Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Принимал я финского посла. Хвалил Койвисто от имени Горбачева. Пообещал письмо от Горбачева и даже дату визита Койвисто к нам. В самом деле, если бы Финляндия заняла в прибалтийских делах, скажем, датскую позицию, нам было бы много хуже.

"Московские новости": номер за номером — разгромные статьи против М. С. Тут и обмен денег, тут и Литва и конец перестройки с демократией. На обложке — солдат на БТР и заголовок: "Перестройка кончилась. Привал!". И т. д.

Народный депутат РСФСР Тарасов в "Вечерке" пишет, что М. С. в переговорах с Накаямой (мининдел Японии) продал четыре острова за 250 миллиардов долларов…

Поздно вечером вчера М. С. позвал нас с Шахназаровым редактировать статью о референдуме. Там уговоры, почему не надо разрушать Союз. Кстати, в ней уже нет "социалистического выбора". А за два часа до этого на Политбюро, куда вдруг пригласили помощников[84], московский секретарь Прокофьев и другие требовали от Горбачева, чтобы он завтра на Пленуме ЦК прямо заявил: речь, мол, идет уже не о борьбе за власть, а об изменении общественного строя, о капитализме.

Вообще же политбюро производит странное впечатление, будто партия в подполье. Нахально ведут себя Рубикс, Бурокявичус, качают права. Никто их не одергивает.

1 февраля 1991 года.

Вчера был пленум ЦК. Я не пошел. Противно. Рассказывали: каждый выступал в зависимости от личного интереса, от степени проникновения в суть событий, от осведомленности насчет того, что на самом деле думает Горбачев сейчас и на будущее.

А в общем, судя по отзывам, само проведение пленума — это демонстрация того, что М. С. возвращается в "свою" среду. Ибо другой, получается, у него уже нет. Ужасно. Ужасно, что устами Ельцина глаголет истина. Вчера на телевидении в программе "Колесо" он заявил: "У Горбачева уходит почва из-под ног, присутствуем при агонии власти, режима… И это опасно".

Насчет патрулирования, как мы были правы с Игнатенко! Одна республика за другой запрещают применение указа на своей территории, как противозаконное. Еще один удар по престижу президента… рядом с обменом купюр.

Интерес к работе исчез. Сижу, закрывшись в кабинете. Впрочем, ходят послы: английский, итальянский… сегодня были японцы. Стыжу их: "Как же это вы так? Поверили не Горбачеву, а Ландсбергису". Прямо-таки истый патриот-горбачевец, а в душе уже не верю ему — не как человеку, а как государственному деятелю. Он импровизирует на очень мелком уровне. В первые 2–3 года перестройки это было даже хорошо и эффектно, а сейчас гибельно.

5 февраля 1991 года, вторник.

В субботу, 2 февраля, сидели в Ореховой комнате: Горбачев, Яковлев, Примаков, Медведев, Шахназаров, Болдин, Игнатенко и я. "Тайный совет", произнес я к неудовольствию Горбачева. Пошел свободный треп обо всем, хотя тему он обозначил: о положении в стране. Каждый давал свою оценку. Я говорил главным образом о том, что спасение в ориентации на суверенную энергию республик. И в конце опять и опять, как римский Катон, заявил: а Прибалтику надо отпускать! М. С. повел бровью.

Запись его заключения после 5-часового нашего сидения — в примечаниях.

В понедельник — на работе. Письмо Койвисто. Ответ Миттерану, письмо Радживу Ганди. Персидская война: слежу, куда мы идем с нею и вслед за ней. Би-Би-Си пристает с интервью.

Бесперечь звонит еврейская женщина по поводу хасидских рукописей. Губенко ее отшибает. Заговорила красиво, четко поставленным языком высокообразованной московской еврейки. Губенко, говорит, третирует меня как вульгарную жидовку, которая нанялась ходатайствовать в пользу закордонной общины.

Потом, когда я, реагируя, взял ироничный тон, сообщила мне, что она самая умная и самая красивая в Москве женщина. Ну что ты будешь делать — неистребимая это еврейская черта! Мне даже захотелось с ней пообщаться.

Горбачев пожалел меня. Спросил об отпуске. Это, оказывается, Болдин сказал ему, что я на износе. Я напомнил о своей прежней просьбе: пусть лучше дает мне день-два отдыха, когда захочу, а отпуск в такое время — вроде неуютно.

Звонил Арбатов. Послал его к… Ельцину. Он не сразу понял, а поняв, обиделся. И кажется, теперь "все!" у нас с ним, после 30 лет товарищества и даже временами дружбы.

Хороший разговор у меня состоялся с Аней (дочерью). Она в лицах изобразила мне "коллектив" в своем институте (Институт международного рабочего движения Академии наук СССР, директор Тимофеев). Ободранные, внешне и внутренне потерянные люди, утратившие почву под ногами, смысл жизни и работы. По 30–40–50 лет они занимались делом, которое оказалось пустой, никому не нужной белибердой. Артистично и очень натурально Аня мне изображала всех их вместе, некоторых отдельно. Очень ей противно там. А что они, научные сотрудники, делают в течение дня? Часами сидят в буфете, теперь там и водку дают.

2 февраля исполнилось 5 лет, как я у Горбачева. Всего пять лет! А сколько наворочено, весь мир вверх дном.

7 февраля 1991 года.

Утром я провел совещание экспертов по Персидской войне: Юра Мирский и его компания (13 человек). Много умного наговорили. Хотя и эти, казалось, узкие специалисты делятся на западников и арабских патриотов. Тем не менее, разговор был много интересней и полезней практически, чем вчерашнее заседание официальной "группы по Персидской войне" во главе с Бессмертных (Язов, Примаков, Крючков).

Переписал проект заявления Горбачева по Персидскому заливу, подготовленный МИДом. Вернул его Александру Александровичу.

Мою записку о Полозкове Горбачев "разослал" Ивашко, Дзасохову, Шенину, сильно подставив меня таким образом. А, впрочем, играет напрямую: раз уж имеешь свое мнение, не бойся, если его узнают и те, против кого оно направлено.

3 Тогда — министр культуры.

9 февраля 1991 года.

Горбачев по моему настоянию провел заседание группы по Персидской войне. Ибо Бейкер уже сообщил программу действий, Миттеран тоже. Всё — в благородных выражениях. А тут еще Иран подсуетился: готов "вершить", предлагает посредничество. Наши ортодоксы подняли публичный визг по поводу ужасов войны. Подтекст очевиден: Хусейн — союзник и олицетворяет антиимпериалистические силы, а мы его предаем.

Горбачев немножко капризничал по поводу текста заявления. Зло шутил: мол, Черняев, недоправил мидовский вариант в смысле заискивания перед американцами. А потом сам усилил текст именно в этом смысле, добавив, что мы подтверждаем нашу поддержку резолюции Совета Безопасности ООН. Сегодня текст заявления пойдет в эфир. Тут же Горбачев решил послать Примакова в Багдад. Мол, сильный шаг, это тебе не предложение Крючкова — опять пригласить сюда Азиза.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});