Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

Картина пришла в полную негодность. Вся изрешеченная, она представляла собой жалкое зрелище, и Черная Кожа с Чужой Раковиной унесли ее прочь.

Стрелки еще некоторое время стояли на лугу и обсуждали результаты состязания. Теперь, когда общее возбуждение спало, к Сыновьям Большой Медведицы вновь вернулись тревога и старые сомнения. Художник, который уже понимал отдельные слова дакота, то и дело слышал слово «Вакан», «священный», «колдовство» и ловил озабоченные взгляды.

Вечером брат Маттотаупы Оперенная Стрела пригласил гостей и некоторых воинов в свой вигвам. Не возражал он и против присутствия героев дня — Харки и Харпстенны. Правда, те скромно сидели вместе с девочками в глубине вигвама.

Горел огонь в очаге, аппетитно пахло жареным мясом, и в конце концов хозяева и гости разговорились. Темой беседы, конечно же, были медведи и медвежья охота. Все мысли и рассуждения в стойбище сейчас были связаны именно с этим. Желтая Борода с помощью Чужой Раковины, знавшего английский язык и уже немного говорившего на языке дакота, осторожно расспрашивал индейцев об их верованиях, преданиях и легендах о медведе, и Оперенная Стрела не спеша, с длинными паузами рассказывал о том о сем. Большая Медведица считалась праматерью их рода. Маттотаупа, что означает «Четыре Медведя», одной весной убил четырех медведей, поднятых им из зимней спячки, а во сне, который он увидел после долгого поста в уединении, войдя в возраст мужчины и воина, перед ним предстало множество медведей. Медведи — не такие, как другие звери, сказал хозяин вигвама. Серые медведи наделены человеческой душой, в каждом из них живет воин. Они — Вакан, Великая Тайна.

Это слово парило в полутемном пространстве вигвама вместе с дымом трубок и сигар. Тайна! Где бы ни находились индейские охотники, в любой степной глуши, где жизнь их зависела от тысячи случайностей, была разлита Тайна. Это понятие было знакомо и казалось зловещим даже детям.

Вечером следующего дня Далеко Летающая Птица Желтая Борода был гостем Чужой Раковины, и Харка не преминул навестить своего друга Черную Кожу. По желанию гостя после ужина их обоих позвали к огню. Далеко Летающая Птица стал расспрашивать Харку о Молодых Собаках, об их играх и о представлениях детей о мире, явно радуясь разумным ответам мальчика. Чужая Раковина еще не мог так ловко переводить, как Длинное Копье, но бледнолицый гость и Харка прекрасно понимали друг друга. Харка уже успел привыкнуть к светлым волосам и к бороде гостя. Он думал, что белые люди так и должны были выглядеть, — видимо, так угодно было Великой Тайне.

Удовлетворив свое любопытство, художник предложил мальчикам тоже задавать ему вопросы. А их интересовало многое, например красивое ожерелье на шее Длинного Копья.

— Это ожерелье, дети, я подарил своему другу Длинному Копью, когда он спас мне жизнь. Меня преследовали белые бандиты, и он спас меня от этих грабителей и убийц. Это всё — настоящие драгоценные камни, в том числе два маленьких золотых самородка. Здесь, у вас, я могу смело говорить об этом, потому что знаю, что моего друга никто не ограбит. А когда мы встречаемся с белыми людьми, мы обычно говорим, что ожерелье не имеет никакой ценности, что это просто стекляшки и медные шарики. Так мы стараемся оградить себя от грабителей и воров. Что вы еще хотели узнать?

Харка долго не решался задать следующий вопрос, но Желтая Борода помог ему преодолеть смущение, и он в конце концов спросил, почему Длинное Копье, о котором говорили, что он был вождем, оставил свое племя ради того, чтобы скакать по прериям с Желтой Бородой. Кто же теперь водит воинов шайеннов на охоту, кто защищает вигвамы от врагов и кто руководит собранием воинов у огня Совета Старейшин?

Белому человеку нелегко было ответить на этот вопрос. И не только потому, что словарный запас Чужой Раковины и Черной Кожи был еще очень беден. Многое из того, что он сказал, навело Харку на мрачные мысли.

— Мой друг Длинное Копье жил с частью племени шайеннов в резервации, — рассказывал Желтая Борода, тщательно обдумывая каждое слово. — Это такая земля, в которой могут жить только индейцы. Им отвели ее белые люди. Никто из белых людей не смеет ступать на эту землю без разрешения Великого Отца белых людей в Вашингтоне, но и индейцы не смеют покидать ее без разрешения. Индейцы, которые там живут, не охотятся, а получают пищу от Великого Отца. Они разводят домашних бизонов и выращивают съедобные растения. Они не ведут войны, и им не о чем держать совет, потому что за них уже все решено.

— И Длинное Копье не захотел там жить?

— Он тосковал по прериям. Мне было позволено посетить резервацию, и Великий Отец по моей просьбе дал мне разрешение взять с собой Длинное Копье.

— Хорошо… — задумчиво произнес Харка и вспомнил тоску в глазах шайенна и горькую складку вокруг его губ.

Длинное Копье был молодым вождем, покинувшим вигвамы своего народа, потому что не хотел жить там, где мужчины не охотятся, не воюют, не собираются на совет. О такой жизни краснокожих в плену у белых людей они уже слышали: Хавандшита однажды говорил им об этом, но очень немного, и Харке это тогда показалось легендой. И вот он сам увидел индейца, побывавшего в таком плену.

Художник заметил мрачное впечатление, которое произвел его рассказ на мальчика, и попытался успокоить его.

— Харка, тебе незачем бояться, что дакота тоже уготована такая судьба. Ваши мудрые вожди заключили с Великим Отцом белых людей в Вашингтоне договор, по которому земля вокруг Черных холмов и дальше до Платта и Миссури останется во владении семи племен дакота.

Харка облегченно вздохнул и, молча поблагодарив гостя, вернулся вместе с Черной Кожей в глубину вигвама. Он тут же