Зеркало Иблиса - Виктор Бурцев

– Очень просто, на карте в этом регионе отмечены только два оазиса, лежащие на нашем пути. Сдвоенный оазис Тмесса и Завила и второй, Эль-Катрун. Эль-Катрун находится довольно далеко от нашего курса, но Тмесса и Завила – это как раз то, что нам надо.

– Что это означет – сдвоенный оазис?

– Ну, когда-то это были два отдельных оазиса, находящиеся рядом, но потом воды стали подниматься и оазисы слились. В этих селениях проходят ежегодные празднования в честь духа воды.

– Разве это не противоречит Корану? – спросил Ягер.

– Не совсем. – Профессор покачал головой. – Местные говорят, что Ангел – Покровитель Воды, всесильный Ибрахим, был послан самим Аллахом с миссией на эту землю. И теперь Ибрахим охраняет воду, не давая пропасть ей в огромной пустыне. Что-то я не слышал о таком…– Об этом вообще мало кто слышал. Эта информация хранится в архивах, с которыми я работал как раз в то время, когда мой отец ушел в экспедицию по этим пескам. Обрывочные данные сохранились то в той, то в иной точке пустыни. Некоторые ученые мужи утверждают, что некогда существовала так называемая Книга Пяти Зеркал. И что в этом писании были указаны истинные события, начиная от Сотворения мира.

– Что значит истинные? – спросил Ягер, но, видя, что Фрисснер уже теряет терпение, свернул разговор: – Мы можем поговорить об этом в машине?

– Да, конечно, это довольно интересная тема.

– Ну вот и замечательно, – сказал Артур, несколько удивленный столь внимательным отношением штурмбаннфюрера к обыкновенно третируемому им профессору. – А теперь давайте решим, куда мы отправляемся.

– Я бы рекомендовал Тмессу. Это селение имеет для меня еще и научную ценность… Мы должны будем прибыть как раз к тому празднику, о котором я говорил.

– Я рад, – сухо отозвался Фрисснер и направился к Богеру с Каунитцем, которые, отчаянно ругаясь, возились с колесом

Ягер постоял некоторое время возле профессора, но разговор не клеился, Юлиус Замке почему-то вдруг вспомнил о тех несчастных арабах, которых штурмбаннфюрер собственноручно забивал монтировкой до смерти. Видимо, Ягер заметил страх, мелькнувший в глазах профессора. Он покачался на носках сапог и, не сказав ни слова, отошел. А Замке вдруг обнаружил, что от испуга задержал в груди воздух. Он даже разозлился на себя за такую слабость. Пугаться неизвестно чего…

Раньше он думал, что навсегда изжил в себе эту детскую привычку. Даже в лагере Замке всегда знал, чего можно бояться, а чего бояться не следует, от чего нужно прятаться, а от чего нет… Умный, начитанный, знающий человеческую психологию, он чувствовал, что и как нужно сделать, чтобы унизиться, но выжить. А сейчас профессор вдруг ощутил себя маленьким мальчиком, который испугался неведомо чего. Шуршания мыши ночью в платяном шкафу, небрежно брошенной на стул одежды, безобидного сумасшедшего, который сидел на ступенях церкви в Берлине и клянчил милостыню. Маленький Замке особенно боялся именно его. Совершенно без оснований, потому что сумасшедший был тихим, никому не нужным стариком. Но в его голове крылось нечто, пугавшее Юлиуса до дрожи. Нечто необъяснимое, словно это был уже и не человек вовсе, а какое-то другое существо, которое искусно маскируется под взрослого, несчастного мужчину.

Всегда, проходя в церковь вместе со своим отцом и матерью, будущий профессор задерживал дыхание от страха. Как и сейчас…

– Ну, что тут у вас? – спросил Фрисснер, подходя к Богеру.

– Да, собственно, уже ничего. Шланги мы нашли среди тех частей, которые взяли с аварийного грузовика…

– Это я настоял, чтобы их сняли, – поднял голову Каунитц.

– Ты, ты… – примирительно отозвался Богер. Артур понял, что подошел к концу какого-то спора.

– Вот так-то! – улыбаясь перемазанным лицом, заявил Каунитц.

При этом он не переставая работал, практически вслепую закручивая какие-то винтики.

– Когда мы сможем поехать?

– Да как только прокачаем тормоза, – сказал Богер. – Конечно, этот горе-механик утверждает, что готов ехать по пустыне и без тормозов, мол, тут не во что врезаться…

– Это ты горе-механик, – сказал Каунитц. – А без тормозов я бы прокатился…

– И закатился бы в первую попавшуюся мину. Умник, – не поддержал его служебного рвения Фрисснер. – Не забывай, что это все та же война.

– Я не забываю… Но мин тут уже нет.

– А что тут есть?

– Песок, ящерицы и отвратительные пауки. Вот как тот, что вползает Каунитцу на башмак.

Каунитц презрительно сощурился и на уловку не поддался.

– Так когда мы тронемся?

– Приблизительно через час.

– Хорошо, вам что-нибудь нужно?

– Так точно, – отозвался Богер. – Ваше разрешение отлить немного тормозной жидкости из головной машины.

Фрисснер коротко кивнул головой:

– Разрешаю.

Когда он отошел проверять посты, Богер вопросительно посмотрел на Каунитца.

– Чего это с командиром?

– Не знаю, но его явно укусила какая-то муха.

– Муха по фамилии Ягер? – шепотом спросил Богер.

Каунитц рассмеялся.

46

Пусть убиты будут лжецы.

Доктор Корнелиус был плешив, бородат и смугл. Морщинистое лицо его выражало явное неодобрение всего происходящего, а забираясь в кабину «бедфорда», он вдобавок стукнулся головой.

– Чем тут все время так воняет? – осведомился он, устроившись на —жестком сиденье.

– Очевидно, дохлым англичашкой. – Обер-лейтенант Кельтен пожал плечами. – Машины же трофейные, профессор. Вполне возможно, она постояла дня три под солнцем с мертвым водителем в кабине, пока ее не уволокли наши.

– Если вы хотели меня смутить, вам это не удалось, молодой человек, – сухо сказал Корнелиус – Я не брезглив.

Кельтен покраснел, а капитан фон Акстхельм хлопнул его по плечу и засмеялся.

– Вам бы тоже лучше не веселиться, – заметил Корнелиус.

Доктор брюзжал по каждому поводу: грубая и невкусная пиша, дурацкие машины, тупые солдаты, несносные плутоватые арабы, жаркое солнце, вода, отдающая мочой и хлором… Капитан фон Акстхельм вначале пытался как-то реагировать на жалобы профессора, но потом плюнул и предоставил ему полную свободу словоизвержения. Профессор, видимо, понял, что к нему уже не прислушиваются, и ныл меньше.

Альтобелли сосал медленно тающий кусочек горького шоколада и смотрел, как солдаты собирают вещи после короткого привала на обед. Шестой день в дороге. Интересно, когда сработает мышеловка и каким образом это произойдет? Надо полагать, у британцев хватит ума не уничтожать отряд, раскатав его танками, а аккуратно взять всех – ну, если не всех, то хотя бы ученого и кого-то из офицеров.