Истина - Эмиль Золя

— Уѣхать, моя дорогая! Но вѣдь этого недостаточно. Твои ласки мнѣ дороже всего, и я тебѣ такъ благодаренъ, что ты поддержала меня.

Прошло еще нѣсколько дней; Маркъ продолжалъ свои занятія; слухъ объ отставкѣ, о которой прокричала газета, до сихъ поръ не подтверждался. Такое замедленіе объяснялось тѣмъ, что готовилось новое событіе, завладѣвшее общественнымъ вниманіемъ. Кюрэ Жонвиля, аббатъ Коньясъ, давно уже подготовлялъ это важное событіе: онъ уговаривалъ мэра Мартино отдать весь приходъ подъ покровительство ордена Св. Сердца Іисуса. Такая мысль, очевидно была ему внушена свыше, — недаромъ онъ ходилъ каждык четвергъ въ Вальмарійскую коллегію, гдѣ подолгу совѣщался съ отцомъ Крабо. Орденъ Св. Сердца находился въ рукахъ іезуитовъ, и они, конечно, заботились о томъ, чтобы упрочить свое вліяніе въ странѣ и обратить народъ въ стадо послушныхъ овецъ, готовыхъ для бойни. Всякое порабощеніе разума есть покушеніе на человѣческую свободу; но іезуиты такъ ловко вели свою интригу, что люди сами шли навстрѣчу такому порабощенію.

Отецъ Крабо разсчитывалъ сперва завладѣть самымъ центромъ округа и отдать Мальбуа подъ покровительство ордена Св. Сердца. Но затѣмъ онъ измѣнилъ свое намѣреніе, потому что въ Мальбуа былъ цѣлый кварталъ рабочаго населенія, которое придерживалось соціалистическаго направленія и имѣло своихъ представителей въ муниципальномъ совѣтѣ; несмотря на вліяніе братьевъ и капуциновъ, онъ все же боялся, что планъ его встрѣтитъ противодѣйствіе. Поэтому онъ предпочелъ избрать другой пунктъ, а именно Жонвиль, гдѣ почва была лучше подготовлена, разсчитывая впослѣдствіи, при болѣе благопріятныхъ обстоятельствахъ, расширить кругъ своей дѣятельности. Въ послѣднее время аббатъ Коньясъ сдѣлался полновластнымъ хозяиномъ въ Жонвилѣ; все, что было сдѣлано Маркомъ въ смыслѣ противодѣйствія, обратилось въ ничто послѣ его ухода, и аббату удалось очень скоро покорить всѣ умы, а новый учитель Жофръ не рѣшался выказать никакого протеста и совершенно подпалъ подъ вліяніе аббата. Теорія, которой придерживался Жофръ, была очень проста: надо было ладить съ родителями дѣтей, съ мэромъ, а главное — съ кюрэ. Если страна находилась подъ давленіемъ клерикализма, то почему не отдаться этому теченію? Развѣ это не было прямымъ средствомъ къ тому, чтобы получить вскорѣ лучшую школу въ Бомонѣ? Имѣя сравнительный достатокъ, благодаря средствамъ жены, онъ сперва ее уговорилъ сблизиться съ кюрэ, а затѣмъ и самъ перешелъ на его сторону: звонилъ къ обѣднѣ, пѣлъ на клиросѣ и водилъ своихъ учениковъ въ церковь. Мэръ Мартино, бывшій во время учительства Марка антиклерикаломъ, сперва возмущался поступками учителя. Но онъ не рѣшался сдѣлать ежу замѣчаніе, потому что Жофръ былъ человѣкъ обезпеченный въ средствахъ. Вскорѣ учитель сумѣлъ доказать ему очень краснорѣчиво, что всегда лучше находиться въ мирѣ съ аббатами. Мартино былъ сбитъ съ толку; сперва онъ молча подчинился обстоятельствамъ, а затѣмъ, подъ вліяніемъ красивой госпожи Мартино, самъ сталъ говорить, что жить въ согласіи съ кюрэ гораздо выгоднѣе, чѣмъ враждовать съ нимъ. Не прошло и года, какъ аббатъ Коньясъ забралъ въ свои руки весь приходъ; его вліяніе не встрѣчало сопротивленія со стороны учителя, который охотно шелъ за нимъ, разсчитывая впослѣдствіи получить серьезныя выгоды.

Однако, предположеніе подчинить общину ордену Св. Сердца встрѣтило нѣкоторое сопротивленіе. Никто не зналъ въ точности, у кого возникда эта мысль, и кто о ней впервые заговорилъ. Аббатъ Коньясъ сейчасъ же за нее ухватился и со свойственною ему рѣшимостью дѣятельно принялся за ея осуществленіе; онъ гордился тѣмъ, что являлся первымъ кюрэ во всемъ округѣ, который завоевалъ цѣлый приходъ для своего Бога. Онъ поднялъ такой ужасный шумъ, что монсеньеръ Бержеро вытребовалъ его къ себѣ въ Божонъ и высказалъ ему свое неудовольствіе за излишнюю ретивость, опасаясь новой вспышки всевозможныхъ суевѣрій, возмущавшихъ его своею близостью къ идолопоклонству; говорили, что между ними произошла бурная сцена, но епископъ и на этотъ разъ оказался безсильнымъ проявить свой протестъ. Въ Жонвилѣ состоялись два засѣданія муниципальнаго совѣта; споры были отчаянные, и всѣ добивались одного: какія выгоды принесетъ имъ ихъ подчиненіе ордену? Была минута, когда можно было ожидать, что предложеніе провалится. Тогда Жофръ отправился однажды въ Бомонъ и съ кѣмъ-то тамъ совѣщался; вернувшись оттуда, онъ очень ловко повелъ переговоры между кюрэ и муниципальнымъ совѣтомъ. Требовалось объяснить, что выиграетъ община отъ присоединенія къ ордену; прежде всего Жофръ сообщилъ, какіе подарки готовятъ свѣтскія дамы Бомона: серебряную чашу, покровъ на престолъ и вазы съ цвѣтами, большое скульптурное изображеніе Іисуса Христа съ громаднымъ, нарисованнымъ яркими красками, пламеннымъ сердцемъ, изъ котораго сочилась кровь. Затѣмъ было обѣщано пятьсотъ франковъ приданаго самой достойной дѣвушкѣ, которая выйдетъ замужъ. Но больше всего повліяло на рѣшеніе совѣта обѣщаніе устроить въ селѣ отдѣленіе дома Св. Пастыря, въ которомъ двѣсти работницъ будутъ заняты изготовленіемъ тонкаго бѣлья, женскихъ сорочекъ, юбокъ и кальсонъ для большихъ магазиновъ Парижа. Крестьяне предвкушали удовольствіе видѣть своихъ дочерей подъ опекою добрыхъ сестеръ и получить деньги, которыя притекутъ сюда благодаря такой мастерской.

Наконецъ согласіе было получено, и церковное торжество было назначено на воскресенье 10-го іюня; никогда никакой праздникъ не сопровождался, по словамъ аббата Коньяса, болѣе восхитительною погодою. Солнце ярко свѣтило на безоблачномъ небѣ. Три дня подрядъ свирѣпая Пальмира, съ помощью госпожи Жофръ и прекрасной госпожи Мартино, убирала церковь зелеными вѣнками и коврами, которые были доставлены жителями. Бомонскія дамы, жена президента Граньона, генеральша Жаррусъ, жена префекта Энбиза и даже госпожа Лемарруа, жена мэра, депутата радикальной партіи, принесли въ даръ трехцвѣтное знамя, на которомъ были вышиты св. сердце и слова: «Богъ и отечество». Знамя долженъ былъ нести Жофръ, шествуя по правую сторону жонвильскаго мэра. Съ самаго утра начался съѣздъ разныхъ лицъ избраннаго общества; сюда явились всѣ представители власти Бомона съ супругами, которыя привезли подарки; мэръ Мальбуа, Филисъ, явился въ сопровожденіи клерикальнаго большинства муниципальнаго совѣта; затѣмъ слѣдовала цѣлая толпа черныхъ рясъ во главѣ съ викаріемъ, делегатомъ епископа, отцомъ Ѳеодосіемъ, и капуцинами, среди которыхъ находились братъ Фульгентій и его помощникъ, отецъ Филибенъ, и, наконецъ, самъ отецъ Крабо, котораго привѣтствовали глубокими поклонами и льстивыми рѣчами. Замѣчено было отсутствіе аббата Кандьё, у котораго въ послѣднюю минуту передъ отъѣздомъ приключился жестокій приступъ подагры.

Ровно въ 3 часа на площади передъ церковью приглашенные изъ Бомона музыканты заиграли торжественный маршъ. Эта музыка возвѣщала прибытіе муниципальнаго совѣта во главѣ съ мэромъ Мартино; на всѣхъ были надѣты трехцвѣтные шарфы; учитель Жофръ несъ знамя Св. Сердца, придерживая его обѣими руками. Они остановились, пока музыканты не доиграли марша. Кругомъ собралась громадная толпа народа: крестьяне и крестьянки въ праздничныхъ нарядахъ, дамы въ роскошныхъ туалетахъ; всѣ трепетали отъ ожиданія и любопытства. Внезапно дверь въ церковъ растворилась, и на порогѣ показался аббатъ Коньясъ въ богатой ризѣ и въ сопровожденіи многочисленнаго духовенства, пріѣхавшаго изъ окрестныхъ деревень. Раздалось пѣніе. Всѣ присутствующіе упали на колѣни, пока совершалось торжественное освященіе знамени. Затѣмъ наступила самая благоговѣйная минута: мэръ Мартино, стоя на колѣняхъ, а за нимъ и весь муниципальный совѣтъ, подъ распущеннымъ знаменемъ, которое Жофръ наклонилъ надъ ихъ головами, чтобы лучше были видны яркіе цвѣта окровавленнаго Св. Сердца, произнесъ громкимъ голосомъ короткую рѣчь, въ которой оффиціально объявлялъ о присоединеніи общины къ ордену Св. Сердца.

— Я признаю царственныя права Іисуса Христа надъ всѣми гражданами, которыхъ представителемъ здѣсь являюсь, надъ ихъ личностью, ихъ семьями и ихъ достояніемъ. Іисусъ Христосъ отнынѣ будетъ ихъ единственнымъ владыкою и внушитъ нашему муниципальному совѣту поступки на пользу и во славу нашей общины.

Женщины плакали; мужчины выражали свой восторгъ рукоплесканіями. Мистическое безуміе этой толпы все возрастало подъ великолѣпнымъ лѣтнимъ солнцемъ; снова раздался трескъ барабановъ и звонъ трубъ, заигравшихъ торжественный маршъ. Шествіе двинулось къ церкви, — туда вошелъ весь муниципальный совѣтъ въ сопровожденіи учителя, который несъ знамя. Послѣдовало короткое богослуженіе съ освященіемъ Св. Даровъ, затѣмъ аббатъ Коньясъ обратился къ народу съ проповѣдью, горячо привѣтствуя присоединеніе всего совѣта, всѣхъ представителей власти, къ общему стаду послушныхъ слугъ церкви.