Лесные палачи - Валерий Георгиевич Шарапов

на деревянную клюку, вырезанную заботливым Андрисом из вишневого дерева. Мягко шаркая по голым, некрашеным, но чисто выскобленным и вымытым полам подошвами ревматических стоп с надетыми на них шерстяными носками, медленно двинулась в свою крошечную спаленку.

Неожиданно остановившись на полпути, она бросила озабоченный взгляд на колеблющийся огонек, ревностно предупредила девушек:

— Вы бы тоже спать шли… скоро жир закончится… Туго сегодня с жиром-то…

— Дошьем и ляжем, — покладисто ответила Анеле, заговорщицки подмигнув Стасе, — немного осталось.

Старушка плотно притворила за собой дверь, а через минуту до девушек донеслось протяжное: «Ох-хо-хо», а потом надтреснутый старческий голосок принялся негромко читать молитвы, слов которых было не разобрать.

Немного послушав невнятное бормотание своей бабушки, Анеле с прежней живостью продолжила прерванный разговор:

— Андрис, он кто? Простой милиционер! Одним словом, голоштанник! А у того знаешь, сколько много земли? Да и вообще, я с Андрисом просто дружу от нечего делать. А того парня люблю… по-настоящему. Он знаешь, какой красивый? Андрис ему в подметки не годится.

— Не говори так, — тихо попросила Стася и быстро отвернулась, чтобы подруга не увидела, как у нее на глаза навернулись слезы от обиды за парня. — Он хороший.

— Да будь он хоть какой расхороший, — не задумываясь, тотчас ответила Анеле. — Только я не собираюсь всю жизнь с ним в нищете прозябать. Разве я похожа на дуру?

Стася отрицательно замотала головой, затем искоса взглянула на Анеле. Та сидела с каким-то отрешенным видом, как будто в эту минуту находилась в другом месте, кончиками пальцев бездумно крутила колечко туда-сюда. Стасе стало неловко, что своими словами, сама не желая того, она невольно задела девичью гордость подруги, которая вместе с бабушкой без разговоров приютила у себя на неопределенный срок, в общем-то, незнакомого человека.

Стася дружески толкнула Анеле плечом, раз, другой, а когда та недоуменно повернулась к ней, порывисто обняла. Анеле как будто этого только и ждала: мигом обхватила за шею свою названую сестру, крепко прижалась к ее щеке своей. А через минуту так же быстро отслонила, заглядывая в ее влажные от волнения глаза, принялась с жаром уговаривать:

— Сестричка дорогая, подруженька моя ненаглядная, а пойдем сегодня вместе на свидание. У моего нового парня есть двоюродный брат, мы вас и познакомим. Парни они хорошие, просто замечательные… Трудяги из Пасисксте. Брат у него тоже богатый… с землей. Понравитесь друг другу, заживешь, как у Христа за пазухой.

— Что ты такое говоришь? — опешила Стася, никак не ожидавшая от нее услышать подобных слов, и категорично заявила: — Никуда я не пойду.

— Чего одной-то в доме куковать. Ты же не старушка… как моя бабуля. — Анеле несдержанно прыснула в кулачок; испуганно покосившись на дверь спаленки, за которой готовилась ко сну ее бабушка, перешла на шепот: — Пойдем.

Стася отрицательно качнула головой.

— Просто посидим, — продолжала уговаривать Анеле. — Не понравится — уйдем.

Стася принципиально зажала уши ладонями и принялась упорно мотать головой, не поддаваясь на все ее уговоры, твердо сжав губы, чтобы случайно не проговориться.

— А-а, знаю, кто тебе нравится. — Анеле неожиданно перевела разговор на другое, желая хитростью добиться своего. — Еременко. Ви-и-идела, какими глазами он смотрел на тебя, когда в прошлый раз приезжал к нам с Андрисом.

— Ну вот еще! — вспыхнула от ее несправедливых слов Стася, растерянно замигала, уронила руки на колени. — Он мне в отцы годится.

— Прямо так и в отцы? — поддела Анеле.

— Старый он.

— Тогда пошли со мной. Чего ты испугалась? Не съедят же тебя, в самом деле.

Как ни противилась Стася, но чисто женское любопытство взглянуть на нового ухажера Анеле, а заодно посмотреть и на своего парня, за которого желает сосватать ее настырная подруга, окончательно перебороло страх и девичью неловкость, сомнения отпали, и она, хоть и с видимой неохотой, но согласилась.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Анеле и беззвучно захлопала в ладоши. — Ты не пожалеешь. Обещаю.

Приодевшись в нарядные платья, девушки чинно сели на сундук, терпеливо дожидаясь, когда угомонится богомольная старушка. Как только за стеной стихли живые звуки: невнятное бормотание, шуршание снимаемой одежды, скрип деревянной кровати, и наступила гробовая тишина, Анеле соскочила на пол, неосторожно громыхнув каблуками башмаков. Перепугавшись, что старушка услышит, девушки замерли, не дыша.

— Дрыхнет, старая, — сдавленно захихикала через минуту Анеле. — Пора.

Прихватив с собой корзину с гостинцами: пышками, замешанными на картошке, и глиняным кувшином с яблочной наливкой, подруги украдкой вылезли в окно. Стараясь держаться в сумеречном свете полной луны теневой стороны, где росли высокие пирамидальные тополя, они осторожно двинулись по улице в сторону заброшенной водяной мельницы.

Глава 21

В голубом неживом свете луны, низко зависшей по ту сторону Венты, словно огромный шар, от которого по воде тянулась блестящая серебряная дорожка, беззвучно скользила старая рыбацкая плоскодонка, слышался тихий неторопливый всплеск весел. Вскоре лодка пристала к берегу, из нее на речной желтый песок сошли двое мужчин. Это были Дайнис и Каспар, явившиеся на тайное свидание.

Они внимательно огляделись по сторонам, напрягая зрение. Ничего их в окружающей природе не смутило и не насторожило, и они без всякой суеты деловито вытащили нос лодки на песок, чтобы ее случайно не унесло слабым течением. Вполголоса переговариваясь между собой, отчего глухие голоса нельзя было разобрать, даже находясь неподалеку, они не спеша направились по густой траве вверх по склону.

Высокие метелки пырея качались, стегали по ногам, осыпая росой влажные брюки, а мелкие семена прилипали к мокрым, блестящим в лунном свете черным ботинкам.

— Стой, — негромко сказал Каспар, когда они через минуту выбрались на гребень склона, и торопливо схватил родственника за рукав пиджака. — Слышишь?

Со стороны мерцающей зеркальной поверхности запруды, где мерно журчала вода, небольшим ручейком стекая вниз, донесся резкий отрывистый звук «Кр-ак».

— Вот опять. Слышишь?

— Это лебеди, — ответил Дайнис и слабым движением руки освободил рукав пиджака, все так же уверенно направился к темному бревенчатому зданию водяной мельницы. — Давно уже здесь живут.

— Кто-о-о? — с недоверием протянул Каспар и прибавил шаг, нагоняя Дайниса.

— Говорю тебе, пара белых лебедей, — уже раздражаясь, повторил Дайнис и, не оборачиваясь, через плечо обронил: — Ну ты, брат, и пуглив стал.

Приняв его слова за явную над ним насмешку, Каспар от обиды злобно пожевал губами, нервно дернул несколько раз плечом, потом круто развернулся и решительно зашагал к запруде, что-то бормоча под нос.

— Ну и куда ты пошел? — негромко окликнул Дайнис. — Лебедей, что ль, никогда не видел? Такие же гуси.

— Гуси, говоришь? — ухмыльнулся Каспар. — Сейчас проверим. Никогда жареных лебедей не ел.

— Вернись, брат, прошу