У последней черты - Дмитрий Ромов

было бы. Впрочем, это я юморю — защитная реакция организма, должно быть.

— А вот и наш ночной супермен, — приветствует меня без пяти минут генерал.

Тоже юморит, только я скрытно, а он явно.

— Здравия желаю, товарищ генерал, — отвечаю я на его приветствие. — Скажите мне, когда на этом безупречном костюме появятся широкие кумачовые лампасы?

— Только после звёзд на плечах.

Хех, про звёзды на плечах, вернее, на груди, сегодня уже было. Совсем недавно даже.

— Садись, — показывает он на стул. — И давай, коротко и по существу расскажи о своих похождениях и о том, кого я прикрыл в госпитале?

Я рассказываю. Коротко и по существу.

— Ну что за публика, — улыбается он, качая головой. — Голливуд да и только. Хорошо, что в нашей советской действительности нет места подобной мерзости.

— И то верно, — соглашаюсь я. — Потому как вся эта мерзость осталась лежать в районе совхоза имени Ленина. Вы когда мне дадите красную корку, дубликатом бесценного груза, так сказать? Чтоб там было сказано, всё, что сделано предъявителем сего, сделано по моему приказу и для блага Союза ССР?

— Я тебе не кардинал Ришелье. Надо мной страшный и строгий начальник имеется. Хочешь, чтобы он спросил, что это за Брагин такой?

— Не очень.

— Ну вот. Тогда попроси Чурбанова.

— Ясно всё с вами. Вам говорили, что вы на респектабельного гангстера похожи?

— Нет, — улыбается он.

— Похожи.

— Ладно. История неприятная, конечно, и ребят твоих жалко. Но, хочу сказать, что ты молоток, со всем разобрался.

— Разрулил.

— Хм… Ладно, разрулил. Я, тем не менее, немного беспокоюсь, о том, что ты собираешься вооружать моджахедов. Как бы они не вышли из-под контроля.

— Хотите мне своих инструкторов пристроить? — качаю я головой. — Не нужно, Леонид Юрьевич. Не нужно. Вы и так знаете, где они и сколько их, и в случае необходимости прихлопните одним движением руки.

Но это как раз мне и не нравится. Поэтому всей информации у него точно не будет. Только своих агентов он по-любому внедрить попытается, однозначно. Оставить небольшую, но неплохо организованную армию исключительно в моём ведении он ни за что не согласится. Это уж ясно.

— А что? — пожимает он плечами.

— Не думаю, что это хорошая идея. Что знают двое, то, сами понимаете. Зачем? Достаточно, что вы лично будете иметь доступ к управлению.

Он смотрит на часы.

— Ладушки, Егорушки. Времени много уже, сейчас Евка придёт. Что скажешь о ней? Ты понял, что за дамочка она?

Он говорит «дамочка», а звучит это, как «тёлочка». Но ясно, что его она интересует не как секс-объект. Хотя и это тоже, возможно. Даже обязательно, но не в первую очередь.

— Красотка, чё, — хмыкаю я. — Мне бы ваши годы, я б ей задал.

Злобин смеётся:

— Вот за что люблю тебя, Брагин, ты всегда в суть проблемы зришь. Вундеркинд.

Он даже протягивает мне руку для пожатия. Я жму.

— Но харэ хохмить.

— Стебаться, да?

— Ну, я молодёжным сленгом не владею. На мой взгляд, «стебаться» как-то прямолинейно звучит, немножко пошленько. Но оставим это. Итак, что ты думаешь? Давай, серьёзно.

Думаю, нам надо создать панамскую компанию «Грэйн ИмпЭкс лимитед». А также «Глобал Петролеум, лимитед» и «Трансфорвард, лимитед».

— Чего?

— И воткнуть их в зерновые контракты и, если фарт пойдёт и в газонефтяные. По баксику, даже неполному, с тонны… Ух… Сами посчитайте. А на вырученные средства, не на все, конечно, закупать товары народного потребления и удовлетворять потребности советских граждан. Глубоко, заметьте удовлетворять. Причём, ввозить чуть больше задекларированного. И главное, некоторые вундеркинды имеют дар предвидения, поэтому у нас сейчас есть добрые партнёры, а кое-кому и подчинённые на ключевых постах в профильных ведомствах. А именно таможенник Куренков и вэдовец Большак. Он мне, как близкий родственник и за него я, как за себя ручаюсь. Можно, кстати и одну глобальную фирму сделать, но это надо подумать, как лучше.

— Вэдовец или вдовец? — хмыкает Де Ниро.

— И то, и другое, но нам важна ВЭД — внешне-экономическая деятельность.

— Иногда мне кажется, Егор Андреевич, — улыбается он, — что вы американский шпион, подвергшийся пластической операции.

— Можете меня обследовать на предмет шрамов от пластики, — усмехаюсь я.

— Обследуем, — кивает он.

— Другой вопрос, — пожимаю я плечами, — не возжелает ли вышеозначенная Евка или кто-либо другой, воспользовавшийся её, скажем, доверчивостью, начать управлять такими сладкими и доходными предприятиями?

— Об этом я думаю. А в общем, ты молодец, даже в чём-то больший, чем я сам. А зачем ты у неё про банк спрашивал?

— Предполагаю, что денег будет довольно много. А что с ними делать? Просто хранить на счетах или закатывать в банки? Каламбур. Так лучше не в банки, а в банк. А потом можно будет довольно большие дела вершить. Вот вам зачем деньги?

— Чтобы были, — улыбается он. — Что за вопрос? Деньги всегда нужны.

— Хотите выйти на пенсию где-нибудь в районе Мальдив?

— Так, ты мне тут измену Родине не инкриминируй, — смеётся он.

— О чём вы говорите, Леонид Юрьевич, — улыбаюсь я. — Какая ещё измена?

— А тебе зачем? — поднимает он брови. — В смысле, тебе деньги зачем?

— Я их на благо родины хочу использовать.

— Правда что ли? — ухмыляется он. — Новый Деточкин или как?

— Напрасно смеётесь, — качаю я головой. — Смотрите, обожаемый Леонид Ильич уже не молод, так? Андропов и Черненко тоже не особо молодые и здоровые.

— А почему они-то?

— Ну а кто? — пожимаю я плечами и улыбаюсь.

Я-то знаю…

— Медунов, Горбачёв, опять же, — улыбается Злобин. — И вообще, какая разница? Ты что, с Толстым не согласен насчёт роли личности в истории? Кого бы ни поставили, история своего добьётся. Как на роду написано, так и будет.

— В целом, возможно, и так, но подкорректировать, думаю, можно будет. Смотрите, те кого назвал я, в любом случае, лишь короткая вспышка на горизонте времени. Временщики. Если Черненко придёт, попытается всё сохранить и законсервировать, он всё сделает, чтобы не начинать самому никакие реформы. С вашим шефом посложнее история, но неважно. Всё равно, придут те, кто помоложе. Медунов, кстати, тёмная лошадка, не могу на сто процентов быть уверенным в том, что у него на уме. Но так, кажется, тоже за прошлое хвататься будет.

— Ты прям аналитик, Егор, — щурится Злобин.

— Производительность труда, — продолжаю я, — у западников растёт, они глобализируются, сокращают издержки ну и всё такое. Будут в плане промышленности и технологий более конкурентноспособными. Значит что? Нужны будут перемены.

— И? Ты хочешь эти перемены оплатить из своих накоплений что ли?

— Неизвестно, куда маятник качнётся. Вдруг в сторону частной собственности?

— Чего-чего? С ума что ли сошёл? Это уж ты, брат,