Черная мантия. Анатомия российского суда - Борис Миронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подсудимый Миронов: «Сколько метров проехала бы автомашина за пять секунд, двигаясь со скоростью 70 километров в час?»
Прокурор Каверин, быстро просчитав, что это не меньше ста метров, и никакому стрелку, даже летающему на крыльях, не догнать БМВ, чтобы так аккуратненько, в движении! положить на его капот пулю к пуле, вскрикивает: «Ваша честь, прошу снять этот вопрос!» Судья, конечно же, снимает.
Миронов уже больше утверждая, чем спрашивая: «Последний из выстрелов по капоту БМВ стрелок должен был производить вдогонку умчавшейся машине?»
Тут уж и судья сообразила, сколь трагичен для обвинения честный ответ экспертизы, потому и сняла вопрос.
Подсудимый Найденов: «Вы учитывали, что обстрел БМВ происходил из глубины лесного массива на значительном удалении от объекта?»
Судья: «Вопрос снимается. Выводов, откуда производился обстрел, в экспертизе нет».
Найденов: «По знаменитому повреждению на капоте БМВ. Вы согласны, что следы от пуль лежат строго на одной оси — оси трассы?»
Эксперт Степанова: «Подобное повреждение может быть образовано при стрельбе очередью».
Но если очередью, значит, только по стоявшей машине! А, значит, не на Митькинском шоссе. И тогда уж точно — имитация. Видно было, как вздрогнул прокурор, как нервно заподергивал плечами адвокат Чубайса Шугаев.
Найденов: «Под каким углом расположены эти следы от пуль?»
Степанова: «Они расположены под углом в 45 градусов».
Вот и угол в 45 градусов нашелся вопреки заверениям прокурора.
Найденов: «Вы согласны, что следы от пуль расположены на расстоянии 20–30 сантиметров друг от друга?»
Степанова не может отрицать очевидного: «Да».
Найденов выходит на вопрос, ответа на который не добился от эксперта Миронов: «Может ли подобная стрельба вестись по движущейся автомашине?»
Долгая-долгая пауза. Судья сознает, что эксперта нужно спасать, но не очень понимает как. Она умелым маневром дает Степановой время подумать: «Найденов, что за вопрос, о чем это Вы?»
Найденов невозмутимо: «Могли бы быть подобные повреждения при стрельбе по движущейся автомашине?»
Снова тишина. Адвокаты Чубайса опустили головы, пригнули их как в ожидании удара. Прокурор, весь красный от напряжения, лихорадочно ищет и не может найти спасательный круг для тонущего эксперта. Эксперт начинает говорить, говорит с долгими паузами, как под гнетом непосильной ноши на плечах: «Относительно… этого… повреждения… Вероятно… мало чем… отличаются… подобные… повреждения… на неподвижном или движущемся… объекте…».
Всем очевидно, что это неправда. Не столько даже законы физики, сколько простой здравый смысл позволяют каждому представить картину стрельбы по движущемуся и стоящему автомобилю и увидеть разницу. Но эксперт сказала то, что сказала. И все в судебном зале видят, что она солгала.
Адвокат Квачкова Першин: «Вот знаменитое повреждение капота — оно причинено одним предметом или разными?»
Степанова мнется: «Вопрос такой перед экспертами поставлен не был. Но такое повреждение может быть образовано в результате рикошета или обстрела очередью».
Першин с интересом смотрит на эксперта: «Скажите, может ли рикошетить пуля по поверхности автомобиля как камень-голыш три-четыре раза подряд?»
Эксперт прожевывает нечто невразумительное: «Это касательное повреждение может происходить, если угол очень мал, в пределах пяти градусов».
Так то касательное, а здесь наворочены дырки будь здоров — в сантиметры!
Першин: «Каким образом на автомобиле ВАЗ отсутствуют осколочные повреждения, при том что на БМВ они есть?»
Прокурор: «Прошу снять этот вопрос, так как у нас нет сведений о повреждениях автомобиля ВАЗ».
Першин зачитывает лежащую перед ним экспертизу: «Вот эти слова в экспертном заключении: «Отсутствуют осколочные и пулевые повреждения ВАЗ».
Прокурор стоит на своем: «Прошу снять этот вопрос, так как при осмотре ВАЗа сказано, что на стекле возможны осколочные повреждения, а это стекло эксперты не обследовали».
Степанова смотрит в свой экземпляр экспертизы и вдруг заявляет: «В нашей экспертизе не проводилось баллистического исследования повреждений ВАЗа».
Першин берет в руки объемистый том уголовного дела: «Вы подтверждаете свои выводы: «У автомобиля ВАЗ-2109 отсутствуют повреждения в виде сквозных пробитий, характерных для повреждений огнестрельным оружием и осколочным потоком. Имеющиеся повреждения в виде прогиба дверей, разрушения заднего стекла характерны для повреждений ударной волной…»?
Степанова внимательно слушает, потом так же внимательно перебирает свои листки, уверенно заявляет: «Нет. В моем заключении этого нет».
Першин встает: «Ваша честь, эксперт отказывается от своего заключения. Просим обозреть 30-й лист».
Судья заметно бледнеет, пытается навести эксперта на нужный ответ: «Комиссионная экспертиза проводится несколькими специалистами. Так это Ваша часть экспертизы или не Ваша?»
Степанова стоит на своем: «Ваша честь, в моем заключении нет таких слов вообще!»
Першин: «Ваша честь, зачем Вы вводите присяжных в заблуждение. В заключении эксперта отсутствуют слова, которые есть в экспертизе из уголовного дела!»
Судья резко прерывает адвоката и удаляет присяжных заседателей из зала. Когда стулья народных судей опустели, судья жестко объявляет: «Адвокат Першин предупреждается, что он нарушает закон о присяжных заседателях. Это последнее предупреждение адвокату Першину и в случае еще одного нарушения будет решен вопрос о замене адвоката. Ульяна Валерьевна, предъявите экспертное заключение, которое у Вас есть!»
Степанова отдает свой текст судье со словами: «Это копия моего заключения, подписанного и присланного следователям».
Входят присяжные заседатели, при них вновь зачитываются строки экспертизы.
Першин успевает сказать: «Ваша честь, в деле другие выводы».
Судья спохватывается на реплику адвоката: «Уважаемые присяжные заседатели, оставьте без внимания заявление адвоката Першина о том, что в деле другие выводы». Сверяет текст из уголовного дела и тот, что подала ей эксперт, раздраженно накидывается на Степанову: «То, что Вы здесь представили, — это разрозненные листы бумаги, никем не подписанные». Тычет пальцем в уголовное дело: «Подпись стоит Ваша?»
Степанова теряется, лепечет: «Моя».
Судья грубо: «Изучите собственные выводы, прежде чем давать ответы в судебном заседании!»
Для ознакомления эксперта с собственными выводами объявлен перерыв. Все понимают, что судья Пантелеева права, что экспертиза — действительно результат коллективного творчества, сначала над ней работает эксперт, потом еще кто-то… И дальнейшие события в суде подтверждают это.
После перерыва эксперт Степанова с потерянным видом подходит к трибуне, говорит сбивчиво, взволнованно, точно ребенок, которого сильно отругали: «Ваша честь, я должна принести свои извинения, так как у меня действительно был рабочий экземпляр. А вопрос, который был задан, не относится к моей компетенции».
Допрос эксперта продолжается. Прокурор не оставляет надежды с помощью Степановой найти осколочные и пулевые повреждения на автомобиле ВАЗ, прикрывшем собой БМВ Чубайса от взрыва: «Исходя из каких данных Вы пришли к заключению, что стекло ВАЗа не имело повреждений от пуль или осколков?»
Степанова уверенно и твердо, даже с неким вызовом: «Стекла автомашины ВАЗ не содержат признаков огнестрельных и осколочных повреждений, так как исследовалась тонировочная пленка от этих стекол».
Допрос эксперта изнурительно долог, но его итоги стоят того. Во-первых, эксперт заявила, что ровная строчка повреждений на капоте автомашины Чубайса — от автоматной очереди. И стреляли, выходит, все-таки по стоявшей машине. Во-вторых, эксперт уверенно и твердо заявила, что пули и осколки не коснулись автомобиля ВАЗ, закрывшего собой БМВ Чубайса от взрыва. Так что осколочные повреждения БМВ, если они и в самом деле нахватаны на Митькинском шоссе, должны рассматриваться как явление сверхъестественное, практически чудо. Ко всему прочему эксперт не узнала в экспертизе, вшитой в уголовное дело, своих собственных выводов, и судье пришлось объявлять технический перерыв, лишь после него Степанова признала свое авторство.
Второй эксперт из института криминалистики ФСБ Сергей Николаевич Точилин, длинный, худой и бледный молодой человек, был допрошен как взрывотехник, изучавший осколочные повреждения автомашин БМВ Чубайса и Мицубиси охранников. Наученный горьким опытом своей коллеги, он, не долго думая, выбирал один из трех вариантов заранее заготовленных ответов: «Вопрос не имеет отношения к взрывотехнике», «Это вопрос к эксперту-баллистику», «Это не в моей компетенции». Подуставшая и подрастроенная прежним экспертом судья не могла нарадоваться на смышленого Точилина, избавлявшего ее с прокурором от необходимости снимать неудобные для обвинения вопросы защиты.
