Гараж. Автобиография семьи - Михаил Александрович Ширвиндт

суеверие мне порушила ГАИ. Всю жизнь я считал номера. Допустим, номер: 2476 МЮ. Складываются 24 и 76, получается 100. Счастливый номер! Когда перешли на трёхзначные, я был в полной панике.

Н.Б.: Однажды всё-таки нашёл выход. Получал в ГАИ номер на новую машину и пришёл радостным:

– Смотри, какой номер дали: 121.

– Ну и что? – не поняла я.

– Тебе 60, мне 61. Если сложить, будет 121.

А.Ш.: У каждого свои привычки и суеверия. В театре, например, нельзя свистеть. Если кто-то из артистов или обслуживающих не знает этого и свистнул – хана. В театре надо стучать по дереву. Если стол пластмассовый, нужно иметь при себе карандаш или спичку, чтобы перед выходом на сцену, вздохнув, постучать. На игру в спектакле артисты настраиваются по-разному. Кто-то, к примеру, слушает музыку в наушниках. У меня старомодная привычка собираться: постучал по дереву – и пошёл.

М.Ш.: У папы есть ещё одна привычка – не есть перед спектаклем. О ней не знала его помощница Лиана Бединадзе (теперь Равинская), когда пришла работать в театр. Папа как раз незадолго до того стал худруком. Лиана вспоминает, что после репетиции «Орнифля» папа пошёл в свой кабинет немного поспать перед спектаклем. Они с директором решили, что ему потом нужно будет плотно поесть, и, не найдя ничего, на их взгляд, подходящего в служебном буфете, заказали ему картофель фри, запечённую рыбу, отбивные из говядины, салат, десерт, напитки и накрыли стол. Проснувшись и обнаружив это пиршество, папа поблагодарил их за проявленную заботу, но сказал, чтобы они этот вы…бон больше никогда не устраивали: во-первых, перед спектаклем он не ест, а во-вторых, будет питаться, как и весь коллектив, в буфете.

Н.Б.: В отличие от своего мужа, я человек не суеверный, но иногда происходит что-то такое, что заставляет задуматься. Много лет назад у нас на даче должна была пройти съёмка одной телевизионной программы.

Шура звонит мне из Москвы и говорит:

– Меня предупредили, что после этих съёмок у всех что-нибудь случается: ломают руки-ноги или кто-то умирает.

– Стыдно верить во всякий бред, – сказала я ему.

Приехала съёмочная группа – человек пятнадцать. Долго снимали Шуру и Мишу. Потом я поставила на стол в беседке закуски, а в огромном казане дымился вкусный узбекский плов, приготовленный нашим помощником по хозяйству Азаматом. Телевизионщики произносили тосты, говоря, что нигде им так легко не работалось.

– Просто нигде вас так не кормили, – заметил Шура.

Когда съёмочная группа уехала и Шура с Мишей отправились по делам в Москву, я начала в большом новом пластиковом ведре носить из беседки в дом грязную посуду. Настроение было прекрасное – начало лета, прошла гроза, светит солнце. Несу последнее ведро с тарелками. Дальше – тишина. Когда прихожу в себя, не понимаю, кто я, где я. Первая мысль: «У меня есть Шура» – и только потом о себе. Я лежу на дорожке между беседкой и дачей на спине с сильной болью в затылке. Сколько времени я провела в таком состоянии – минуту или час – и почему, не знаю.

Кое-как поднимаюсь, плетусь в дом, выпиваю обезболивающее, кладу мороженую курицу на затылок и звоню Шуре. Он с Мишей ещё не доехал до Москвы.

– Мы сейчас вернёмся!

– Не надо, – протестую я, – мне лучше, я с курицей.

Приходит Азамат – спросить, понравился ли плов, и, узнав, что случилось, вместе со мной выходит в сад. Тут я вспоминаю: ведро с посудой! Но на дорожке, где я лежала, его нет. Видим: стоит метрах в пяти-шести от неё. Стоит, не лежит! Азамат хочет его взять, и вдруг от прикосновения и новое ведро, и посуда разваливаются на мелкие, сантиметр величиной, кусочки!

– Не подходите! – кричит Азамат.

Привезя тачку, он лопатой сгребает в неё осколки и закапывает их.

На следующий день мы едем в больницу, чтобы понять, почему я потеряла сознание и не помню момента падения. Мне обследуют голову и сердце, но не находят никаких отклонений от нормы. Тогда я звоню Борису Шапиро-Тулину, обладающему экстрасенсорными способностями. Он просит прислать фотографии мест, где работала съёмочная группа. Отправляем, но и он ничего не обнаруживает. А знакомый священник говорит, что меня хотели убить. Но кто и зачем?

Что произошло, так и осталось загадкой. Одна из версий – шаровая молния после грозы.

М.Ш.: С Шапиро-Тулиным ведь связана ещё какая-то семейная история?

Н.Б.: Да, он когда-то вёл на телевидении передачу, рассказывая о влиянии имени человека на его судьбу. В одну из программ позвал Шуру. Поскольку перед этим наши внуки болели коклюшем и заразили нас всех, я попросила Бориса подлечить сильно кашлявшего мужа. Я знала, что он чувствует чужую боль и умеет помочь страдающему. Раньше он, инженер, работал в конструкторском бюро, и с утра к нему выстраивалась очередь: у кого давление, у кого зуб, у кого горло… Он всем помогал, хотя сам очень уставал от этого. Через несколько дней после съёмки его программы с участием Шуры я просыпаюсь ночью от грохота. Зажигаю свет и вижу жуткую картину: посреди комнаты на полу лежит голый муж, и у него из головы течёт кровь.

Потом нам объяснили, что при коклюше во время сильного кашля может возникнуть нехватка кислорода и человек теряет сознание.

Дней через пять Боря позвонил узнать, как Шура себя чувствует. Я рассказала, что произошло.

– Это было 9-го числа?

– Да.

– Я предвидел, что 9-го у него будет много крови, – сказал Боря, – но предотвратить это не мог.

А.Ш.: Наталия Николаевна помнит всё. В основном то, что хотелось бы забыть.

Н.Б.: Я ещё помню гастроли Театра сатиры в Ленинграде, куда я тоже поехала. У актрисы Нины Архиповой, жены Георгия Менглета, 1 мая день рождения. С утра у них в номере гостиницы «Астория» – гости. Кто-то уезжает на спектакли, кто-то возвращается, отыграв. А мы с Мишей буквально накануне были в Москве в театре «Современник» на лекции Спиркина и Иванова по парапсихологии, которая длилась около четырёх часов. Слушали затаив дыхание: тогда это была малоизвестная дисциплина о сверхъестественных психических способностях. На экране шли кадры, как на Тибете ламы делают сложные операции без инструментов: пальцами проникают в живот, вынимают опухоли, останавливают кровь, не оставляя на теле ни одного шва. Когда стали показывать операции на глазах, наиболее впечатлительные актрисы теряли сознание.

И вот на дне рождения у Архиповой я обмолвилась о лекции. Народ заинтересовался. В результате весь день я со всеми подробностями это пересказывала. Услышанное потрясло подругу Архиповой – жену режиссёра Григория Козинцева