Лиловый (II) - Ганнибал

— И он сам же предупредил тебя насчет меня.

— Я в это не верю…Ладно, и не хочу верить. В конце концов, что тебе снилось?

— Мне снился Эль Кинди… давно живший Одаренный моего племени, считавшийся если не первым, то одним из самых могущественных.

— Ну и что в этом такого? Это же был не… ваш темный бог? Вполне естественно, что тебе снятся такие сны, — убеждала его Волтайр. — Наверняка ты о нем много думал в свое время, и…

— Нет, — оборвал ее Леарза. — Ты не понимаешь… и ладно.

Он с вздохом рухнул обратно в постель. Волтайр не понимает; действительно, разве ей понять? Она принадлежит к совершенно иному миру, и, в отличие от ее брата, она никогда и не интересовалась чужими цивилизациями. Она искренне хочет успокоить его, только… да и черт бы с ним, подумал Леарза. Для чего ему ее тревожить? Она все равно не сможет ничем ему помочь, только сама начнет переживать.

— Может быть, тебе стоит поговорить с профессором Квинном, — осторожно предложила женщина.

— Ага, — буркнул Леарза и обнял ее, привлек к себе. Внутри у него все равно было неспокойно, и, закрывая глаза, он так и видел это страшное лицо со светло-карими, почти желтыми глазами.

Бел Морвейн уходил от него в этом сне; и Леарзу вдруг пронзило тоскливое, пугающее ощущение того, что это навсегда. «Этого не может быть, — подумал он. — Бел слишком сильный разведчик, сам Лекс занес его в списки лучших специалистов, а это, должно быть, что-то значит. И я сам, к тому же, не обладаю Даром, что я?..»

Но тревога еще долго мучила его. Волтайр уже давно снова уснула, а он лежал в темноте и смотрел в потолок, думая.

Наутро он, повинуясь смутному чувству, взялся за планшет и долго, вдумчиво читал все новости, связанные с Анвином, пока не добрался до первого сообщения о находке. Чужая планета впервые напугала его; он снова и снова рассматривал фотографии этого города, — по позднейшим данным, это была столица Анвина, называвшаяся Тонгва. Леарза знал, что где-то там, в гуще этих серых домиков, теперь скрываются и знакомые ему люди: Эохад Таггарт, Каин. Возможно, и Бел: тот не сказал, с какой именно миссией его отправили на Анвин, но Леарза был почти уверен, что и Морвейна Лекс определит в команду инфильтрации.

Новостей от разведчика, конечно, не было. Леарза отчего-то знал, что дело не в том, что это запрещено или нет возможности; Морвейн бежал от них, будто что-то терзало его, и вернется нескоро… если… но эту мысль молодой китаб старался отбрасывать, как нереальную.

После обеда он привычно взял аэро Волтайр и отправился в Ритир. На самом деле Леарза не до конца был уверен даже, стоит ли говорить о своих снах с профессором; ему вдруг пришло на ум, что они могут взять его под контроль, разлучить с Волтайр. И было бы правильно так сделать с их стороны, но…

Ясное небо поглотило его, и юркий аэро легко вспарывал ему брюхо собой, и все это уже было столь привычно, что Леарза, задумавшись, удивился этому. Едва ли два года прошло с тех пор, как он, потерянный и напуганный, попал на Кэрнан. И вот он уже здесь как дома, как будто прожил здесь десятки лет; Морвейн все-таки не прогадал, из всех решив спасти именно молодого китаба.

Зеркальный город приветствовал его, принял еще один крошечный летающий объект в свои стаи, и вскоре Леарза уже шел по широкой площади перед ксенологическим корпусом научно-исследовательского института, в принципе, уверенный, что найдет профессора в его кабинете. Квинн, кажется, все это время был занят тем, что обобщал собранные им сведения о Руосе и анализировал их; когда бы Леарза ни связался с ним, профессор обнаруживался за своим письменным столом, окруженный ветхими томами, свитками и прочими реликвиями погибшей планеты.

Эта мысль сама собой пришла китабу в голову, и он уже знал, о чем будет говорить, когда спустился на знакомый ему этаж. В холле обнаружился рыжий помощник профессора, и Леарза остановился, чтобы поприветствовать его.

— А, давненько тебя не было видно, — обрадовался тот; на своем родном языке Гавин говорил правильно и не пропускал нужных слов. — Чем занимаешься?

— Ничем особенным, — смутно отозвался китаб. — Пожалуй, я по-прежнему всего лишь иждивенец на шее у Беленоса и его сестры.

— Это ничего, так Белу и надо, он сам виноват, — фыркнул Малрудан. — А где он, кстати? Его я тоже давно не видел, а он обычно с утра до вечера ошивался в ксенологическом.

— Бел уехал на Анвин, — блекло удивился Леарза. — Разве ты не знаешь?

— …О. Это неожиданно! Я думал, Лекс велел ему оставаться на Кэрнане и помочь тебе с ассимиляцией.

— Ну, я уже, как видишь, вполне ассимилировался.

Леарза криво усмехнулся; Гавин, не заметив этого, только пожал плечами.

— Профессор у себя?

— Да, да. Так ты к нему? Хоть потом загляни ко мне, поболтаем.

— Конечно.

Профессор Квинн в кабинете был не один: у него сидела его белобрысая внучка, на этот раз они не смутились Леарзы, и Эннис спокойно поприветствовала его.

— Как дела? — спросила она.

— Неплохо, — соврал Леарза, обращаясь и к ее деду тоже. — Занимаюсь пиротехникой. В Кеттерле столько всего интересного придумали, мне понадобится много времени, чтобы все это освоить.

Они улыбались ему и разговаривали с ним, как с хорошим знакомым; Эннис еще рассказывала, чем она занимается на своей работе, а он признался ей, что на днях читал детскую энциклопедию, в которой было написано и о медицине, и ему было немного неловко оттого, что приходится начинать с таких азов. Они ободряли его, говорили, что он и так очень хорошо осваивается на чужой планете. Наконец Эннис попрощалась с ними и ушла.

— Ты пришел ко мне с каким-то вопросом, друг мой? — тогда добродушно поинтересовался профессор, сидевший за своим столом. Леарза немного нервно принялся ходить по кабинету.

— Да, — согласился он. — Я в последнее время занят тем, что пытаюсь постигнуть вашу науку и культуру… но иногда мне думается, что я не все знаю о собственной планете. Ведь вы изучаете… то, что от нее осталось? Должно быть, вам известно куда больше моего.

— Кое-что известно, — кивнул Квинн. — О чем же рассказать тебе?

— …Острон и другие упоминали Бакхтанасар, — осторожно сказал китаб. — Говорили, что видели там странные вещи. Ведь вы тоже были там?

— Да, — ответил профессор, — я лично имел возможность наблюдать за этим явлением, и потом аномалия тех мест чрезвычайно интересовала темпоральщиков… ученых, занимающихся вопросами времени. До последнего не прекращались исследования, и там работала одна из самых больших экспедиций.

— И что же вы открыли?…Я слышал, что это место было могилой Эль Кинди. Это правда?

— Да, мы нашли его останки, — спокойно сказал профессор. — Результаты экспертизы показали, что это именно его скелет, с высокой вероятностью… если хочешь, я могу теперь показать тебе его портрет, воссозданный по структуре черепа.

Он поднялся с места и подошел к шкафу; Леарза наблюдал за тем, как толстяк взял с полки маленький кубик и нажал на нем невидимую кнопку. Над кубиком немедленно материализовалось трехмерное изображение.

Ему стоило усилия не вздрогнуть.

— …И аномалия в Бакхтанасаре возникла из-за него? — спросил Леарза.

— Да, причиной тому был его Дар, необыкновенно сильный для его времени, — согласился профессор. — Мы потратили не один месяц для того, чтобы понять, каким образом это работает. Эль Кинди, видишь ли, долгие годы жил в Бакхтанасаре, — тогда это был обычный маленький оазис посреди пустыни, — отшельником, вел аскетическую жизнь, а аскеза, что мы выяснили уже довольно давно, всегда благотворно влияет на психические способности катариан. За эти годы он, если так можно выразиться, прирос к этому месту, точно таким же образом, как ваша цивилизация пустила корни глубоко в недра планеты, и в соответствии с его Даром пласты времени здесь перепутались. Это произошло вскоре после его смерти; поначалу люди, проезжавшие через те места, могли видеть, скорее всего, пугающих их призраков, и наконец время перемешалось до такой степени, что путники стали избегать этих мест и путем проб и ошибок очертили границы Бакхтанасара.

— То есть, в Бакхтанасаре возможно было попасть в другое время? — удивился Леарза. — И выйти из него, скажем, в период двадцать лет назад? Или даже двадцать тысяч.

— Нет, не совсем, — покачал головой профессор Квинн. — Природа времени и для нас остается по большей части загадкой, но то, что мы знаем наверняка, — это реальность текущего момента. Истинно существует только здесь и сейчас, прошлое и будущее — фантомы, призраки; прошлое уже отжило и утратило свою истинность, а будущее только грядет, и не факт, что именно тем образом, каким мы его себе представляем. О чем-то подобном писал Эль Кинди в своем труде: он утверждал, что будущее не всегда определено, хотя есть какие-то ключевые моменты, которые с большой вероятностью должны сбыться; именно их ему и позволял предвидеть его Дар.