Нашествие - Юлия Юрьевна Яковлева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здесь хотя бы разделили постели ширмой. Но что ж — скажете, во всем барском доме не нашлось двух лишних комнат? Пф. А ведь у господина Бурмина явно водились деньги.
— Спите? — повторил в подсвеченную свечой темноту.
— Почти, господин Грим. Что такое?
— Какой занятный больной.
Русский доктор ответил не сразу и по-латински:
— Что именно вы нашли в нём занятным?
Грим понял: опасается, что разговор подслушают и поймут. Некоторые русские аристократы умели и по-немецки. Оплошаешь раз — пойдёт молва. Пойдёт молва — перестанут рекомендовать друг другу пациенты. Перестанут рекомендовать — потеряешь практику. Никогда нельзя быть осторожным чересчур!
Но и доктору Сотникову хотелось обсудить странный случай. Это Грим понял тоже. А потому без приглашения зашёл за ширму и уселся на край кровати, подле холмистых колен доктора Сотникова, покрытого одеялом. Грим уютно скрестил ноги в домашних туфлях, потёр пяткой о пятку и спросил по-латински:
— Как вы думаете, нам следует донести властям?
Доктор Сотников разогнул под одеялом колени. У него это получилось негодующе. Будто отбрыкнулся.
— Но обязаны же мы известить хотя бы родных пациента, — растерялся Грим.
Сотников возмущённо перебросил конец ночного колпака с груди за спину.
— Скажите мне словами, — взмолился Грим. Строго законопослушный, как всякий немец, он пришёл в замешательство от этой пантомимы. «Мне ещё многое предстоит понять в этой стране», — подумал Грим.
— Он ещё не пациент, — буркнул Сотников.
— Но он болен!
— Вы давали клятву Гиппократа? И я давал. Мы не можем ничего сказать другим, пока больной не разрешит.
— Мы не можем не предпринять ничего.
Сотников пожал тощим плечом. Рубашка съехала набок, открыла худую грудь с рыжими волосами. Сотников стыдливо поправил вырез.
Грим выкинул свою главную карту:
— Он может быть опасен для окружающих.
— Этот больной — человек образованный и хорошего общества. Он в состоянии сам решить, насколько он опасен, и принять необходимые меры предосторожности.
— В настоящий момент — да. Не спорю. Но что будет, если он утратит сознание? Вернее, не если, а когда он его утратит?
Грим упёрся руками в колени. В маленьких рыжеватых глазках Сотникова увидел сомнение. Нажал:
— Что, если в припадке он кого-нибудь изувечит? Или вообще убьёт? Ведь тем самым мы тоже несём ответственность…
Рыжие глазки забегали:
— Мы слишком мало знаем о душевных заболеваниях.
— Мы знаем достаточно об этом случае. — Грим стал рассудительно загибать толстые красные пальцы: — У пациента головокружения. Ему делается худо, когда темнеет. Но легче — на свету. Так же действуют холод и жара. Заболевание носит характер припадков. Больной начинает обострённо воспринимать запахи. Ему кажется, что его тело меняет форму. И наконец (Грим загнул мизинец, напоминающий маленькую венгерскую колбаску), не помнит, что с ним было.
Грим поднял кулак и показал его Сотникову:
— Достаточно?
А так как коллега не возразил, то Грим принялся за главную мысль:
— Мозговые болезни…
— Душевные болезни, — перебил Сотников. — По-русски мы называем их душевными. Dushevnie.
— Ах, это языковые тонкости. Хорошо, скажем: нервные.
— Нет-нет, коллега. Это тонкости научные. Мозговая болезнь есть физическое поражение мозга как органа. Чего, согласитесь, мы в данном случае не наблюдаем.
— Как можно наблюдать мозг, не открывая череп? А открыть череп, можно, извините, только трупу. Поздновато тогда лечить.
Грим, несмотря на немецкую порядочность, был не чужд цинического медицинского юмора. Но Сотников не улыбнулся:
— Мозг поражён, если пациент был ранен в голову. Но господин Бурмин не был ранен в голову.
— Он мог ушибиться головой при падении с лошади. Получить контузию при обстреле. Галлюцинации и беспокойный сон указывают на…
— Он не был контужен. И не падал с лошади.
— Он так говорит.
Сотников поразился:
— Он русский дворянин и джентльмен!
Грим поднял обе пухлые ладони:
— Хорошо. Поверим слову джентльмена. Но я не сдаюсь. Я готов переменить своё заключение, если ваши доводы будут солидно обоснованы с точки зрения, — он подчеркнул, — медицины.
Сотников пощипал жидкую бородку. Грим усмехнулся:
— Ну? Так в чём разница между болезнью мозговой, нервной и душевной?
Сотников вздохнул:
— Нервные болезни бывают только у дам.
Грим вскрикнул, как ужаленный:
— Я серьёзно!
— Хорошо, хорошо, коллега. Видите ли… Допустим, мы сделаем, как вы предлагаете: объявим господина Бурмина душевнобольным. Безумцем. Сумасшедшим. Вопрос не в терминах. Вопрос в том, как на это посмотрят другие.
— Как на необходимую…
Но Сотников быстро встрял:
— Так, что мы с вами, вы и я, плюём на положение пациента в обществе.
— Я не это…
