За точкой невозврата - Александр Борисович Михайловский

бестий окончательно рушится, и на его месте своими контурами возникает Большая Красная Европа от Лиссабона до Анадыря. И я с этим совершенно согласна. Советский Союз, смягчившийся от контакта с Российской Федерацией, будет этим людям лучшим хозяином, чем помешавшаяся от жадности Америка, не понимающая никаких аргументов, кроме пачки долларов или удара в челюсть.

Потом, перед началом переговоров, была групповая фотография «на память» на ступенях стилизованной под средневековый замок ратуши, после чего все три делегации удалились внутрь и закрыли за собой двери. Внутрь впустили только фотографов и операторов с камерами, и то при условии, что те будут тихо делать съемку для истории, не отвлекая участников беседы от главной темы войны и мира. Теперь пресса, как и все прочие, узнают об итогах этого толковища только после его окончания.

Тогда же и там же, городская ратуша.

Когда Гальдер сказал Гейдриху, что ему чертовски интересно глянуть своими глазами на «марсиан», он ничуть не преувеличивал. Эти веселые парни не только сами не раз ставили вермахт в позу пьющего оленя, но и смогли сделать так, чтобы те же сверхчеловеческие качества обрели солдаты большевиков. Какой был шок, когда яростно режущиеся с вермахтом берсеркеры в нетипичном для Красной Армии обмундировании и вооруженные отчасти по «марсианским» стандартам, оказывались русскими местного происхождения, и, более того, однажды испытавшими «гостеприимство» немецкого плена. Нет у Германии больших врагов, чем бывшие советские военнопленные, только и мечтающие ворваться на немецкие земли и сотворить с ними такое, чтобы потом, лет сто или более, там не росла даже трава. Но это, с точки зрения Гальдера, вполне нормально, если принять гипотезу Гейдриха об эмбрионе «марсианина», который сидит внутри каждого большевистского бойца и командира.

Вермахт тоже пришел к боеготовому состоянию далеко не сразу. В тридцать четвертом году, когда ремилитаризовали Рейнскую область, на это позорище смотреть было больно. Некоторые подразделения потерялись на марше, и их приходилось разыскивать с полицией. В тридцать восьмом, перед Мюнхенской конференцией, был даже составлен генеральский заговор по отстранению Гитлера от власти, и Гальдер фигурировал в нем на одной из главных ролей. Если бы Германии пришлось одновременно сражаться и на востоке против Польши, и на западе против Франции и Великобритании, дело закончилось бы плохо. Но, по счастью, все обошлось. Польского зайца под острым соусом англичане с французами подали вермахту на мейсенском блюде, с поклонами и выражением всеобщего почтения – так велико было их желание направить тевтонскую ярость в поход до самой Москвы. Но Гитлер тогда на провокацию не поддался и после Польши повернул как раз таки на запад, разорив французов и до полусмерти напугав британцев. Но вот ведь в чем дело: поляки, которые в тридцать девятом году сражались с германской армией как бы сами за себя, и те же поляки, прошедшие обучение у «марсиан» и участвовавшие в сражении за Варшаву тремя годами позднее – это как будто две разные нации. Откуда-то взялись и стойкость, и отвага, и решимость остановить врага даже ценой собственной жизни. «Марсиане» в Варшаве тоже были, этого Гальдер не отрицал, но они, выполняя роль качественного усиления, по большей части ни во что не вмешивались, приходя полякам на помощь только в самых тяжелых случаях, а по большей части те справлялись сами.

Гальдер непроизвольно поежился. Решение воевать с силой, способной превратить в первоклассных солдат даже столь некачественный человеческий материал, как поляки, равно самоубийству. Более того, будь его воля, он бросил бы карты еще год назад, когда в окрестностях Смоленска в полном составе погибли все четыре панцергруппы и первое, самое сильное формирование группы армий «Центр». Правда, потом, будто чертик из табакерки, выскочил Гейдрих, объяснив, что шашни с англичанами – это тоже дорога в ад, только чуть более извилистая. В Москве по обе стороны от межвременного барьера нацию просвещенных мореплавателей воспринимают как экзистенциальных врагов русской нации, а потому за любые попытки сговора с ними бить будут не только по рукам, но и по голове самым страшным оружием в истории человечества.

Кстати, если оглядеться по сторонам, то становится очевидно, что британцев-то как раз на это мероприятие и не пригласили. Отсутствует даже их посол в Москве господин Стаффорд Криппс. Возможно, это означает, что большевики и их Покровители следующим после Германии объявят войну одному много понимающему о себе острову.

Этот вопрос послу русских из будущего Гальдер и задал в первую очередь, когда члены делегаций (шесть человек) уселись вокруг круглого стола.

– Герр Иванов, – сказал временный германский диктатор, – я не вижу тут представителей британской стороны. Это что же, получается, если мы с вами договоримся, перед вашей Второй Антигитлеровской коалицией Германия капитулирует, а с Британией ее война продолжится? Неужели у вас нет никакого соглашения с Британией по поводу судьбы Германии и всей Европы?

– Вы можете удивиться, но никаких соглашений с Британией у Второй Антигитлеровской коалиции нет, – с некоторой ленцой на хорошем немецком языке ответил посол русских из будущего. – Нам эта страна безразлична, и за судьбы Германии и всей Европы мы разговариваем как раз с вами, потому что именно германская армия в настоящий момент контролирует то, что нам нужно, то есть всю Европу. Англосаксы – большие мастера торговать чужим товаром, но мы на это не покупаемся. Не тот случай. Если мы с вами договоримся, то Германия прекращает боевые действия по всему периметру своих границ, сдает под контроль Советскому Союзу все оккупированные территории без исключения и приступает к зализыванию ран. Что касается англичан, то они сами хозяева своей судьбе: могут признать наши с вами соглашения, а могут и не признать. В первом случае на европейском фронте для них наступает мир, а во втором мы доделаем то, что вы не закончили в сороковом году.

– Неужели вы, – скривился Гальдер, – только закончив одну войну против Германии, сразу же начнете другую – против Британии?

– Если британцы влезут на ту территорию, которую мы считаем своей по праву победы над Германией, то почему бы и нет? – пожал плечами Сергей Иванов. – С немцами мы в одном государстве жили, и результат, за исключением отдельных эксцессов, получился в общем положительный. При этом британцев и французов опасно иметь даже в роли союзников. Предадут из одного лишь спортивного интереса, как в семнадцатом году они предали царя Николая. Или вы думаете, что мы не знаем, что февральско-мартовский переворот был делом рук их агентуры влияния? Вы, немцы, тоже хороши: из чувства национального унижения пошли за откровенным людоедом, заповедавшим вам