За точкой невозврата - Александр Борисович Михайловский

я побывала, при этом напоминал какое-то сборище бомжей. Кругом грязь, уныние, плач и зубовный скрежет. Даже курощать таких неинтересно. Вроде первоначально товарищ Сталин намеревался показательно прогнать всю эту публику «как есть» по улицам Москвы, для подъема боевого духа москвичей и гостей столицы, а потом почему-то отказался от этой затеи. Наверное, потому, что здесь немцы к Москве не подходили и пройтись по ее улицам на праздник 7-го ноября не грозились, и, значит, для москвичей такое показательное унижение белокурых бестий было бы неактуально.

Побывала я и в Варшаве, спасенной нашими войсками от германского контрнаступления. Немцы, будто позабыв, что они уже «не те», лезли на нее яростно, как театралы в антракте на буфет, но за три дня ожесточеннейших боев понесли тяжелые потери, сдулись и дальше сидели как мыши под веником. Когда я попросила показать мне пленных, взятых во время тех боев, чтобы я могла бы всласть поиздеваться над людьми, возомнившими себя сверхчеловеками, мне ответили, что таковых нет, и высыпали передо мной горсть белых таблеток. Мол, это германский боевой наркотик, на короткое время превращающий человека в разъяренного бойцового кота, которого можно только убить, желательно разорвав в клочья. Теперь тушки этих несчастных гниют перед позициями нового Войска Польского и советско-российских дивизий, оборонявших Варшаву, потому что шквал ружейно-пулеметного и артиллерийского огня оказался сильнее любых веществ, изобретенных концерном Фарбениндустри. В Варшаве я брала интервью у лидера новой Польши Болеслава Берута, польского генерала Берлинга и будущего советского маршала Катукова. Теперь я думаю, что за них меня объявят невъездной и в Польше двадцать первого века – ровно с тем же итогом, что и в Черногории.

Но все это были еще цветочки. Вчера днем меня вызвал к себе полковник Семенцов и, улыбаясь как именинник, сказал:

– Пляши, Максимова – есть у меня для тебя с Николаем свадебный подарок – да не простой, а золотой… Вы оба, да еще Константин Симонов, которого ради такого случая можно выдернуть хоть с Марса, едете на переговоры о капитуляции Германии в польский городишко Мысловице. Все делается в темпе «держи вора», поэтому весь бомонд собирать некогда, а ты как раз оказалась под рукой, как и некоторые приписанные к нашему штабу телевизионщики.

Основная делегация формировалась в Москве, но нам туда было не надо. Транспортно-пассажирский самолет Ан-26 российских ВКС в камуфлирующей раскраске «грозовые облака» вылетел с аэродрома Кратово (в наше время Раменское) и совершил в Красновичах промежуточную посадку с целью дозаправки (расстояние от Москвы до Кракова на триста километров превышает дальность беспосадочного перелета этого аппарата) и приема на борт недостающей части делегации. Влезаем мы внутрь, а там пестрит от знаменитостей. Один Сергей Иванов в компании с будущим маршалом Василевским чего стоят – так и хочется взять у них интервью. Но связываться с Сергеем Борисовичем чревато, поскольку по мастерству язвления он превосходит меня на два десятка уровней, а потому тихонько проходим в хвост и садимся на выделенные нам «корреспондентские» места, рядом с Константином Михайловичем и его оператором, который наконец-то сменил свой музейный раритет на хорошую цифровую камеру. Но разговаривать в полете из-за оглушительно шума моторов невозможно, иллюминатор (а их в транспортной модификации все четыре штуки на борт) расположен на ряд спереди, так что два часа перелета оборачиваются мучительной пыткой ничегонеделания.

Приземление на аэродроме Балице западнее Кракова прошло штатно. Прежде тут «сидели» остатки германской авиации, но сейчас несколько ремонтопригодных машин отодвинули в сторону (вдруг пригодятся), а весь остальной алюминиевый лом беспощадно сгребли в кучу бульдозером. В настоящий момент тут базируются смешанная российская вертолетно-штурмовая авиагруппа и полк советских истребителей Як-3. С одной стороны полосы – рядами «вертушки» и «Грачи», с другой – остроносые истребители. Теснота – не протолкнешься. И тут же встречающая делегация, в которой глыбой выделяется «главный на раёне» товарищ Жуков, и присутствует собственной персоной «генерал Хитрость» товарищ Катуков, в зону ответственности которого непосредственно входит тот участок фронта, где будут проходить переговоры.

Кстати, с Жукова вся эта история началась, им же и заканчивается, что крайне символично. А вот Михаил Ефимович меня узнал, протолкался, вручил букет цветов и поздравил нас с Колей с законным браком. Мой благоверный аж остолбенел. В его немецком мироощущении генерал живет над лейтенантом двумя этажами выше и, как небожитель, просто не снисходит к простым смертным. Но у нас, русских, все гораздо проще. Есть генерал-лейтенант Катуков, а есть простецкий с виду дядька, которого зовут Михал Ефимыч, и вне службы с ним можно общаться запросто, тем более что по службе мы с ним не пересекаемся. Но Коле это объяснять долго и муторно, поэтому я, как его законная жена, взяла букет, выслушала поздравления и на правах старой знакомой чмокнула генерала в щечку, в то время как фотограф делал своей камерой снимки. Потом повешу на стену, и пусть все ахают…

В Мысловице, где должны были проходить переговоры, мы все летели на двух вертолетах Ми-172. В одном – начальство, в другом – сопровождающие лица. Присутствовал и эскорт из «Аллигаторов». И все это не против немцев, которые после смерти Гитлера ведут себя как пришибленные, а против совершенно обуревших польских панов из АК, в последнее время, говорят, будто сорвавшихся с цепи. Не нравится им уход Польши в состав СССР, и все тут. А ни на что иное товарищ Сталин не согласен. Слишком хорошо пшеки отметились в нашем мире на поприще антисоветчины и русофобии. А чтобы АК особо не буйствовала, с нашей стороны привезли батальон чеченского спецназа и приказали им вывести эту пакость под корень, невзирая на последствия. Вот они и выводят – где дустом, а где огнем и мечом, переселяя выявленных бандитских пособников на просторы советской Сибири. Но ездить по дорогам даже днем, если не в составе больших колонн, пока еще опасно, потому мы и летим вертолетом.

Как оказалось, фронт под Мысловице держат не советские, а российские войска из состава экспедиционного корпуса, и именно потому это место выбрали для переговоров. Репутация! Разместили нас на ночь в охраняемой гостинице рядом с ратушей, где было намечено главное толковище, а утром прибыли немцы.

– Вот этот, злющий с виду, в очках, стриженный под бобрик – временный военный диктатор Франц Гальдер, – сказал мне Коля, – а вот тот тип в штатском, с невыразительным лицом – исполняющий обязанности министра иностранных дел генерал-фельдмаршал в отставке Эрвин фон Вицлебен.

И если начальники еще держали генеральскую марку в прямизне спины и независимости взглядов, то их свита выглядела откровенно пришибленной. Мир белокурых