Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

является народ. Обращение указывало на опыт общественной борьбы в западных странах, где только ценою крови народы купили себе некоторые права, «ограждавшие их от ненавистных притеснителей», но эти права «никогда не были и не будут прочны». «Земля и воля» очень скептически отзывались о характере парламентской борьбы, происходившей в Европе: «Подавленные массы остаются глухи к звонким фразам враждующих парламентских партий; массам нужны хлеб и полная свобода – и потому они тяготятся цепями своего рабства, питают в себе зародыши грозных восстаний; их натянуто-тревожное состояние предвещает близкую гибель существующим порядкам и повторение кровавой драмы, потрясшей в 48 году всю Европу, только в больших размерах и с более отрадным результатом». Считая положение Западной Европы «совершенно не удовлетворительным», «Земля и воля» вместе с тем еще гораздо более сурово оценивала состояние России в условиях господства царского деспотизма; она писала о «чувстве ужаса и отчаяния», овладевающем мыслящим человеком при сравнении обстановки русской жизни даже с существующими европейскими порядками. Обращение «От русского народного комитета» формулировало цель борьбы: поставить знамя «Земля и воля» «среди народного собрания от всей свободной русской земли».

Большой интерес представляет та часть обращения, где сообщалось об успехах революционной пропаганды в русских войсках, стоящих в Польше, об образовании в этих войсках революционной организации («Военного комитета в Варшаве»), о состоявшемся соединении русской военной организации в Польше с «Землей и волей». Подчеркивалось, что благодаря связям с польской организацией, с «ее представителем – Центральным комитетом», «Земля и воля» имеет возможность «судить о польском деле честно и беспристрастно и вследствие этих суждений относиться к польскому народу с братскою любовью, всегда приветствуя его в успехах, всегда глубоко сочувствуя его бедствиям в борьбе с ненавистным самодержавным игом»[599].

Разоблачению самодержавного деспотизма как источника бедствий, «терзающих Россию», был посвящен первый номер «Свободы», нелегально распространявшийся с первых месяцев 1863 г. «Свобода» высмеивала уродливые попытки проведения разных реформ (в том числе «мнимое разрешение крестьянского вопроса» с лишением народа земли и избиением крестьян), которые лишь нагляднее вскрывали всю несостоятельность самодержавия. «Свобода» разъясняла, что царское самодержавие «по самому принципу» не способно удовлетворить потребность в новой, свободной жизни, «никогда добровольно не может отказаться от вооруженного господства» над жизнью и свободой людей и потому должно быть разрушено. Разрушение царского самодержавия, обеспечение торжества народных интересов, и прежде всего созыва народного собрания из выборных представителей свободного народа, выставлялись как цель общества «Земля и воля». «Свобода» высказывала убеждение в том, что революция в России неизбежна, что она неминуемо разразится в восстание ограбленного и подавленного народа. Ввиду жестокости и тупости правительства революция, по мнению «Свободы», могла получить «исполинские размеры кровавой драмы», если «образованные классы» или хотя бы «способное и честное» большинство из них, став на сторону народа, не обессилят окончательно правительство, «лишив его какой бы то ни было пользы в диком упорстве». В связи с этим центр «Земли и воли» ставил перед собой задачу привлечения образованных классов на сторону интересов народа. В листке «Свобода» содержалось косвенное указание на отношения, устанавливавшиеся между «Землей и волей» и «Колоколом», говорилось об открытой кассе для сбора пожертвований, находящейся в Лондоне, при редакции «Колокола»[600].

Появившийся в июле 1863 г. второй листок «Свободы» почти целиком был посвящен вопросу, сильнейшим образом занимавшему в то время общественное мнение и России, и западноевропейских стран, – вопросу о Польше, о польском восстании и об отношении к нему различных общественных слоев России. Общество «Земля и воля», не раз уже выступавшее печатно в защиту прав польского народа[601], во втором номере «Свободы» горячо и страстно клеймило политику царизма в Польше, протестовало против кампании «всеподданнейших» адресов, при помощи которых Александр II и его правительство стремились создать впечатление поддержки их варварских жестокостей в Польше всей страной, «Большинство тех, которые подписывают адресы сознательно, – презренные льстецы, изменники родины», – писала «Свобода». Обращаясь к народу, «Свобода» указывала, что его непрошенные «благодетели», правители, – враги его, «тираны родины», ведущие ее к гибели[602].

Восстание, начавшееся в Польше в январе 1863 г., сыграло серьезную роль во внутренней жизни России. Оно способствовало дальнейшему, более резкому размежеванию общественных сил, скрепило союз верхов привилегированного общества с правительством, яснее, нагляднее выявило антинародную сущность либерализма, окончательно разоблачило славянофилов, которые после некоторых словесных уверток и колебаний открыто выступили в поддержку зверских карательных мероприятий правительства, объединившись на одной платформе с главным глашатаем воинствующего национализма и шовинизма в дворянско-буржуазной прессе тех лет М.Н. Катковым.

Русская революционная демократия блестяще выдержала испытание, перед которым она была поставлена ходом исторических событий. Известно, что вожди ее, Чернышевский и Герцен, задолго до восстания определили свою позицию в польском (как и вообще в национальном) вопросе: они безоговорочно отстаивали интересы Польши, ее право на полную свободу, независимость.

Во время польского восстания 1863 г. Чернышевский находился в заточении. Руководимый им до ареста журнал «Современник», насколько позволяли труднейшие цензурные условия, старался выразить свое сочувствие полякам в их борьбе и ненависть к их притеснителям.

Исключительно ответственная роль выпала в связи с восстанием на долю «Колокола». Поставленный вне какого-либо давления цензуры, «Колокол» мог свободно, беспрепятственно высказывать мысли и чувства, волновавшие лучшую часть русской общественности, мог открыто служить посредником между русской демократией и демократическими силами польского национально-освободительного движения. С начала своего существования «Колокол» выступал как искренний друг всех угнетенных народов. Он придавал особо важное значение вопросу о Польше, пламенно желая ей свободы одинаково с точки зрения интересов и польского народа, и народа русского. В 1861 г. на преступный расстрел демонстрантов в Варшаве «Колокол» отвечал лозунгом: «За полную, безусловную независимость Польши, за ее освобождение от России и от Германии и за братское соединение русских с поляками!»[603]

Сознавая тесную взаимозависимость судеб польского национально-освободительного движения и революционной борьбы в России, издатели «Колокола» считали своим долгом предупреждать руководителей польского движения об опасностях, связанных с преждевременным и изолированным выступлением Польши. Потом, после подавления польского восстания, Герцен писал: «Мы… трепетали за них (поляков. – Ш.Л.) и за Россию и до конца умоляли их остановиться; мы говорили им, что в России все готовится и ничего не готово, что движение, которое они видят, истинно и глубоко, но далеко от той „организации“, о которой они мечтали»[604]. «Колокол» проявлял заботу и о правильном, справедливом направлении польской революции. Он боролся