Чучело и его слуга. Я был крысой - Филип Пулман

– Пошлите за ним прямо сейчас, – распорядился судья. – Мистер и миссис Джонс, вы поступили нехорошо, проникнув в зал суда под чужим именем. Тем не менее я признаю, что вы действовали из лучших побуждений. Сейчас вам найдут место, и вы останетесь в зале до конца слушаний. Но будете ли вы снова вызваны для дачи показаний, зависит только от того, к какому решению я приду.

– Спасибо, милорд! – сказал Боб.

Пристав подвел их к передней скамье и заставил остальных потесниться, чем вызвал недовольное ворчание.

Тем временем прибыл настоящий мистер Харкнесс, и его вызвали следующим. Он заявил, что исследовал Чудовище и выявил множество отличий от человека. Он продемонстрировал суду графики, схемы и математические таблицы, а также результаты химических анализов и статистической спектроскопии, доказывавшие, что Чудовище представляет собой неизвестную и чрезвычайно опасную форму жизни.

Боб начал ерзать. Джоан толкнула его в бок, чтобы сидел тихо.

Следующим на трибуну поднялся тот, кого они никак не ожидали здесь увидеть, – мистер Штоппор собственной персоной. Боб подобрался и сжал кулаки.

– Вы – владелец выставочного павильона на ярмарке? – спросил судья.

– Да, сэр, и горжусь этим, – ответил мистер Штоппор.

– Будьте добры, расскажите суду все, что вам известно о Чудовище.

– У меня большой опыт в демонстрации уродов, милорд. Я представлял публике многие чудеса природы – от знаменитой суматранской русалки до мексиканского человека без костей. Однако не мне объяснять столь искушенным дамам и господам, что ярмарочное дело во многом держится на притворстве, а точнее сказать, на безобидной игре фантазии. Взять, к примеру, мою русалку… ну, не могу сказать, водятся ли в где-то в морях настоящие русалки, но моя была обычной девушкой, звали ее Нэнси Полоскушка, а хвост у нее был пристежной, из атласа с нашитыми блестками, и его собственными руками сшила моя дорогая жена. Поспешу вас заверить, милорд, что это был честный труд: зрители получили превосходное зрелище за свои деньги, Нэнси получила плату за работу, и все остались довольны.

– Тем не менее, – продолжал он, – я неустанно ищу новые и необычные образцы для демонстрации перед публикой. И когда я услыхал о новой разновидности монстра, полукрысе-полуребенке, я решил отыскать этот удивительный экземпляр. И вот…

– Минуточку, мистер Штоппор, – перебил судья. – Где именно вы услыхали об этом феномене?

– В баре под названием «Черная лошадь», если память меня не подводит, – ответил мистер Штоппор. – Я заглянул туда скоротать вечерок. Кто-то из посетителей упомянул между делом, что до него дошли слухи о каком-то странном существе: выглядит, мол, как ребенок, а на самом деле – крыса. И, мол, его соседи то ли приглядывают за этим чудищем, то ли его прячут. А само оно грызет все, что подвернется под руку. Дикая, опасная тварь, так он сказал, и, верно, каких только болезней не разносит! Короче, ему такое соседство было совсем не по нраву.

– Чарли, – пробормотал Боб.

– Ш-ш-ш! – шикнула на него Джоан.

– Меня это заинтересовало, – продолжал мистер Штоппор. – Я стал задавать вопросы… в общем, приступил к расследованию. И должен вам сказать, что в такого рода делах я опытен и целеустремлен, а потому нашел это существо довольно быстро.

– Вы не отвели его обратно к опекунам? К тем соседям? – уточнил судья.

– Нет. Я, видите ли, не спросил того парня в баре, как его звать. А где он живет, у меня из головы вылетело. Так что…

– Вы только что упомянули, что у вас есть опыт в делах расследования, – напомнил судья.

– Совершенно верно, милорд, – радостно подхватил мистер Штоппор, ничуть не смутившись. – Так и есть. Но когда я нашел это существо, было уже очень поздно. Не ходить же по домам среди ночи? К тому же этот крысенок как будто привязался ко мне с первого взгляда. Он пошел за мной сам. Что оставалось делать? Я пожалел его и забрал домой, моя дорогая жена накормила его, и пока мы смотрели, как он ест, мне пришла в голову мысль: а что, если выставить его в моем павильоне как образовательное пособие? Мы изрядно потратились: ведь надо было оборудовать ему комфортный фургон, обеспечить разнообразное питание и должным образом представить его серьезной и разборчивой публике. И должен признаться, милорд… – тут мистер Штоппор достал из кармана огромный носовой платок и шумно высморкался, – …должен признаться вам, что мы с женой очень привязались к этому созданию. Мы полюбили его всей душой! По вечерам он сворачивался клубком у наших ног и брал пищу из рук. Нам даже удалось научить его говорить несколько слов. – Он промокнул глаза. – Но увы! Сколько волка ни корми… – горестно вздохнул он. – Можно взять зверя в дом, но нельзя сделать из него человека. В конце концов это коварное создание прогрызло стенку фургона и сбежало, и больше мы его не видели.

Боб держался из последних сил. Как же у него чесались руки дать в нос этому лживому мистеру Штоппору! Но он понимал, что тогда его тут же вышвырнут из зала, да и Джоан крепко сжимала его руку, впившись ногтями в ладонь.

– Какие выводы о природе этого существа вы сделали на основе непосредственных наблюдений? – осведомился между тем судья.

– Ну, – сказал мистер Штоппор, – он, конечно, неплохо подражал людям. Но это не человек. Что-то эдакое в нем определенно было… какая-то, знаете ли, паршивость! Гнойники, нарывы… Страшно даже представить, как мы рисковали здоровьем! Но преданность моя науке столь велика, что в те дни я об этом и не задумывался. И он действительно грыз все подряд – точно как крыса, только гигантская! Это-то и выдавало его натуру. Да еще гнойники.

– А как по-вашему, мистер Штоппор, возможно ли успешно приручить подобное существо? Что подсказывает ваш опыт?

– Нет, сэр, невозможно. Пока оно еще не выросло и подобно, скажем, щенку или я уж не знаю, как назвать детеныша этого вида, оно и впрямь может подражать человеку и даже выказывать привязанность. Но стоит ему подрасти и войти в силу, как оно тотчас начнет дичать. Оно будет стремиться доминировать, если вы понимаете, о чем я, и перестанет слушаться. Это вам не собака и даже не кошка – одним словом, нечего даже и равнять его с настоящим домашним животным. Это дикий и свирепый зверь. Как только он станет немного крупнее, ничто уже не помешает ему вырвать вам глотку и сжевать ее прямо у вас на глазах. И с превеликим облегчением! – не скрывая собственного облегчения,