КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены - Галина Львовна Кузичкина (Кокосова)

быть и речи. Уж не знаю, какой такой обработке подвергали этих людей, только при встрече с нами лица их постоянно имели испуганно-ненавидящее выражение. Казалось, что они ожидали, что мы на них набросимся. Может, им какой укол специально для этого делали? Не знаю.

После вышеупомянутых провалов в резидентуре КГБ и последовавших за ними публикаций линии «ПР» и «КР» продолжали «лежать на дне», не проводя никаких операций. Однако запрет на оперативную деятельность не распространялся на линию «Н», и мы продолжали работать, как и прежде. Из Центра только нам постоянно напоминали о соблюдении особой осторожности в сложившейся ситуации. Как будто мы и сами этого не понимали. В нашей работе мы использовали эффект контраста. И нам, и спецслужбам противника известно, что после провалов в резидентурах КГБ работа и всякая активность на время прекращается. Не особо, но все же затихает и резидентура ГРУ, опасаясь, что и им могут нанести удар под общую компанию. Ничего не меняется только в жизни чистых дипломатов. Они продолжают работать и передвигаться по городу точно так же, как и раньше. Точно так же действовали и мы в линии «Н», показывая, что к нам происходящее не имеет никакого отношения и вводя таким образом САВАК в заблуждение.

Я продолжал работать с агентом «Рамом», готовя операцию по продлению заграничных паспортов наших нелегалов «Акбара» и «Стелы», отдокументированных под граждан Афганистана. Все шло как будто бы нормально, как вдруг совершенно случайно я узнал от своих афганских транзитчиков, что афганский консул («Рам») заканчивает свою командировку и через две недели возвращается в Кабул. На очередной встрече, состоявшейся через два дня, я осторожно спросил «Рама», когда заканчивается срок его командировки. «Рам», не моргнув глазом, ответил, что примерно через три-четыре месяца и предложил провести продление срока действия паспортов нелегалов через месяц. Меня это насторожило, и я доложил обо всем руководству резидентуры. Мы решили проверить информацию об отъезде «Рама» через другие источники. В результате нам удалось выяснить, что мой агент действительно планировал возвращаться домой через две недели. Было совершенно ясно, что «Рам» хотел дать деру, не выполнив обещанного. Я еще раз связался с «Рамом», но он продолжал утверждать, что его отъезд состоится нескоро. Ждать было больше нечего, и мы решили действовать методом внезапности. Утром я перехватил агента по пути его следования из дома на работу и сказал, что продление паспортов должно быть проведено немедленно. «Рам» пытался отговориться, но ему это не удалось. Я передал ему паспорта нелегалов и через полчаса забрал их уже продленными, лично посетив афганское посольство. Естественно, что за эту операцию «Раму» было хорошо заплачено. Вскоре он покинул Иран, и у меня как гора свалилась с плеч.

Основной же заботой линии «Н» в то время была работа с нашими нелегалами «Конрадом» и «Эви», которые пользовались документами западных немцев. Операции с ними проводились раз в полтора месяца, и были это в основном тайники. Места для проведения тайниковых операций подбирались нами заранее, и их местонахождение сообщалось нелегалам. Местом тайника может быть что угодно. Например, углубление в кирпичной стене, промежуток между столбом и стеной, промежуток между водосточной трубой и стеной и т. д. Основным требованием к тайнику является то, чтобы он располагался в месте, которое не просматривается ни с одной из сторон, в так называемой мертвой зоне. Идея заключается в том, чтобы в сам момент закладки или выемки разведчик исчезал из поля зрения. Даже если разведчик находится под наблюдением, слежка не должна заметить сам момент операции. Место тайника в нелегальной разведке используется только один раз, после чего к нему уже не возвращаются. Поэтому подбор новых мест для проведения тайниковых операций являлся нашей постоянной работой.

Тайниковые операции организовывались следующим образом. Центр во время очередного радиосеанса давал нелегалам указание подготовить тайнописное сообщение и передать его резидентуре через тайник в указанный день и время. Приняв радиограмму, нелегалы выставляли графический сигнал «о приеме радио», подтверждая таким образом готовность к проведению операции. Мы принимали этот сигнал и сообщали о нем в Центр. Центр сообщал нелегалам о готовности резидентуры и давал нам санкции на проведение операции.

В день операции после проверки на предмет обнаружения слежки нелегал выходил к месту операции и закладывал в тайник контейнер с информацией. В качестве контейнера может быть использовано что угодно. Главное, чтобы он не привлекал к себе внимания. «Конрад» предпочитал использовать пустые мятые тюбики из-под зубной пасты. После закладки контейнера в тайник нелегал уходил из района и ставил для нас графический сигнал о закладке на специально подобранном для этой операции месте постановки сигнала. Мы, приняв сигнал, изымали контейнер из тайника и, в свою очередь, уже в другом месте ставили наш сигнал для нелегалов о выемке контейнера. Нелегал, приняв от нас сигнал, возвращался домой, а мы — в посольство.

По возвращении в посольство в Центр немедленно направлялась телеграмма о завершении операции и сообщалось, что полученный материал будет направлен в Центр по каналу «Волна».

«Волна» — это самый быстрый канал передачи вещественного материала из заграницы в Центр КГБ. Полученный от нелегала контейнер, не раскрываясь, запаковывается и доставляется консульским сотрудником посольства (в данном случае мной) на борт ближайшего рейса советской авиакомпании «Аэрофлот». Второй пилот каждого заграничного рейса является доверенным лицом КГБ и знает, кому нужно отдать упаковку. На упаковке всегда стоит один адрес: «Василию Ивановичу 101». Это означает КГБ. По прибытии самолета в Москву пилот передает упаковку командиру пограничного отряда, который, в свою очередь, передает ее ожидающему уже в аэропорту офицеру Управления «С» КГБ. О полном содержании донесений нелегалов мы в то время не знали. В резидентуру сообщались только части, непосредственно имеющие отношение к нашей работе с ними.

Провалы в тегеранской резидентуре и последовавшее за ними вынужденное бездействие оперативного состава линии «ПР» привели к резкому снижению поступления ценной разведывательной информации из Тегерана. По доходившим до нас из Центра слухам, там неофициально в этом обвинили слабое руководство Геннадия Казанкина, который продолжал оставаться исполняющим обязанности резидента. В результате Казанкин резидентом утвержден не был и в Тегеран на укрепление резидентуры был направлен резидентом генерал-лейтенант Иван Анисимович Фадейкин — легендарная личность в КГБ. Он прибыл в Тегеран в марте 1978 года под фамилией Фадеев. Для изменения фамилии у него были довольно веские причины. К моменту прибытия в Тегеран Фадейкину было уже где-то за шестьдесят. Высокий, худощавый, черные волосы покинули голову на самом верху, но все еще густились по сторонам, остро смотрящие