всю грязь, которыми осыпали Марка его сограждане, онъ отвѣчалъ тѣмъ, что любовно и заботливо относился къ ихъ дѣтямъ. Онъ всѣми силами стремился воспитать дѣтей въ лучшихъ чувствахъ, чѣмъ тѣ, которыя выказывали ихъ отцы; онъ сѣялъ лучшее будущее на нивѣ, испорченной злобнымъ невѣжествомъ. Окруженный любознательнымъ міромъ дѣтскихъ пробуждающихся умовъ, Маркъ проникался ихъ свѣжестью, ихъ чистотою и ихъ стремленіемъ познать всѣ тайны природы, которая манила ихъ пробуждающуюся жажду истины; Маркъ усердно работалъ, увѣренный, что каждый его шагъ на почвѣ научныхъ изслѣдованій подготовляетъ этихъ дѣтей для лучшей, совершенной жизни, когда люди будутъ настолько умны, что проникнутся чувствомъ братской дружбы и любви, послѣ того, какъ покорятъ себѣ силы природы знаніемъ и трудомъ. Всю эту толпу ребятъ надо было ежедневно спасать отъ позорнаго вліянія лжи и коварства, и это сознаніе придавало ему бодрость и силу. Онъ ждалъ со спокойною улыбкою на мужественномъ лицѣ того удара, который долженъ его сразить, и каждый вечеръ ложился спать, радостный и довольный, что исполнилъ въ тотъ день свой долгъ.

Однажды утромъ «Маленькій Бомонецъ» объявилъ съ торжествующимъ восторгомъ, что отставка «отравителя», какъ звали Марка, подписана. Наканунѣ Маркъ узналъ, что графъ Сангльбефъ еще разъ побывалъ въ префектурѣ, и въ немъ угасла послѣдняя надежда; онъ понялъ, что участь его рѣшена. Вечеромъ того дня онъ скорбѣлъ душою. Покончивъ съ занятіями въ классѣ и распустивъ всю веселую ватагу мальчиковъ, которымъ онъ говорилъ о лучшемъ будущемъ, Маркъ поддался горькому отчаянію. Онъ думалъ о своемъ созидательномъ трудѣ, которому внезапно будетъ положенъ конецъ, обо всѣхъ дорогихъ дѣтяхъ, которымъ онъ, быть можетъ, далъ послѣдній урокъ. Ихъ отнимутъ у него и передадутъ въ руки какого-нибудь человѣка, по невѣдѣнію способнаго испортить ихъ характеръ и затемнить ихъ умъ; всему, что было ему дорого въ жизни, грозитъ полное разрушеніе. Онъ легъ спать въ таколъ мрачномъ настроеніи, что Женевьева спросила его съ участіемъ:

— Ты страдаешь, мой дорогой другъ?

Маркъ сперва ничего не отвѣтилъ. Онъ зналъ, что она перестала сочувствовать его идеямъ, и въ послѣднее время избѣгалъ всякаго разговора, который могъ бы вызвать мучительное объясненіе; въ душѣ онъ каялся, что не въ силахъ дѣйствовать съ прежнею энергіею и склонить свою жену исповѣдывать тѣ же принципы, какихъ держался самъ. Хотя онъ давно уже не посѣщалъ бабушку и мать Женевьевы, но у него не хватало мужества запретить ей ходить въ этотъ мрачный домъ, который грозилъ разрушить его семейное счастье. Всякій разъ, когда Женевьева возвращалась отъ бабушки, онъ чувствовалъ съ ея стороны все большее и большее отчужденіе. Особенно въ послѣднее время, когда на него напала вся стая черныхъ рясъ, Марку было больно слышать, что бабушка и мать жены всюду отрекаются отъ него и говорятъ, что онъ позоритъ всю ихъ семью.

— Отчего ты не отвѣчаешь, мой дорогой? Неужели ты думаешь, что твое горе — не мое горе?

Онъ былъ тронутъ и, обнявъ ее, сказалъ:

— Да, у меня большое горе. Но всѣ эти непріятности для тебя не совсѣмъ понятны, потому что ты смотришь на нихъ съ другой точки зрѣнія… Я боюсь, что намъ скоро придется покинуть этотъ домъ.

— Почему?

— Меня, вѣроятно, лишатъ мѣста, а можетъ быть — запретятъ учительство… Все кончено. И мы должны будемъ уѣхать, неизвѣстно куда.

У нея вырвался крикъ радости.

— Ахъ, дорогой мой, для насъ лучше всего будетъ уѣхать!

Маркъ удивился, не понимая ея радости. Когда онъ разспросилъ ее, она нѣсколько сконфузилась.

— Видишь ли, я просто хотѣла сказать, что всюду поѣду за тобою, вмѣстѣ съ Луизой; развѣ не все равно, гдѣ жить, — мы всюду будемъ счастливы.

Когда онъ сталъ побуждать ее объяснить ему все, она сказала:

— Если мы уѣдемъ отсюда, то наступитъ конецъ тѣмъ сквернымъ исторіямъ, которыя могли бы насъ въ концѣ концовъ совсѣмъ разссорить. Я буду ужасно счастлива поселиться съ тобою гдѣ-нибудь въ захолустьѣ, гдѣ некому будетъ становиться между нами, и никто не будетъ надоѣдать намъ всевозможными дрязгами! О дорогой мой, уѣдемъ хоть завтра!

Марку нерѣдко приходилось наблюдать въ минуту страстной нѣжности страхъ Женевьевы передъ возможностью ссоры съ любимымъ мужемъ и желаніе не разлучаться съ нимъ. Она точно говорила ему: «Удержи меня около своего сердца, унеси меня куда-нибудь, чтобы меня не отняли отъ тебя. Я чувствую, какъ другіе всѣми силами стараются разлучить насъ, и всякій разъ испытываю ужасъ при мысли, что не буду больше принадлежать тебѣ». Маркъ былъ въ отчаяніи, сознавая, что ея предчувствія должны сбыться.

— Уѣхать, моя дорогая! Но вѣдь этого недостаточно. Твои ласки мнѣ дороже всего, и я тебѣ такъ благодаренъ, что ты поддержала меня.

Прошло еще нѣсколько дней; Маркъ продолжалъ свои занятія; слухъ объ отставкѣ, о которой прокричала газета, до сихъ поръ не подтверждался. Такое замедленіе объяснялось тѣмъ, что готовилось новое событіе, завладѣвшее общественнымъ вниманіемъ. Кюрэ Жонвиля, аббатъ Коньясъ, давно уже подготовлялъ это важное событіе: онъ уговаривалъ мэра Мартино отдать весь приходъ подъ покровительство ордена Св. Сердца Іисуса. Такая мысль, очевидно была ему внушена свыше, — недаромъ онъ ходилъ каждык четвергъ въ Вальмарійскую коллегію, гдѣ подолгу совѣщался съ отцомъ Крабо. Орденъ Св. Сердца находился въ рукахъ іезуитовъ, и они, конечно, заботились о томъ, чтобы упрочить свое вліяніе въ странѣ и обратить народъ въ стадо послушныхъ овецъ, готовыхъ для бойни. Всякое порабощеніе разума есть покушеніе на человѣческую свободу; но іезуиты такъ ловко вели свою интригу, что люди сами шли навстрѣчу такому порабощенію.

Отецъ Крабо разсчитывалъ сперва завладѣть самымъ центромъ округа и отдать Мальбуа подъ покровительство ордена Св. Сердца. Но затѣмъ онъ измѣнилъ свое намѣреніе, потому что въ Мальбуа былъ цѣлый кварталъ рабочаго населенія, которое придерживалось соціалистическаго направленія и имѣло своихъ представителей въ муниципальномъ совѣтѣ; несмотря на вліяніе братьевъ и капуциновъ, онъ все же боялся, что планъ его встрѣтитъ противодѣйствіе. Поэтому онъ предпочелъ избрать другой пунктъ, а именно Жонвиль, гдѣ почва была лучше подготовлена, разсчитывая впослѣдствіи, при болѣе благопріятныхъ обстоятельствахъ, расширить кругъ своей дѣятельности. Въ послѣднее время аббатъ Коньясъ сдѣлался полновластнымъ хозяиномъ въ Жонвилѣ; все, что было сдѣлано Маркомъ въ смыслѣ противодѣйствія, обратилось въ ничто послѣ его ухода, и аббату удалось очень скоро покорить всѣ умы, а новый учитель Жофръ не рѣшался выказать никакого протеста и совершенно подпалъ подъ вліяніе аббата. Теорія, которой придерживался Жофръ, была очень проста: надо было ладить съ родителями дѣтей, съ мэромъ, а главное — съ кюрэ. Если страна находилась подъ давленіемъ клерикализма, то почему не отдаться этому теченію? Развѣ это не было прямымъ средствомъ къ тому, чтобы получить вскорѣ лучшую школу въ Бомонѣ? Имѣя сравнительный достатокъ, благодаря средствамъ жены, онъ сперва ее уговорилъ сблизиться съ кюрэ, а затѣмъ и самъ перешелъ на его сторону: звонилъ къ обѣднѣ, пѣлъ на клиросѣ и водилъ своихъ учениковъ въ церковь. Мэръ Мартино, бывшій во время учительства Марка антиклерикаломъ, сперва возмущался поступками учителя. Но онъ не рѣшался сдѣлать ежу замѣчаніе, потому что Жофръ былъ человѣкъ обезпеченный въ средствахъ. Вскорѣ учитель сумѣлъ доказать ему очень краснорѣчиво, что всегда лучше находиться въ мирѣ съ аббатами. Мартино былъ сбитъ съ толку; сперва онъ молча подчинился обстоятельствамъ, а затѣмъ, подъ вліяніемъ красивой госпожи Мартино, самъ сталъ говорить, что жить въ согласіи съ кюрэ гораздо выгоднѣе, чѣмъ враждовать съ нимъ. Не прошло и года, какъ аббатъ Коньясъ забралъ въ свои руки весь приходъ; его вліяніе не встрѣчало сопротивленія со стороны учителя, который охотно шелъ за нимъ, разсчитывая впослѣдствіи получить серьезныя выгоды.