Спектр - Сергей Лукьяненко

В их вагон так никто и не вошёл.

Ди-Ди почти непрерывно ел. Мартину даже стало казаться, что дио-дао растёт прямо на глазах — стоит отвести на минутку взгляд, как он немножечко вытягивается. У этой расы не было детства, не было, по сути, и старости. Мартин не раз слышал сравнение человеческой жизни с горением, так вот жизнь дио-дао не горела, она взрывалась.

А за окнами становилось все теплее.

Плантации кустарника сменились полями каких-то злаков, потом — пастбищами, где бродили откормленные двуногие животные, чем-то напоминающие вставших на задние ноги коров. Вся жизнь на Мардж строилась по одному и тому же принципу, все животные жили не более полугода, все росли в сумках и обладали наследственной памятью.

Грустная планета…

Мартин устроился в кресле как мог удобнее, закрыл глаза и попытался подремать. В кресле напротив дио-дао, жуя что-то напоминающее чипсы, читал книгу — самую обычную, бумажную, очень похожую на земную.

— Что читаем? — не удержался Мартин.

Дио-дао, вероятно, не любили терять зря времени. Если Дождавшийся Друга пойдёт по стопам отца и займётся правоохранительной деятельностью, то ему придётся в очень быстром темпе изучить многочисленные кодексы дио-дао.

— Да, взял романчик в дорогу… — Ди-Ди смутился. — Это беллетристика. Вымысел.

— О чём? — заинтересовался Мартин.

В прошлый визит он как-то не слишком интересовался культурой дио-дао, сосредоточившись на выполнении законов и обычаев.

— Это про одного дио-дао, его имя — Желающий Большего. Он хотел жить долго и заключил сделку с дьяволом. Каждые полгода ему требовалось убить и сожрать какого-нибудь юного дио-дао, после чего он снова становился молодым и мог выдать себя за собственного сына. Но работник полиции, Помнящий Былое, заподозрил его после одной случайной встречи… он свято хранил память предков и смог узнать преступника, с которым сражались ещё его отец и дед…

Дио-дао замолчал. Спросил:

— Очевидно, сюжет звучит наивно для существа, живущего десятки лет?

— Почему же? — не согласился Мартин. — У нас тоже есть подобные сюжеты, только наши преступники хотели не долгой жизни, а бессмертия.

— Это трудно себе представить… — задумчиво произнёс Ди-Ди. — Расскажи какую-нибудь человеческую книгу на эту тему?

Мартин подумал и принялся пересказывать «Портрет Дориана Грея». Дио-дао оказался благодарным слушателем. Уже вскоре после того, как портрет несчастного Дориана принялся стареть вместо него, на глаза Дождавшегося Друга навернулись слезы. Финал он принял со стоическим спокойствием, но явно был потрясён.

— Очень глубокая философия, — сказал он. — Очень. Эту книгу не переводили на туристический?

— Я вообще не слышал, чтобы книги переводили на туристический.

— Зря, — убеждённо произнёс Ди-Ди. — Потрясающая история! Её создатель наверняка пользовался всеобщей любовью и был учителем морали?

Мартин замялся:

— Как тебе сказать… если честно, то с любовью и моралью у него были проблемы… полагаю, тебе трудно понять ситуацию, но…

К счастью, дио-дао больше интересовала не личность злополучного Уайльда, а новые сюжеты на волнующую его тему. Мартин пересказал ему «Шагреневую кожу», которая произвела чуть меньшее впечатление, потом принялся за фантастическую литературу.

Тут у дио-дао произошёл лёгкий нервный срыв. Совершенно спокойно воспринимая концепцию художественной литературы и вымысла, он отказался понимать, что такое выдуманное будущее. Сочинять истории, по его мнению, можно было лишь о прошлом. Будущее как полигон для фантазий он представить себе не мог. Очень и очень осторожно, отталкиваясь от «фантастики ближнего прицела» и приводя апокрифический пример с изобретением молотка на атомной энергии, Мартину удалось донести до него смысл земной фантастической литературы.

— Но ведь эти истории в большинстве своём не сбываются! — возбуждённо спорил с ним Ди-Ди. — Разве предвидел кто-нибудь на Земле приход ключников?

Мартин пожал плечами.

— Тогда в чём их ценность? Это ведь пустая трата времени!

Признаться, что люди порой не знают, куда девать время и заполняют свою жизнь играми, книгами, фильмами и совершенно бессмысленными хобби, Мартин не мог.

— Нет, это расширяет границы восприятия, — сказал он. — Читая про тот или иной вариант будущего, человек видит его плюсы и минусы, а значит, может принять меры к его достижению или предотвращению.

Ди-Ди погрузился в глубочайшую задумчивость.

— А ещё придуманное будущее позволяет человеку глубже и яснее представить проблемы настоящего. Так же, как и в обычной художественной литературе, — добил его Мартин.

— Это надо обдумать, — кивнул дио-дао. — Тут есть зерно. Мне кажется, вы любите такие книги, потому что надеетесь, хотя бы немного, дожить до придуманного будущего. Нам сложнее. Мы знаем, когда умрём. Мы живём недолго… относительно недолго, разумеется… но всё-таки…

Он замолчал, отложив свой роман.

А Мартин всё-таки решился немного подремать.

Вечером, когда Мартин проснулся — на удивление бодрый и освежённый, — поезд мчался над морем. Небо затягивала иссиня-чёрная пелена, вдали сверкали молнии, под самым днищем вагона кипели волны.

— И впрямь, зачем на море рельсы? — посмотрев в окно, сказал Мартин.

— Обычные поезда идут вдоль берега, но антигравитационные экспрессы срезают путь, — пояснил Дождавшийся Друга. — Мартин, я спешу сообщить тебе новость. Я решил стать писателем!

— Правда? — восхитился Мартин. — Это серьёзный поступок, не сомневаюсь.

— Очень серьёзный, — согласился дио-дао. — Я буду немного работать в полиции, чтобы передать свои знания и знания предков одному из сыновей. Но я рожу двоих или троих. И один из них станет писателем-фантастом. Он будет учить мой народ будущему, которое однажды придёт.

Мартин с любопытством посмотрел на воодушевлённого дио-дао. Удивительно. Его угораздило подарить чужой расе новую профессию!

— Я уже понял, о чём будет мой роман, — продолжал Дождавшийся Друга. — Через десять лет… — он сделал торжественную паузу, — великое открытие позволит дио-дао жить десятки лет и при этом — размножаться каждые полгода! Вначале все с восторгом примут новое открытие. Но вскоре планету охватит жестокий продовольственный кризис. Вновь вернутся голод и каннибализм. Правительство будет вынуждено ограничить гениальное изобретение, и право на долгую жизнь станет доступно немногим. Страшные интриги и преступления начнутся вокруг лицензий на долгожительство. Главный герой — молодой дио-дао по имени Окрылённый Мечтой. Вот, послушай-ка…

Ди-Ди взял с соседнего кресла пухлую тетрадь в синей обложке. Открыл на первой странице — Мартин с удивлением отметил, что тетрадь исписана уже по меньшей мере на четверть. И принялся читать:

— «Он встречал осень уже второй раз. Сегодня был его день рождения — ровно два года назад Окрылённый Мечтой покинул тёплые и спокойные глубины родительской сумки…»

Сделав выразительную паузу, Ди-Ди сказал:

— Представляю, какой шок испытает читатель, прочтя эти фразы!

— Да уж, неожиданное начало — верный ключ к успеху, — согласился Мартин.

— Термин день рождения подсказал мне уважаемый геддар, — признался Ди-Ди. — У меня вначале было «Планета уже дважды совершила оборот вокруг светила с того дня, как Окрылённый Мечтой…» и так далее. Мне кажется, что новые, неожиданные термины придают тексту большую упругость, внушают доверие к происходящему.

— Возможно, — кивнул Мартин. Посмотрел на Кадраха — тот довольно лыбился, слушая дио-дао.

— А вот моё любимое место… — Дио-дао перелистнул несколько страниц. — «Трава. Небо. Покой. И ничего… Странное слово — „ничего“. Ведь ничего не значит, а мы так любим его говорить. Мы так ненавидим саму мысль о „ничего“, которое рано или поздно наступит… и так легко говорим это слово. Ничего. Только метёлка травы перед глазами, только плывущие облака… Облака не знают, что такое „ничего“. Белое на синем. Пар в пустоте. Клубы дыма — дыма нашей веры. Когда ты маленький — ты строишь волшебные замки из белого тумана… Ничего. Можно подняться, а можно остаться в высокой, в рост, траве. Что изменится? Ничего. Водяной пар. Аш-два-о… Почему же так не хочется вставать из густого запаха трав, из дрожащих метёлок травы, из секунды детства, доставшейся нежданным подарком? Ведь все равно нет ничего, только пар, только аш-два-о… Белая вуаль на лике неба, будто робкие меловые штрихи на классной доске…

Детство ушло, но остались плывущие над землёй облака. Они не знают, что ты давно уже повзрослел. Они те же самые, что и год назад. Ты повзрослел, ты постареешь, ты умрёшь… Облака будут все так же плыть над землёй, и маленький мальчик будет лежать в траве, слепо и бездумно глядя в небо, не зная, что его облака плыли и надо мной, не зная, что любая мечта повторяется в веках… Ничего. Но пока плывут в небе облака — я живу. Я — тот мальчик, что смотрел в небо тысячу лет назад. Я — тот старик, что улыбнётся небу через тысячу лет. Я живу вечно! Я буду жить всегда! Аш-два-о — это то, из чего сделаны облака и океаны, моя плоть и сок травы. Я — вода и огонь, земля и ветер. Я вечен, пока плывут над землёй облака. Трава… небо… покой… Спасибо этому небу. Этой траве. Этим облакам. Этой вечности, что подарена каждому. Надо лишь потянуться к небу…»