Ловушка для героя - Михаил Исаков

— Нет. Не нашел. — Ловец не врал. Назвать человеческим именем вервольфа он не мог, а его природного имени он не знал. Да и как можно объяснить это человеку, явно незнающему многих элементарных вещей. — "Подумать только, он из мира, где нет магии!" — Если начать, то мозги у парня могут и не справиться.

— А куда он делся? — Сашка просто так не сдавался. — "Если я придумал этот мир, то вот этого самого Никодима я точно не воображал".

— Ушел. — Врать Ловца тоже учили. Он мог это делать, честно глядя в глаза, но сейчас он слишком устал, чтобы делать хорошую мину при плохой игре, поэтому просто складывал коробки, на которых собирался спать. — Он должен был уйти.

— Но ведь вокруг волки.

— Ты прав, но они ничего ему не сделают.

— А почему… — Вопросов у студента, который обрел человеческую речь совсем недавно, накопилось превеликое множество, а вот желания отвечать сейчас у Ловца не было, и он его оборвал:

— Хватит! После я тебе все объясню.

— Ну почему же после? Давай, я помогу. — Никодим стоял, облокотившись на стойку, и хитро улыбался своей крестьянской улыбкой. На его лице добавилось грязи, а волосы на голове казались взъерошенными еще больше, чем прежде.

— Никодим, а я…

— Что тебе надо? — Ловец опять грубо перебил студента, недружелюбно уставившись на вервольфа.

— Я за своей котомкой пришел.

— Ну, взял? — он в любой момент был готов снова начать драку.

— Взял.

— Проваливай!

— Эк ты меня как гонишь. А ведь это моя земля, моя деревня… Но ты не бойся, мы тебя не тронем. Правильно ты сказал, слишком мало нас осталось, слишком много крови пролилось.

— Никодим, а что там было? — Сашка все же влез в разговор, хотя и понимал, что что-то было не так.

— Он тебе жизнь спас, паря. — Вервольф ответил спокойно, скорее даже буднично. — Повезло тебе сегодня. Может, даже мамку опять увидишь.

После этих слов Вервольф-Никодим повернулся и медленно пошел к выходу. За окном пропел последний волчий голос, и все стихло.

— Алекс! Объясни все же, что произошло, и кто это такой? — Уснуть Сашка сейчас все равно долго не смог бы, поэтому Ловцу нужно было дать ему хоть какую-то информацию, а потом усыпить.

— Есть такие существа под название "Вервольфы". Говорили, что они давным-давно исчезли. В стародавние времена они жили повсюду и, по сути, никому ничего плохого не делали. Их единственная защита была в том, что они могли принимать облик волков. В этом нет никакого волшебства. Просто есть у них такая способность. Единственная проблема в том, что если долго находится в одной и той же форме, то она становится основной.

"Это очень похоже на Силу". — Ловец хотел уже сказать это вслух, но вовремя спохватился.

— Ну и?

— Вот и Никодим. Видимо он стал волком, а потом переселился к людям и стал жить вместе с ними.

— Ну и?

"Ох, и приставучий же он!" — Пора было заканчивать это нудное вспоминание уроков истории взаимоотношений человечества и нелюдей. — Пришли солдаты, и случилось то, о чем он нам рассказал.

— Это сколько же таких вот никодимов по всей земле ходит?

Ловец не ответил на уместный вопрос парня. Он его усыпил сразу, как только почувствовал, что Сашка, наконец, расслабился.

"А ведь он прав. Все приспосабливаются. Каждый хочет свое будущее сохранить. Не повезло ему с деревней".

Он решил, что составит и пошлет отчет о встрече с вервольфами сразу, как только доберется до связи. Они оказались контактными, а значит, могут быть использованы на службе. Если же не получится, то сюда нагрянут королевские драгуны.

"Ничего, Никодим! Когда-нибудь еще свидимся".

Ловец уснул спокойным сном уверенного в себе человека. Душеспасительные беседы с ним не вели, и снов ему не снилось.

FЭhrer befiehl, wir folgen!

Вождь приказал, мы следуем! (нем.)

Всеобщая энциклопедия. Книга: "Земля",

Раздел IV — "История". Европа, ХХ век н. э.

Плац колледжа был выложен большими черными и белыми плитами. Гигантская шахматная доска.

"При желании можно было бы сыграть".

Эта мысль приходила Виктору Эрману каждый раз, когда он видел эту симметрию. Очень красиво и очень нереально.

— Мне сын говорит, что у них шахматы входят в обязательный курс дисциплин, — не представившись, заговорил рядом стоящий армейский оберст. Видимо, мысли о самой древней интеллектуальной забаве приходили всем, кто видел огромное игровое поле.

— Да, вы правы. — Тайный советник был в штатском и воспользовался возможностью просто поболтать "ни о чем" — Сын мне писал.

— Он у вас на каком курсе?

— Уже заканчивает. Приносит сегодня Клятву. — Эрман приехал к сыну на его последний "родительский день". Он приехал поздравить, он приехал проститься. — "В столице начинается большая игра. Не в шахматы".

— Знаменательный момент. — Оберст чрезвычайно гордился своим отпрыском и очень хотел им похвалиться.

— Хотите, чтобы сын пошел по стопам отца?

— Несомненно! В нашем роду все были военными, и он не будет исключением.

— Рад вашей уверенности. — В глубине души Эрман не желал сыну повторения своей судьбы. Несмотря на то, что он считал себя консерватором, он прекрасно понимал невозможность авторитарного давления на взрослеющего ребенка, которому, рано или поздно, хватит ума все решить самому.

— Вы, разве, не военный?

— Нет. — Вдаваться в подробности Эрман не захотел. Полицейских во все времена не жаловали, а уж сейчас-то, когда вот-вот начнутся события, тем более. — "И все же в столице идет игра, поэтому под цифрой два мы запишем нарастание Силы. Ее выход из-под контроля".

Загремели фанфары, глухо забили тяжелые барабаны. Толпа родителей замерла в ожидании. Полицейский мысленно обвел цифру в кружок и повернул голову в сторону ровных рядов курсантов, стоящих на противоположной стороне плаца.

— Слушай!.. На знамя ра-а-а-вняйсь!

На плац, печатая шаг, выходил почетный знаменный караул. Королевский орел на красном фоне хищно простирал развернутые крылья.

— Они будут говорить новую Клятву, — опять заговорил оберст, не отрывая взгляда от красного полотнища.

— Да, наверное. — Эрман был одним из многих, кто сохранял самообладание во время подобных мероприятий. Не поддавался очарованию военной четкости и органичной законченности движений.

Сейчас его больше интересовали выражения лиц разношерстной публики, собравшейся на плацу. Чиновники, военные, купцы, помещики, несколько ремесленников — как же они желали быть там, стоять в стройных рядах и повиноваться командам! Даже молоденькая девушка с приятной улыбкой и розовыми щечками сосредоточенно внимала каждому слову команд, гулко звучащих на площади. Всеобщий блеск глаз.