Лиловый (II) - Ганнибал

— Ты ведь не откажешься со мной разговаривать из-за него? — спросила она.

— Нет, — сказал Бел. — Но какие у тебя планы насчет него?

— Никаких, — она пожала плечами. — Я ведь уже не маленькая девочка, Бел. Сейчас нас тянет друг к другу, потому что мы оба… потерянные в этой жизни. Но потом пройдет. Кто знает, может, ты вернешься домой и уже не застанешь его здесь. Но я буду тебя ждать.

Он опустил голову.

— Я прошу тебя, будь осторожней с ним.

— Отчего?

— Он опасен.

— Бел, — немного сердито сказала она.

— Я не шучу. Ты сама не понимаешь, насколько он опасен, Волтайр. Я навидался. Его одиннадцатилетняя сестра, сойдя с ума, убила младшего брата и деда. Если это случится с ним самим…

— Так ты действительно убил его сестру.

— Я должен был это сделать.

— И отчего только он не ненавидит тебя за это.

— Отчасти потому я и забрал его с Руоса, — сказал Бел. — Он больше руководствовался логикой, чем любой другой руосец. Мне показалось, что он похож на нас. Но все-таки это не так. Я думал, если он, по их меркам, атавистичен, темное бессознательное его племени не настигнет его. Я ошибся.

Она стиснула его ладонь.

— Ты хочешь сказать, рано или поздно он тоже…

— Скорее всего, — подтвердил Морвейн. — Поэтому будь осторожна. Тебе не совладать с ним, если он взбесится.

Волтайр молчала.

— Поговори с профессором Квинном, — добавил он. — Вместе вы придумаете, что лучше сделать. И…

— Тогда для чего ты убегаешь, Бел? — резко спросила она. Он осекся и посмотрел на нее с мукой во взгляде.

— Я слабак, — потом честно признался он. — Не хочу, не могу смотреть, как спасенный мной человек погибнет…Я только боюсь за тебя.

Волтайр решительно обхватила его руку обеими ладонями и пожала ее.

— Не надо, — сказала она. — Я со всем справлюсь.

Он молча обнял ее и прижал к себе с такой силой, что она потеряла дыхание. Так они и стояли, и снег медленно кружился за окном; Морвейн закрыл глаза, и на его лице впервые за долгие годы было написано живое страдание. Волтайр смотрела прямо перед собой, хоть ей и не было видно ничего, кроме его куртки.

Так было всю жизнь, подумала она с внутренней улыбкой. Бел казался таким большим и сильным и всегда оберегал ее, гонял ее ухажеров, но на самом деле она, маленькая и хрупкая с виду, была его защитником и добрым духом. Бел был неуравновешенным, и только ей порой удавалось привести его в чувство, потому что за ее нежной женственной улыбкой, в ее холодных глазах всегда было ровное спокойствие.

Наконец она мягко пихнула его в грудь и прошептала:

— Иди.

И он молча отпустил ее, в последний раз заглянул в ее круглое лицо. Волтайр улыбнулась ему. Бел кивнул, будто сам себе, и вышел в темноту.

Она вздохнула; ее лицо приобрело почти что безжизненное выражение: все ее эмоции в это время были заперты глубоко внутри. Она еще видела, как его черный силуэт удаляется в безмолвии зимы, потом выключила свет на кухне и пошла в спальню.

В окна спальни проникал один из фонарей, но достигал лишь потолка, откуда отражался и еле заметным, призрачным светом озарял спящего руосца. Во сне Леарза еще сильнее напоминал ей маленького мальчишку, его темно-русые волосы разметались по подушке, закрывая лицо.

«Трудно поверить, что он пережил гибель всех своих родных и близких, — подумала Волтайр, забираясь в постель с другой стороны. Леарза завозился и повернулся на другой бок, так и не проснувшись, обхватил ее за пояс и привлек к себе. — Если он все же не сошел с ума после такого… Бел, как обычно, преувеличивает».

Холодная бескрайняя равнина перед глазами.

Пожухшая серая трава покрыта тонким слоем снега. Небо белое, настолько белое, что режет взгляд. Холод пронизывает насквозь, он вездесущ и убийственен.

Он стоял посреди пустоты и отчетливо видел, как тяжелые сапоги разведчика попирают собой припорошенную снегом землю. Тишина стояла такая, что казалось: вселенная замерла, ожидая чего-то… какого-то удара.

Он поднял голову и обнаружил, что напротив него стоит Беленос Морвейн.

Морвейн будто не видел его и смотрел насквозь своими прозрачно-зелеными глазами, как у волка в степи, его кожаная куртка хлопала на неощутимом ветру, волосы отчего-то были распущены и развевались черным стягом.

Он хотел окликнуть Морвейна, протянул руку, пытаясь коснуться его плеча, но зачем-то все никак не мог достать, глазам казалось, что расстояние между ними совсем маленькое, не больше шага, а на самом деле, сколько бы он ни тянулся, кончики его пальцев только нашаривали пустоту. И голоса тоже, как назло, не было.

А потом Морвейн сделал шаг, разделяющий их… и прошел сквозь него. И исчез.

Леарза оглядывался, но позади была та же бескрайняя степь, выбеленная редким снегом.

— Он уходит, — констатировал чужой голос за плечом. Леарза не обернулся; голос казался чем-то естественным.

— Он вернется? — спросил Леарза.

— Ты должен сам знать ответ.

— Он вернется, — сказал Леарза с мольбой в голосе.

Голос молчал.

Он по-прежнему стоял совершенно один в целом мире, посреди чужой пустыни, и небо сделало его руки такими бесцветными, почти прозрачными. Он вспомнил о голосе и посмотрел туда, откуда тот звучал.

Человек в плаще стоял напротив него, как Морвейн до того, но смотрел в его глаза в упор, скрестив руки на груди.

У человека в плаще было похожее острое лицо с тонкими чертами, с глубокими морщинами вокруг глаз. Он не был высок, и фигура у него была худощавая, плечи — сгорбленные, и весь он будто должен был вот-вот переломиться.

А взгляд у него оказался пронзительный и пугающий. В этом взгляде было знание веков.

— Я запретил тебе появляться, — сказал Леарза, делая шаг назад. — Уходи прочь.

— Я не могу уйти, — с усмешкой возразил человек в плаще. — Куда мне идти?

— Убирайся к черту, — нервно произнес Леарза. — Куда хочешь. Ну? Пошел! Сейчас же!

Он рассмеялся.

— Напуганный глупый мальчишка. От чего ты убегаешь? Хочешь окончательно откреститься от своей крови, от своего народа? Они веками холили и лелеяли это в себе, тысячелетиями. А ты пытаешься это выкинуть и слиться с чужой расой.

— Я должен выживать как-то, — парировал Леарза, не сводя настороженного взгляда с человека в плаще. — Я совсем один среди этих людей. Мне и так никогда не стать таким, как они.

— Тебе это и не нужно.

— Я так не думаю.

Человек в плаще замолчал и ухмыльнулся. Его взгляд беспокоил Леарзу, у которого опять возникло такое ощущение, будто он что-то должен сделать и не помнит, что.

— Ты не один, — сказал ему незнакомец. — Во вселенной не одна планета населена твоими родичами.

— Они мне не родичи.

— Но они гораздо ближе тебе, чем Кеттерле. Разве ты не понимаешь этого? Они такие же, как и ты. Они не носят каменных масок на лицах.

Леарза смотрел прямо в его почти желтые глаза.

— Кто ты? — спросил он.

— Я — это ты, — спокойно ответил человек в плаще. — Я в твоей крови. Я давно мертв, но буду жить, пока живешь ты.

Внутри у него была страшная пустота, ни звука, ни движения, будто сердце перестало биться.

— Я — Джахар Эль Кинди, — сказал человек в плаще.

8,16 пк

Он вскинулся в постели и широко распахнул глаза.

Глубокая зимняя ночь окутала мир. Леарза замер, хватая воздух ртом. Ему было жарко, но он не замечал этого.

— Кошмар приснился? — сонным голосом спросила женщина за его спиной. Он ответил не сразу.

— Что-то вроде, — наконец сказал он. Волтайр осталась лежать на спине и смотрела на него снизу вверх; лунный свет озарял его вихры и выбелил его плечи.

Бел Морвейн отбыл на Анвин около недели назад; неделя прошла спокойно, канула в небытие, зима входила в свои права в этой части планеты, и они проводили время вдвоем, никуда не уезжая, Волтайр работала над очередным проектом, Леарза изучал какой-то новый учебник. Он окончательно перебрался в ее спальню, и ее письменный стол оказался занят какими-то пиротехническими штуками, над которыми он иногда просиживал допоздна.

— Бел ничего тебе не говорил обо мне, прежде чем уехать? — вдруг спросил Леарза. Волтайр помолчала.

— Говорил, — призналась она потом. — Он вдруг заявил, что ты можешь быть опасен.

— Он был прав.

— Леарза, что ты такое говоришь.

— Мне снятся сны, — почти беспомощно сказал он.

— …Всем снятся сны, — мягко возразила женщина, — и никто еще не сошел с ума от этого…

— Ты не понимаешь!.. На Руосе, когда человеку начинали сниться такие сны… спустя какое-то время он превращался в безумца.

Она поднялась в постели и обняла его за голые плечи.

— Ты далеко от Руоса, — напомнила она. — И ты один. Исходя из того, что рассказывал мне Бел…