Лесные палачи - Валерий Георгиевич Шарапов

Но Каспар близкого родственника не послушался, не сбавляя хода, молча отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Тогда Дайнис догнал Каспара, цепко ухватил его за рукав, пытаясь остановить от необдуманного поступка. Потом резко развернул его бледным в ночных сумерках лицом к себе и взял за грудки.

— Ты что творишь, дурень? — зашипел он, стараясь заглянуть в красные, как у кроля, глаза Каспара, в которых сейчас отражалась круглая луна. От этого они выглядели пугающе пустыми и бессмысленными. — Совсем ум потерял?

— Руки убери, — сквозь зубы процедил Каспар. — Ты мне не указ.

Он с силой толкнул Дайниса в грудь, и, когда тот, расцепив пальцы, от неожиданности отступил назад, Каспар, пригибаясь, на полусогнутых ногах осторожно приблизился к воде.

Неподалеку от берега на мелководье плавали царственного вида белые птицы, время от времени нежно касаясь друг друга красными клювами.

Лихорадочно блестя своими кроличьими глазами, не сводя немигающего взгляда с лебедей, Каспар медленно вынул из-за пояса пистолет вальтер. От волнения руки у него заметно дрожали, когда он с двух рук стал целиться в ближнего к нему лебедя. Судя по тому, что белоснежные перья у того были довольно гладкие, как будто прилизанные, и сам он выглядел не очень крупным по сравнению с другим лебедем, это была самка.

— Не дури! — змеем зашипел Дайнис. — Услышат!

В этот раз своенравный Каспар все-таки к его словам прислушался, как видно, тоже не желая будоражить спящий город внезапным грохотом выстрела. Быстро сунул пистолет сзади за пояс, крадучись, двинулся к воде, с трудом пытаясь сглотнуть пересохшим горлом, напрасно дергая острым кадыком на тощей шее. Подобравшись к насторожившейся паре на довольно близкое расстояние, он с такой скоростью метнулся к птицам, словно он был зверь, а не человек. Высоко вскидывая длинные ноги на мелководье, поднимая брызги, подскочил к лебеди и ухватил ее за тонкую, гибкую шею. Чувствуя, как под его пальцами у птицы от страха по венам пульсирует горячая кровь, Каспар торопливо побрел к берегу, другой рукой старательно прижимая трепыхавшуюся птицу к груди.

— Дайнис, вот и мясо, — сообщил он хриплым от волнения голосом. — Сейчас зажарим.

В этот момент на него сзади неожиданно налетел крупный самец. Он больно щипал крепким клювом за его ноги под мокрыми, прилипшими к голеням брюками, на миг взлетал и с невероятной силой ударял упругими крыльями по длинной костлявой спине. Под его мощным натиском Каспар невольно пригнулся, боясь, что лебедь ударит его в затылок или в другое незащищенное место. Не выпуская из рук самку, он в конце концов позорно побежал, даже не подумав защищаться, лишь поминутно продолжал дергать узкими плечами, стараясь скинуть с себя наседавшего самца.

И если бы не подоспевший своевременно Дайнис, неизвестно, чем закончилось бы противостояние человека и птицы. Ударив носком тяжелого ботинка лебедя в грудь, Дайнис отчетливо услышал, как у птицы хрустнула кость. От удара лебедь, кувыркнувшись через голову, грузно отлетел в сторону, беспомощно распластал крылья по траве. Горячась, он тотчас вскочил и в гневе снова было хотел броситься на обидчиков, но, очевидно, понял, что в его состоянии он уже больше не боец, и с достоинством покинул поле сражения, отступил, волоча сломанное крыло. Отплыв далеко от берега, самец повернулся и замер, с тоской провожая влажными пуговками умных глаз омерзительных существ, которые не имели право называться гордым словом — человек. Лебедь плакал и жалобно звал свою единственную и ненаглядную подругу «Кр-ак! Кр-ак!»

— Ты и вправду собираешься его сейчас жарить? — спросил Дайнис, невольно прислушиваясь к птичьему жалостливому стону, доносившемуся с запруды.

— А чего? — с вызывающей ухмылкой спросил Каспар, то ли действительно собираясь развести костер, то ли просто издевался, всем своим видом выказывая перед двоюродным братом независимый характер, чтоб в другой раз он думал, прежде чем его обвинять в трусости. — Кого мне бояться?

— Костер нам сейчас ни к чему, — сурово оборвал Дайнис. — Мы уже и так проявили себя в городе будь здоров, когда в прошлый раз брали кассу. Просто проведем по-тихому время с барышнями, и все дела. Или ты уже научился без бабы обходиться?

И опять Каспар услышал в его голосе неприкрытую издевку. Но сейчас слова хоть и показались ему обидными, в них все же преобладал разумный смысл, и он с неохотой согласился.

— Завоняет эта тварь до утра, если сверну ей шею, — произнес он недовольным, но озабоченным голосом. — И отпускать жалко.

В эту минуту из приречных кустов донесся негромкий девичий голосок:

— Да-а-айни-и-ис. Вы здесь? Мы пришли-и-и.

Дайнис вскинул голову, посмотрел в ту сторону, потом быстро наклонился к уху Каспара, свистящим шепотом зачастил:

— Неси гусыню в лодку… Там есть веревки… Свяжи ей крылья… клюв… лапы… Потом заберем с собой… И быстро сюда вертайся… А я пока тут с бабами потолкую…

— Дайнис! — вновь донесся, приближаясь, девичий голос, но уже заметно встревоженный его долгим молчанием. — Дайнис!

По-прежнему одной рукой прижимая к себе увесистую тушку лебедя, другой рукой зажимая клюв, чтобы дурная птица случайно не подала своего скрипучего заполошного голоса, Каспар метнулся в темноту, мгновенно скрылся за низкорослым тальником и побежал под уклон к воде, где находилась лодка.

— Добрый вечер, барышни, — негромко отозвался Дайнис, придав своему голосу слащавые нотки, и, надвинув кепку глубоко на глаза, заспешил навстречу показавшимся из-за приречных кустов двум девичьим фигуркам.

В светлых праздничных платьях в сумерках девушки выглядели чрезмерно располневшими несуразного вида тетками. Но парень знал, как его зазноба выглядит на самом деле, и внутренне уже ликовал от предвкушения вскоре уединиться с ней внутри мельницы.

От воспоминаний о прежних встречах, когда они до рассвета барахтались с Анеле обнаженными в душистом разнотравье, голос его предательски дрогнул, он хрипло проговорил:

— Идите сюда… к входу в мельницу.

Заметив его рослую фигуру, приближавшую к ним торопливыми шагами, Анеле, наспех поставив лукошко на траву, бросилась вперед с распахнутыми для объятия руками.

— Дайнис, — радостно крикнула она, — как же я по тебе соскучилась!

Анеле порывисто обхватила его жилистую крепкую шею, принялась жарко целовать в веснушчатое лицо, а потом надолго прижалась своими сухими горячими губами к его слюнявым губам, как будто присосавшаяся огромная пиявка. Почувствовав во рту кончик ее острого языка, которым она довольно умело шевелила в полости рта, Дайнис сразу определил, что девушка тоже не против уединиться с ним в темном помещении заброшенной мельницы и с нетерпением ждет не дождется этого ошеломительного момента.

Стася непроизвольно замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась, с легкой завистью глядя на влюбленных, у которых от