Распутье Воронов - Анджей Сапковский

веселится, множество дворян съехалось, танцы и забавы повсюду, мёд и пиво рекой льются, его степенство пивовар Грохот сто бочонков пива на площадь выставить приказал!

— Пивовар Грохот.

— Он самый! Потому что надо бы тебе знать, сударь чужеземец, что сын пивовара, молодой господин Примиан, великую службу для счастья молодых сослужил!

— Сослужил.

— Чистая правда, сослужил! А потому и шафером у молодожёнов избран! Подите-ка с нами на площадь, гляньте…

— Пойду, непременно пойду. А пока укажите мне дорогу, будьте добры…

— Буду рад! Куда?

— К палаццо Граффиакане.

Вдовствующая маркиза Геррада Граффиакане отослала горничную, последнюю часть еженощного ритуала она привыкал исполнять самостоятельно.

Она зажгла масляную лампу, стоящую на прикроватной тумбе. Свет был необходим, в темноте она не нашла бы ночную вазу, а ночной вазой ей приходилось пользоваться ночью, причём несколько раз.

Перед зеркалом она причесала гребнем остатки волос. С ночного столика взяла хрустальный графинчик и сделала основательный глоток. И улыбнулась своим воспоминаниям. Наполняющая графинчик жидкость изумрудного цвета были снотворным средством, созданным чародеями в Бан Арде на основе одного из ведьмачьих эликсиров, добытых наёмниками маркизы в канун Эквинокция прошлого года. Зелье усыпляло превосходно, может быть, ещё и потому, что чародеи щедро сдобрили его крепким алкоголем.

Маркиза легла в постель. И только теперь, согласно ритуалу, сняла с шеи бриллиантовое колье и повесила на специальную подставочку, рядом со множеством других колье, медальонов и ожерелий. Среди них, на почётном месте, висел медальон с головой волка, скалящего клыки. Маркиза погладила медальон и снова улыбнулась. Она с удовольствием вспомнила тот момент, когда ей этот медальон подарили с уверением, что носивший его когда-то ведьмак был забит до смерти.

Она уснула с улыбкой на устах.

Она не знала, что её разбудило. Может шорох, может дуновение ветра. Она открыла глаза. И увидела прямо над своим лицом медальон, волчью голову и оскаленные клыки. Она увидела кулак, держащий цепочку медальона.

И глаза с расширенным змеиным зрачком.

Ведьмак смотрел на неё сверху, не шевелясь и не издавая ни звука.

Маркиза почувствовала под собой тепло и влагу, поняла, что описалась в постель от страха. Она застонала, закрыла глаза, почувствовала, как что-то страшно сдавило ей горло и грудь.

Когда она через мгновение открыла глаза, не было уже ни ведьмака, ни медальона. Всё хорошо, подумала она, пытаясь вдохнуть стиснутым горлом, они ничего мне не сделал, испугался, сбежал. Я ещё до него доберусь, подумал она, он ещё пожалеет…

Я ещё жива, подумала она.

И умерла.

Глава двадцать вторая

…Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое — не может; из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести.

Никколо Макиавелли, Государь

Шёл дождь, мелкий, но шёл очень долго, и этого хватило, чтобы узкие переулочки речного порта Пяна превратились в топкое болото. Тут и там в грязи лежали доски, благодаря которым считалось, что можно передвигаться по городу, не опасаясь завязнуть в грязи. Но доски, однако, были разбросаны так далеко друг от друга, что прыжки по ним напомнили Геральту Каэр Морхен и ведьмачьи тренировки на «гребне».

Прыгнув раз пятнадцать, он нашёл, наконец, то, что искал. Лачугу с замшелой гнилой соломенной крышей и прилегающую к ней конюшню. Дверь лачуги украшал пук соломы.

Геральт толкнул дверь, перекошенную и неподатливую. Глубоко вдохнул и вошёл. Нащупал в темноте и отодвинул заскорузлую от грязи рогожу.

Внутри, в слабо совещённом коптилками и свечами полумраке сидели за столами несколько мужчин. За примитивной стойкой корчмарь протирал передником пивную кружку.

Геральт откашлялся и сплюнул на пол. И стал ждать.

— Звать как? — захрипел после долгого молчания самый ближний из мужчин, смерив Геральта злым взглядом из-под густых седых бровей.

— Эсау Келли.

— Годится. Твоя очередь будет после Любодрога. Вон того, что там сидит.

— Ясно.

Геральт сел за стол в углу. Он уже хорошо познакомился с их нравами.

Местами встреч ищущих работу охранников обычно были трактиры и обычно самого низшего пошиба, расположенные на окраинах городов, в местах безлюдных, мерзких и опасных. Условным сигналом и знаком, что это здесь, служил повешенный на двери пук соломы.

Вошедшего ошеломляла, словно удар тарана, тяжёлая вонь дешёвого пива, пота, мочи, чеснока, капусты, заношенных портянок, старых сапог и чёрт знает чего ещё. Полагалось вынести это не моргнув глазом, войти смело, давая понять, что он того же поля ягода.

У охранников были свои привычки и обычаи, некоторые прочти ритуального характера. Входя впервые в трактир, следовало смачно харкнуть на посыпанный опилками земляной пол. Это был знак принадлежности к цеху. А если войти хотел чужой, у него отбивали охоту. Иногда весьма решительно и жестоко.

Тому, кто продемонстрировал знание обычаев, позволяли остаться. Ему указывали, кто последний в поиске работы и за кем будет его очередь. Потом можно было делать, что хочешь. Или сесть в углу и ничего не делать. Геральт всегда выбирал именно это. Оглядевшись, садился и соблюдал обычаи.

К самым странным можно было отнести хоровое приветствие чихнувшему: «Чтоб ты и обоср…ся заодно!». Когда кто-либо поднимал тост за короля, следовало встать и выпить. Вопрос, за какого короля, считался бестактным, за это следовало наказание — главным образом словесное. А в случае посещения уборной по малой нужде следовало быстро произнести формулу: «Заказываю на ворона!», тем, которые формулу не сказали, поливали мочой башмаки и штанины.

Братство посиживало себе в трактире, напивалось до изумления, болтало, вспоминало былые успехи и неудачи, заработки и траты, играло в кости, дремало, опершись о стену или положив голову на стол, а то и просто сидело неподвижно, уставившись в пустоту.

Время от времени — очень редко — кто-то входил и громко объявлял, сколько человек нужно, для какого дела и почём. Счастливцы, чья очередь пришла, уходили — либо уступали очередь следующим, а сами оставались в ожидании более выгодного предложения. Часто бывало, что кто-то покидал и трактир, и свою очередь, решив искать счастья в другом месте.

Время от времени приходил кто-то новый. Геральт не выказывал никаких признаков интереса, но следил бдительно.

Первые предполагаемые адреса в Каэдвене и кое-какую полезную информацию он получил от знакомых почтальонов в Нижней Мархии. Благодаря этим сведениям он нашёл трактир, который регулярно посещали охранники, ищущие работу. Это было уже в первых числах апреля, на окраине форта и гарнизонного города Бен Глеан. Однако, не найдя никаких следов Мериткселль, Понти и Фрика ни