Ловушка для героя - Михаил Исаков

— Как кто? — удивился голос. — Ты.

— А Вы кто? — Сашка почел за благо перейти на более уважительное обращение с этим представительным неизвестным. — Я Вас не вижу!

Зажегся свет.

Баррикады из коробок на месте не оказалось. В трех метрах от оторопевшего студента стоял обыкновенный конторский стол черного цвета, за которым сидел человек. Настольная лампа освещала белый треугольник костюмного выреза и переливчатый галстук темных тонов. Лицо скрывалось в полумраке.

— Так тебе удобнее?

Сашка почувствовал, что его многочисленные мысли и мыслишки тараканами разбежались в разные стороны. Он со всей определенностью помнил, что перед ним до недавнего времени была дверь кладовки и никакого стола с лампой и креслом он не заметил.

— И что Вам от меня надо?

— По-моему, ты начал повторяться, — заметил человек за столом. — Ты уже спрашивал Вику об этом, и тебе дали вполне определенный ответ. Не так ли?

— Да. Но я не понимаю. Почему сейчас она не появилась?

— Ты же решил, что это была галлюцинация. И потом, это только сумасшедшим ежедневно являются одни и те же вики, евы и феклы, требуя, чтобы они выходили из дома исключительно для убийства всех детишек, одетых в белые рубашечки, или всех девушек, которым идут черные туфли на высоком каблуке. Ты что, из таких?

— Честно говоря, я уже не знаю.

— Все очень просто. — Человек в кресле откинулся назад и белый треугольник рубашки сахаром растворился в кофейной черноте. — Сумасшедший — это человек, чье поведение отличается от общепринятой нормы.

— Под это определение можно всех подряд подвести.

— Совершенно верно. Но ответь мне на вопрос — твое поведение в последнее время сильно отличается от общепринятого?

— Наверное, нет. Исходя из обстоятельств, конечно.

— Вот видишь! А притворяешься дурачком, — хихикнула темнота.

— Вика говорила, что я должен сам выбирать…

— Вот когда ты увидел недостроенный особняк и рабочих на дороге, ты решил, что все кончилось. У тебя родилась до безобразия банальная мыслишка — ты захотел нажраться до отвала. Помнишь?

— Помню.

— Замечательно. Мы находимся в кладовке ресторана быстрого питания. В достаточно цивилизованных странах мира в такого рода местах принято утолять свой голод. И, заметь, этот ресторан ты выбрал сам.

— Вы хотите сказать, что я создаю окружающий мир?

— Старина Хайдеггер говорил, что сущее — это всегда мы сами.

"А если я захочу стать президентом Всея-Руси? Вот прямо сейчас".

— Хочу!

В памяти возник образ бешено несущегося по улицам президентского кортежа: милиция, черные джипы охраны, лимузин с зашторенными окнами, флажок с орлом.

Ничего не произошло. Чернота подсобки в лимузин не превратилась.

— О времена, о нравы! Не успевают из яйца вылупиться, а уже примеряют на себя скромную роль живого Бога. Спешу сообщить, что эта должность уже занята. И потом, ты поосторожней с мыслями. Слово не воробей, догонят — вылетишь.

Сашка пытался собрать свои летающие мысли воедино. Целостной концепции не получалось.

— А ты не торопись, — посоветовал голос. — У нас впереди бесконечность.

— Может быть, у Вас и есть эта самая бесконечность, но у меня-то ее нет.

— Вот-вот. Уже теплее.

— И еще, я думаю, что мне от Вас, уважаемый, ничего особенно и не нужно. Вы же меня домой не вернете?

— А ты и так дома.

— Я же говорил! Поэтому шли бы Вы…

Свет погас также неожиданно, как и зажегся. Сашкин кулак, которым он замахнулся широким, истинно русским замахом борца с бюрократией, проломил ни в чем не повинную коробку. Под ноги посыпались рулоны туалетной бумаги.

Он снова потерял все ориентиры. Ощупал стул, хлипкую баррикадку, себя — вроде бы все осталось на своих местах.

"Так… Что там было о том, что не только я это все придумываю?"

Сашка попытался сообразить, что о чем он думал последнее время больше всего. Получалось, что больше всего думалось о том, что сейчас происходит снаружи. Представлялось, как страшные монстры с аппетитом доедают Алекса и уже ищут бедного несчастного студента, которому судьбой уготована роль случайной жертвы местных разборок. Бр-р-р!

— И что? — Лишь после того, как он сформулировал вопрос вслух, его озарило. — "Ведь это значит, что я могу сейчас придумать… Я уже придумал!!!"

За дверью послышались шаги. По мнению Сашки, никто, кроме вурдалаков, таких звуков издавать не мог.

"Они пришли за мной! Все. Это конец. Не хочу!"

Его вдруг разобрала неописуемая злость. На окружающий мир, на себя дурака недогадливого, на этого… в костюме.

— Ну уж нет! Слышите, вы?! Гады!!!

Он кричал еще что-то. Закидывал дверь еще какими-то коробками и даже схватил палку от швабры. Сашка собирался отдать свою жизнь подороже.

Дверь распахнулась, в комнатку ворвался эклектический свет и свежий воздух. Слепило глаза. Он ударил, не глядя, прямо по очертаниям кого-то или чего-то, что заглянуло в комнату. Желание ударить и движение удара, было последние ощущения, какие Сашка запомнил, прежде чем оказался вынесенным могучей силой из подсобки. А дальше такой крепкий зажим, что он не смог пошевелиться.

— Ты заметил, что я трачу много времени на постоянное приведение тебя в чувство. Вы, студенты, все такие нервные? — Голос Ловца был спокоен и ровен.

— Да. То есть, нет. Ну, я хочу сказать, что…

— Я понял, что ты хочешь сказать. Тебе жаль и все такое. Верно?

— Верно.

— Если я тебя отпущу, ты опять будешь стараться меня оглушить дубинкой?

— Это не дубинка, это швабра. — Ловец сжал парня сильнее, и он поспешил добавить, — Нет, нет! Не буду!

— Хорошо. Рано или поздно из тебя получится толк.

— Это почему же? — Сашка в последнее время сильно сомневался в этом.

— Ты проявил хоть какой-то характер и решил сопротивляться. Глупо, но смело. Так, что у тебя все впереди.

— Если доживу.

Ловец, повернувшийся к мальчишке спиной, расслышал его ворчание и не ответил. В душе он считал такой скепсис обоснованным, но ни в коем случае не хотел его подтверждать. Мальчишка нужен живой во что бы то ни стало.

— Ночевать будем здесь.

Ловец направился к той самой подсобке, из которой недавно выковыривал студента. Он хотел позаботиться о безопасности и избежать риска внезапного нападения, несмотря на то, что имел тренированный чуткий сон. Человек должен отдыхать в покое, иначе это не отдых, а настоящее расстройство нервов.

Сашка хотел было сказать о странном разговоре, но вместо этого спросил:

— Ты нашел Никодима?

— Нет. Не нашел. — Ловец не врал. Назвать человеческим именем вервольфа он не мог, а его природного имени он не знал. Да и как можно объяснить это человеку, явно незнающему многих элементарных вещей. — "Подумать только, он из мира, где нет магии!" — Если начать, то мозги у парня могут и не справиться.