КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены - Галина Львовна Кузичкина (Кокосова)

в Зарганде я решил переселиться на городскую квартиру, считая, что это было бы гораздо полезнее в оперативном плане. Мое руководство не возражало. В Тегеране в то время было множество мест, где иностранец мог взять квартиру в аренду, и я начал свои поиски. Вначале все шло нормально. Я нашел себе прекрасную меблированную квартиру на севере Тегерана. Хозяин согласился сдать ее мне в аренду, и мы условились подписать договор на следующий день. Однако на следующий день меня принял не хозяин, а служащий, который, не глядя в глаза, объяснил, что была допущена ошибка и квартира была ранее обещана кому-то другому. Что ж, бывает, подумал я и нашел себе другую квартиру, однако повторилось то же самое. То же самое произошло с третьей, четвертой, пятой… Шестнадцать квартир перепробовал я с одним и тем же результатом. Было ясно, что хозяева при первой встрече давали согласие, но затем, доложив в соответствии с существовавшими правилами в САВАК о том, что советский дипломат хочет снять квартиру, получали оттуда запрещение. Так САВАК вел меня все ближе к посольству. Наконец мне позволили снять квартиру на улице Газали, примыкавшей непосредственно к посольству, где САВАК мог держать меня под наблюдением, не растягивая свои силы.

Просто и добавить нечего, так прекрасно Володя описал нашу посадку на поезд на Курском вокзале Москвы и четырехдневную дорогу до Тегерана. Я не участвовала ни в каких разговорах с таможенниками, только на минуту зашла в купе к Перепелкиным поздороваться, потому что была измучена духотой и жарой в раскаленном купе. В результате на перрон Тегеранского вокзала я просто вывалилась в абсолютно непотребном виде — в ситцевом мятом платье, в котором провела все четыре дня лежания на полке, и с выражением лица страдалицы, которой уже всё всё равно. Единственным моим желанием было как можно быстрее принять душ.

К нашей русской всем известной поговорке народ добавил еще одну строчку:

С милым рай и в шалаше,

Если милый — атташе.

Мой личный рай с милым-атташе первые недели после нашего приезда в Тегеран мало напоминал рай. Неделю во временной квартире в посольском доме я провела на полу. Володя снял матрасы с кроватей и положил их на пол. Рядом со мной на полу стоял наполненный водой таз и лежало полотенце. Всю ночь время от времени я протирала себя влажным полотенцем и дремала. Володя тоже мучился, спал плохо. Но утром он уходил на работу, а я, пока не наступало пекло, готовила еду и опять переходила на «половую» жизнь.

После отъезда Ященко мы переехали в Зарганде. Крошечная бетонная коробочка — одна комната, кухонька, душ с туалетом. Вход через террасу, вернее большое крытое крыльцо. Это и было местом обеда, отдыха, приема гостей, ничегонеделания и всего остального. Воздух здесь был значительно чище и на 2–3 градуса ниже, чем в центре Тегерана. После +35 это ощутимо.

В один из вечеров мы с Володей сидели на террасе и говорили о только что купленной и прочитанной книге, о романе «Мастер и Маргарита». Я помню, что сказала что-то вроде:

— И Иешуа на молодом осле въехал в Иерусалим.

Мимо нас в этот момент по дорожке, ведущей от бассейна к коттеджам, шел симпатичный молодой мужчина с ракеткой для настольного тенниса в руке. И, к моему величайшему удивлению, в такую жару одетый в джинсовый костюм. Он буквально дал задний ход, попятился, услышав эту фразу, подошел к нам и представился:

— Александр Жестков, сотрудник аппарата военного атташе.

Мы познакомились, разговорились, Саша у нас немного задержался, и через некоторое время появилась обеспокоенная отсутствием мужа Майя (или, для своих, Маня). И второе потрясение за вечер — она была в теплом халате с длинными рукавами. Я вытаращила глаза, но Майя спокойно сказала, что сегодня не так жарко, как было накануне.

Саша с Майей познакомили нас со своими друзьями — врачом-отоларингологом Борисом Гуляевым и его супругой Машей. И с уже описанным Леней Лозбенко и его женой Викой. С Лозбенко мы общались постольку поскольку, а с Борей и Машей стали друзьями.

Компания у нас получилась исключительная. Маша и Майя — преподаватели музыки, у Майи прекрасный голос, Саша играет на гитаре и поет, дуэт с женой такой, что заслушаешься. Володя — обладатель приятного голоса и такого музыкального слуха, который народ называет абсолютным (поэтому и взяли его в армии в «слухачи»). В Москве его соседка по лестничной клетке, студентка Гнесинского училища, приходила к нему и говорила: «Вовка, помоги, пошли рояль настраивать». Не знаю, что думал о себе Боря, но я себя считала на таком фоне абсолютно бесталанной, но зато была восторженным слушателем и искренним почитателем.

Саша с Майей и в Москве, приезжая к нам в гости, всегда пели. Гитара дома была, Володя тоже хорошо играл на гитаре.

Обстановка в Зарганде была несколько странноватая. Например, в бассейн, который относился к посольству, ходили только посольские. Был бассейн и у сотрудников госпиталя, причем ни в какое сравнение не идущий по чистоте воды с посольской мутной лужей, но пользовались им только сотрудники госпиталя. И на слуху постоянное разделение: «это посольские… эти из торгпредства… это наши, эти не наши, эти из ГКЭС…». Хотя какое это имело значение, казалось бы, ан нет, имело.

После высылки из страны Бориса Кабанова на время поисков квартиры мы переехали в здание консульства в квартиру консула. Здание консульства старинное, с цокольным этажом и надстроенным над первым этажом жильем для представителей «Аэрофлота». Небольшой собственный двор, обнесенный высоким кирпичным забором. Самым лучшим, с моей точки зрения, был цокольный этаж, который занимали два наших пограничника-коменданта с семьями. Юра и Нина Хлопковы с двумя дочками из Таджикистана и Петя и Зина Литвиненко с сыном Димой с армяно-турецкой границы. В цоколе все было построено с умом, все окна выходили во двор, летом было прохладно, а зимой тепло.

Бедные консулы, которые были вынуждены жить в служебной квартире, — две комнаты, одна окнами на забитую машинами проезжую часть, а вторая расположена над зимой и летом работающей на солярке котельной, труба которой была рядом с окном, шум и запах соответствующие.

Все неудобства компенсировали двор и хорошие соседи. Обе женщины работали уборщицами в посольстве, их мужья или дежурили, или спали после дежурства. У нас сложились приятные соседские отношения, за что Володя и получил замечание от кого-то из руководства — «жене дипломата не пристало дружески общаться с техническим составом».