Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях - Ольга Васильченко

— Он двигался. Двигался. Даже когда я подбрасывал дрова два часа назад — чесал нос. Но глаз от книги не отрывал и на меня даже не посмотрел.

— А в другое время? Он любил поединки? Ставки делал?

— Ставки? — приказчик приготовился упасть в обморок. — Ставки строжайше запрещены…

— То есть он не проигрывал и денег никому должен не был? Может быть отказался быть чьим-то секундантом?

Хотелось встряхнуть парадного пана, чтобы наконец сбросил свою глупую маску и начал говорить то, что знает.

— Нет, нет, что вы! Пан Тодор никогда не вмешивался. Кодекс запрещает вмешиваться в поединки. Правила непреложны. Если знак загорелся, — он указал трясущийся рукой на неактивные сейчас символы на полу. — Выйти из дуэли невозможно… Это немедленный проигрыш...

— Может, он участвовал в смертельной дуэли? — предположил я.

Приказчик побелел.

— Запрещено. Строжайше запрещено!

— А как же право оскорбленного на достойное возмездие? — блеснул знаниями кодекса Марек.

Парадный пан отступил на шаг и затряс бакенбардами, начав повторять главы из дуэльных правил.

— Оскорбление и право оскорбленного. Вызов… Виды дуэли. Выбор секундантов или дуэль без секундантов. Порядок проведения поединка.

— Свободны! — отмахнулся я.

Толку от него не много, а дурное настроение слишком заразительно, чтобы подолгу общаться с такими беспокойными личностями, ещё подхватишь, будешь потом заламывать руки по любому поводу и губы поджимать, когда шумят или правила нарушают. Есть некоторые моменты, в которых как ни старайся не отыщешь светлые стороны. Поэтому, несмотря на обещание искать во всём плюсы, в данном конкретном случае, пытаться было бессмысленно.

Приказчик гордо задрал подбородок, будто его не выгнали взашей из вверенного ему заведения, и удалился, цокнув в дверном проёме каблуками.

— И каков твой вердикт?

Покойный Тодор, удобно сидящий по центру дивана, выглядел таким спокойным и умиротворённым, будто не умер, а крепко задумался над очень важной проблемой. Его выдавала только синюшная бледность и совершенная неподвижность.

— Зачитался до смерти, — пробубнил Марек, но под моим недовольным взглядом поправился. — Сердце, наверное, не выдержало. Переживал за тётушку…

— Так себе версия, — вздохнул я.

— Другой нет.

— Плохо. Про покойного пара Мжецкого ходили самые нелицеприятные слухи. Так что врагов у него пруд пруди: от мужей-рогоносцев до взбешенных отцов.

Рыжий помощник поджал губы, но говорить больше ничего не стал.

Моя решимость снова привлечь его к поискам проверяющего померкла. Лучше подключить к этому делу Тарунду. А Мареку оставить зачитавшегося страдальца и более «важное» мероприятие.

— Сегодня утренним баркасом из Зодчека к нам прибудет капитан Бряк. Обеспечь её встречу и не отходи ни на шаг. Сделай так, чтобы она ко мне вообще не приближалась. Понял?

Рыжий помощник переменился в лице. Их разлука с Люсиндой надолго превратила его в ещё более рассеянного и глупого типа, и сейчас он преображался прямо на глазах. Казалось ещё пару мгновений и из его рта вылетит знаменитая «Люсюсечка».

— Всё сделаю, — завороженно закивал он. — Буду рядом с ней и днём и ночью. Только если фея эта опять...

— Прочь её гони! Пусть в Трибунале командует. Только не забудь. Книгу подпиши к уликам. Тело отправь… Да ты сам всё знаешь!

Глядя на его мечтательную физиономию, я только рукой махнул и пошёл прочь. Мне всё чаще казалось, что все дела, которые попадали ко мне за последнее время, связаны между собой. Даже этот малахольный любитель поглазеть на дуэли, будто бы распереживавшийся из-за тётки, имеет какое-то отношение к Мышу, лжеалхимикам, таинственному живописцу и их хитроумному хозяину. Все они, даже проверяющий, части одной головоломки, за разгадку которой мне никак не удаётся ухватиться. Она где-то рядом, но постоянно ускользает загороженная совершенно неважными посторонними вещами. А настоящие улики проскакивают между пальцев и рассыпаются бесполезной пылью.

Я вышел на улицу. Стоило тщательно обыскать то место, где нашли тело Конрада Мыша. А ещё поговорить с той самой феей. Меня невольно передёрнуло. Надо понять, где и при каких обстоятельствах она угодила к нему в руки. Пусть от неё будет хоть какая-то польза, а то пока вред один. Лезет везде, особенно куда её не просят.

— Пан капитан…

Я отмахнулся от стражников.

— Оцепление можно снимать, а тело увозить.

Только на жёстком сиденье коляски пришло понимание, что говорить надо не с феей, а с Габриэлем. Он почему-то упорно скрывает то, зачем вернулся в Кипеллен, прикрываясь секретностью Трибунала. Может быть дело всё-таки в его брате? Чувство вины ведь никто не отменял. Тем более, что виниться есть за что. Не углядел за родным человеком, не понял, когда тот свернул с верного пути. Да ещё как свернул. Бездельники, вечно собирающиеся поглазеть на всякие мерзости, до сих пор шепчутся о том, сколько мёртвых тел вынесли из подвалов музея. А попали все эти покойники туда из-за безумного Гжеся Ремица.

Я запустил руку в бороду. Надо ехать в Школу, и хоть пытками, но вытянуть из Габа правду. Что-то подсказывало мне, что без секретов Трибунала к моему делу так и будут прибавляться новые трупы. Развернув коляску, я выправил её, заставив сонную лошадь окончательно проснуться, и поехал по центральной улице навстречу новым проблемам. Габриэль так просто не сдастся и изрядно помотает мне нервы, если не придумать какой-то хитрый подход.

Планы сменяли один другой, но отвергались из-за многочисленных слабых мест, а Школа Высших Искусств приближалась.

Из рассказа Аланы де Керси, хозяйки книжной лавки «У моста»

Коляску удалось найти далеко не сразу. Я прошла, наверное, пару кварталов на другом берегу Чистинки, прежде чем сумела нанять экипаж. Теплолюбивые жители Кипеллена совершенно не желали дышать свежим морозным воздухом, и кому их понимать, как не мне, большой мерзлячке. Одно дело в охотку прогуляться в хорошей компании, хохоча и поедая яблоки в карамели, и совсем другое перебирать ногами по заснеженным улицам, бредя почти на другой конец города по делам.

Когда мне наконец удалось взять извозчика, казалось, что отогреть озябшие руки не получится уже никогда. Нос же и вовсе превратился во влажную ледышку и вновь предательски хлюпал. Платок, растяпа всех растяп, конечно же забыла в лавке, а то и вовсе у Балта дома. Приходилось совершенно по-детски шмыгать или пытаться незаметно утереться варежкой.

Зато с экипажем мне повезло: мало того, что извозчик держал