Спектр - Сергей Лукьяненко

Детство ушло, но остались плывущие над землёй облака. Они не знают, что ты давно уже повзрослел. Они те же самые, что и год назад. Ты повзрослел, ты постареешь, ты умрёшь… Облака будут все так же плыть над землёй, и маленький мальчик будет лежать в траве, слепо и бездумно глядя в небо, не зная, что его облака плыли и надо мной, не зная, что любая мечта повторяется в веках… Ничего. Но пока плывут в небе облака — я живу. Я — тот мальчик, что смотрел в небо тысячу лет назад. Я — тот старик, что улыбнётся небу через тысячу лет. Я живу вечно! Я буду жить всегда! Аш-два-о — это то, из чего сделаны облака и океаны, моя плоть и сок травы. Я — вода и огонь, земля и ветер. Я вечен, пока плывут над землёй облака. Трава… небо… покой… Спасибо этому небу. Этой траве. Этим облакам. Этой вечности, что подарена каждому. Надо лишь потянуться к небу…»

— Да ты поэт, Ди-Ди, — сказал Мартин.

Бронзовая кожа дио-дао едва заметно порозовела от смущения.

— Я стараюсь. Один из моих дальних предков был сочинителем историй, у меня есть кое-что из его памяти. Это помогает.

— А в чём будет суть твоего романа? — спросил Мартин.

— Как ты мог понять из этого фрагмента, пройдя нелёгкие испытания, Окрылённый Мечтой поймёт, что долгая жизнь не делает разумное существо более счастливым, что он ничем не превосходит своих предков, которые жили полгода!

— Понимаю, — кивнул Мартин.

— Я не совсем уверен в этой идее, — признался Ди-Ди. — Но иначе читателю станет слишком грустно.

— Ты прав, — сказал Мартин. — Большинство земных писателей тоже приходили к подобной морали. Им было жалко читателей… ну и себя, конечно.

Ди-Ди помрачнел:

— Тогда я ещё подумаю. Быть может, финал станет иным.

— Берег, — негромко сказал Кадрах. — Мы приближаемся к берегу.

Как ни странно было ожидать от геддара, чья планета изобиловала морями и океанами, страха перед водой, но Мартину в его голосе почудилось облегчение. Он встал, потянулся, разминаясь. Посмотрел в окно.

Вдали и впрямь вставали горы.

— Мы почти прибыли, — сообщил Ди-Ди. — Путь от берега в горы займёт не более получаса. Я пока поем…

Он вдруг заколебался. Потом взял свою тетрадь и наполовину опустевшую капиллярную ручку.

— Нет, лучше ещё немного попишу. Мартин, подай мне пакет белковой соломки.

5

Они ушли далеко от зимы. Даже под вечер и даже в горах было тепло. Мартин скинул куртку и остался в рубашке, Кадрах распустил завязки своей одежды, Ди-Ди сбросил плащ и остался в набедренной повязке.

Вокзал располагался на каменистом плато перед Долиной Бога. Маленький городок, в котором вряд ли жили более пяти-шести тысяч дио-дао, жался к железной дороге. Среди обычных куполов Мартин заметил здания иной архитектуры — и в груди сразу потеплело. Здесь жили многие расы, в том числе и люди. Всё-таки это было уникальное место.

— Здесь есть геддары, — сказал Кадрах.

Ему в голову пришла та же самая мысль.

— Я полагаю, что будет разумно, если мы разделимся. Я попрошу совета у своих, Мартин — у людей. А ты, Ди-Ди, отправляйся к теологам дио-дао.

— Это хорошая мысль, — согласился Ди-Ди. — Видите вход в долину?

Вход они видели. В километре от городка, где горные кручи расступались, рассечённые долиной, вздымалась в небо радужная арка. Для склонных к спокойным цветам и низким постройкам дио-дао это было очень необычное сооружение.

— Там есть охрана, — продолжал Ди-Ди. — Но вход свободный в любое время. Только надо оставить оружие.

— Я не оставлю меч! — резко ответил Кадрах.

— Меч можно, — успокоил его Ди-Ди. — Ведь это деталь твоего религиозного культа. Встретимся у арки… через час?

— Через два, — попросил Мартин. — Мне кажется, ещё будет светло.

— Хорошо, через два, — легко согласился Ди-Ди. — Постараемся выяснить все про женщину Ирину и какой религией она может воспользоваться.

— Ещё надо проверить гостиницы, — напомнил Мартин. — Сможешь?

Ди-Ди кивнул, и они разошлись. Мартин направился к каменному двухэтажному зданию, в котором угадывались земные черты, Кадрах уверенно пошёл к длинному деревянному бараку, увенчанному решётчатой сторожевой башенкой. Дождавшийся Друга двинулся к стоящим чуть на особицу куполам — слишком большим для жилых помещений.

Этот городок и впрямь отличался от обычных поселений дио-дао. Несколько раз Мартину попадались Чужие — парочка длинноногих, топорщащих перья шеали, угрюмый коренастый гуманоид — или псевдогуманоид, расу которого он не смог определить, и здоровяк-гуманоид с обличьем хищника, соплеменник которого так неосторожно угрожал ключникам на Библиотеке. С шеали Мартин поздоровался жестовым туристическим — они очень плохо владели речью, с гуманоидами тоже обменялся приветствиями. Даже вспыльчивый хищник казался любезным — в чужих мирах все инопланетяне невольно тянутся друг к другу.

Были в городе и другие следы галактических культур.

Магазинчик, в витрине которого среди самой причудливой снеди Мартин обнаружил две банки тушёнки, банку сгущённого молока и кабачковую икру белорусского производства. Купол, над дверью которого объявление на туристическом обещало:

«Стрижка перьев, шерсти, волос и когтей, купирование хвостов и ушей. Уход за чешуёй и копытами. Полировка и наращивание рогов. Профессионально и недорого!»

Маленький стадион, сейчас пустой, но уставленный крайне любопытными спортивными снарядами.

Мартин решил, что попозже стоит рискнуть: сделать маникюр и подстричься на чужой планете. В конце концов такие приключения придают жизни особую остроту.

Но пока ему надо было найти земляков, и он продолжал путь к особняку.

Чутьё Мартина не подвело. Это оказался земной дом, построенный из красного кирпича, крытый черепицей, с широкими окнами и уютной лоджией на втором этаже. Перед домом был разбит маленький садик, в котором Мартин с умилением увидел зелёные перья лука, краснеющие сквозь полиэтилен теплицы помидоры и — о чудо из чудес! — несколько цветущих яблонь!

А на скамеечке у входа с вязаньем в руках сидела тихая старушка с седыми буклями, одетая в яркое жёлтое платье. Она посмотрела на Мартина сквозь толстые стекла очков, улыбнулась и поднялась навстречу.

— Добрый вечер, фрау… — смущённо поздоровался Мартин.

Несколькими затесавшимися в памяти словами его знание немецкого исчерпывалось.

— О, добрый вечер, херр! — приветствовала его старушка. — Простите, я голландка и так давно не говорила по-немецки… вы не будете против, если я перейду на туристический? Меня зовут Эльза.

— Конечно, — обрадовался Мартин.

— Клаус! — позвала старушка. — Клаус, у нас гость!

Из открытого окна второго этажа показалась лысая голова старика. Увидев Мартина, Клаус просиял и исчез.

— Вы садитесь, садитесь, — суетилась старушка. — Какими судьбами на Факью, херр?

— Я… путешествую с друзьями… — неловко начал Мартин. — Только что с поезда… мы ищем девушку, которая отправилась в Долину Бога…

— Боюсь, я ничем не могу вам помочь, херр, — искренне огорчилась старушка. — У нас нет ни одной девушки. Но у меня в микроволновке поспевает замечательный штрудель, и если вы присядете и выпьете чаю…

— С удовольствием, — сказал Мартин.

Дело было, конечно, не в штруделе.

Появился и Клаус. Радостный, торопливо вытирающий руки, измазанные в краске. Мартин поздоровался с ним за руку, и старик немедленно пояснил, что он — художник, живёт здесь уже семь лет, поскольку это место приносит ему вдохновение, теологией не интересуется, но очень рад поболтать с земляком.

Слово «земляк» и впрямь звучало здесь по-особенному: торжественно и величественно.

Мартин поинтересовался, много ли людей обитает в городишке. И с удовольствием услышал подтверждение своим догадкам: здесь жил итальянский ботаник, экспериментирующий с местными растениями, американский социолог, изучающий быт дио-дао, китайская пара, держащая магазинчик, парикмахерскую и прачечную для Чужих, поэт арабского происхождения и юноша-японец, скрывающийся на Факью от преследования якудзы.

Русских, как Мартин и полагал, не было. Служба внешней разведки хронически страдала недостатком финансирования, а Русская Православная Церковь не решилась последовать примеру Ватикана и отправить в Долину Бога хотя бы «ботаника».

Знакомиться со всеми представителями разведок и религиозных конфессий Земли Мартин не собирался. Его вполне устраивала пожилая голландская пара, представлявшая здесь Объединённую Европу.

— Вы ведь наверняка наслышаны об этом месте? — спросил Мартин за чаем. Стол накрыли прямо в саду перед домом, штрудель оказался вкусным, а чай — крепким и ароматным. — В Долине и впрямь поклоняются всем известным религиям?