Цепная лисица - Кира Иствуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На нас уже стали оборачиваться. Умирая от стыда и проклиная Павла на чём свет стоит, я попыталась отступить, чтобы затем сбежать куда-подальше, как вдруг Койот, под всеобщие взгляды и усмешки, шагнул, притянул меня за талию и, прежде чем я успела хотя бы пикнуть, поцеловал.
Его язык толкнулся между моих губ, ладони жгли даже сквозь одежду. Кажется, ноги перестали держать, потому что мои пальцы до онемения вцепились в плечи Павла. По спине стадами носились мурашки. Ощущений было так много, что я на миг позабыла, где нахожусь. В голове зазвучали чужие мысли:
“Чувствуешь — это Узы делают с нами. Всё так, как должно быть. Расслабься.” Куда там, я даже стоять нормально не могла, не то что демонстрировать актёрские навыки. От смущения пылало лицо. Я зажмурилась. “Боже, что он делает! Просто спектакль, ничего больше. Но у всех на виду! А если увидит Алек?!”
С этой мыслью я резко отстранилась, точно выныривая из воды, испуганно осмотрелась по сторонам. Звуки институтской многоголосицы казались громче, а цвета своей яркостью резали глаза, отпечатываясь на сетчатке. Раиса и Катя стояли раскрыв рты, остальные не особо обращали внимание — просто шли себе дальше, будто ничего занимательно и не произошло, хотя я всё же приметила пару любопытных взглядов. А какой-то пежонского вида старшекурсник даже подмигнул, подняв внутри жгучую волну стыда. Губы дрожали и горели, сердце колотилось о рёбра.
— Ого! Вот так новости. А ты полна сюрпризов, детка! — презрительно пробормотали подружки. — Так может… вместе на вечеринку и заглянете? Хотя, ладно, потом поболтаем, на пару не опаздывай! — хмыкнули они и шмыгнули в здание Универсиета. А когда я посмотрела на Павла, то поняла, что их спугнуло.
Койот был мрачнее тучи. Разве что молниями не бросался. Может на него просто поцелуи так действуют? Или это какая-то моя особая способность, по высасыванию его хороших эмоций через губы?
— Кажется, ты переборщил с напором, — пробормотала я, уже совсем ничего не понимая. По-моему, здесь только я должна негодовать.
— Зато у тебя мысли как всегда только о псине. Ты до гроба будешь на Алека своего оглядываться? Как бы он не подумал чего. Тошнит уже, — ядовито выплюнул Павел. Засунул руки в карманы джинсов, подошёл к зданию первого корпуса и, распахнув массивную дверь, вошёл внутрь.
Павел ждал у расписания, делая вид что читает строчки, в то время, как его Эмон пристально следил за мной. Студенты уже разбрелись по аудиториям и в холле было пусто. Я осторожно подошла, не зная чего ожидать.
— Тина, — тихо, но твёрдо сказал Койот. В лице и тоне — напускные безразличие и скука. Словно и не было никакого поцелуя. Словно мы чужие друг другу. — Видимо образумливать тебя бесполезно. Если ты без этого жить не можешь, то я тебя удержать точно не смогу. Говори и объясняйся с кем хочешь, просто не забывай, что Узы передают мне твои сердечные порывы через крайне неприятные ощущения. И если кто-то из Видящих заметит что-то подозрительное, то Корректоры или Охотники себя ждать не заставят. Подставишь нас обоих. А теперь иди, делай, что хочешь. Встретимся через час здесь же.
Павел стоял на месте, видимо ждал, что я уйду первая. Или, что передумаю. Осознаю, что не права и заберу слова назад. Отправлюсь прямо сейчас вместе с ним к Барону, ведь что может быть важнее?
— Скажи, — шепнула я, вдруг поражённая догадкой, — ты слышал мои мысли во время… поцелуя? — последнее слово пришлось буквально силой вырвать из лёгких. — Слышал, как я испугалась, что Алек нас увидит?
— При физическом контакте, партнёры по Узам могут друг друга слышать, если, конечно, не поставят блок. Для тебя это новость? Ну, тебе нечего стесняться. У нас же правда спектакль и ничего больше. Разрешим наше дельце и концы в воду, — он криво усмехнулся, и усмешка приклеилась к его губам, делая Павла похожим на сумасшедшего. Меня невольно пробрал озноб, до того это было неприятное зрелище.
Я пыталась и не могла понять о чём он думает, почему ведёт себя так странно. Ревнует к Алеку? Но разве не он первый просил держать границу? Не он первый повторял раз за разом, что скоро наконец-то избавится от моего присутствия в своей жизни? Как бы хотелось обнять его, пообещать, что всё будет хорошо. Сказать, что мне совсем не безразлично, что с ним станет. Признать, наконец, что он был прав — то что делают с нами Узы очень похоже на любовь. Горькую, колючую, но все же любовь, и так страшно ошибиться, загнать себя в капкан, так боязно снова поверить в то чего нет. Особенно теперь, когда не знаешь чем закончится день, и не выкинут ли тебя в окно, как бесполезный фантик. Но ещё страшнее, что когда Узы исчезнут, навязанные чувства у Павла испарятся, а мои никуда не денутся. И что тогда? Опять плакать в подушку и сетовать на судьбу? А ведь каждый поцелуй, каждое касание, каждый день вместе к такому итогу ведёт. И если Павла воротит от близости, то у меня совсем иные чувства.
Привычная боль, напротив, совсем не страшила. А вот новую я боялась как огня. И ведь мечтала, что Алек ко мне потянется с тех самых пор, как едва не потеряла его — там, на крыше. Один час может быть совсем не важен для одного, а другому он решит судьбу. Поэтому, и ещё из-за тысячи причин — бесконечно глупых и столь же непреодолимых — я с тяжёлым сердцем прошла мимо застывшего в напряжении Койота, взбежала по лестнице на второй этаж, где в одной из аудиторий на паре среди других студентов сидел рыжий Пёс по имени Алек.
Сцена 16. Разоблачение
Я заглянула в аудиторию через крохотный просвет между дверью и косяком. Вся группа в двадцать человек была в сборе. Слава-Рысь сосредоточенно строчил за лектором, подружки-кошки беззвучно хихикали о чём-то своём. На задних партах дремал, устроив на локтях ушастую голову, местный хипстер, чьим зверем была кудрявая шиншилла. Педагог — Лариса Зельдивна — тучная росомаха с длиннющими усами — неразборчиво бубнила себе под нос текст лекции.
Алек с отсутствующим видом сидел на втором ряду. Рыжая чёлка лезла ему в глаза, губы — совсем не такие тонкие, как у Павла, а
