Дьявол в ее постели - Керриган Берн

Чарлз, который готов был стать ему отцом…

Хрипло отдав команду, Чандлер пустил жеребца еще быстрее и пригнулся в седле. Ветер бил ему в лицо, под копытами мелькала земля и травяные кочки.

Он бежал прочь от мягких ласковых рук Пиппы Харгрейв. От ее доверчивого круглого личика, от щербатой улыбки. От мятных конфеток, и шутливых тумаков, и беззаветной детской любви. От дыры в сердце, которая принадлежала только ей.

Пиппа стала самым страшным его поражением. И самой горькой из потерь.

Но более всего бежал он от своей природы, своих решений, собственного имени.

Бежал, пока сквозь туман ярости, горя и утрат не прорвалось хриплое, затрудненное дыхание и фырканье коня.

Он натянул поводья и проехал несколько кругов шагом, чтобы дать остыть и коню, и себе.

Бешеная скачка не принесла желаемого; впрочем, успеха он и не ожидал. Если жизнь чему-то его научила – тому, что глупо бежать от прошлого.

А от правды убежать невозможно.

Резня в поместье Мон-Клэр – его вина.

* * *

Терпеть боль Франческа училась много лет, и главными тренировками стали для нее сеансы окраски волос.

С годами ее золотистые локоны потемнели, стали темно-русыми. Но этого цвета никто никогда не видел – даже у корней. Каждые две недели цыганка усаживала ее в кресло и принималась колдовать с отвратительной на вид вонючей пастой, превращавшей блондинку в огненно-рыжую.

Сегодняшняя ночь обещала быть важной и, поскольку Франческа была самой нетерпеливой женщиной на свете, в ожидании сообщения о следующем собрании Кровавого Совета, она решила подчиниться неизбежному злу парикмахерской процедуры.

Что ждет ее сегодня? «Преданность» совершенно ее не привлекла. Но нынешняя ночь будет посвящена Желанию…

Что ж, по крайней мере, не придется кривить душой.

Она вкусила запретный плод, и желание ее превратилось из жадного любопытства в ненасытный голод. Да, она выбрала правильного «оленя»… который все еще где-то пропадает, хоть время давно перевалило за полдень.

– Франческа, ты была осторожна?

Несмотря на много лет, проведенных в Англии, Сирейна сохранила восточноевропейский акцент. Сейчас она зачесывала намазанные пастой волосы Франчески наверх, безжалостно закручивала и закалывала булавками.

В зеркале взгляд Франчески встретился с ее золотисто-карими глазами.

– Не уверена, что ты имеешь в виду, но, скорее всего, ответ – нет.

Франческа тоже не теряла времени даром: сидя за туалетным столиком, она смешивала бальзам из содового висмута, ванили, кокосового масла и некоторых других экзотических веществ, который должен был отбить запах хны после того, как с волос смоют краску.

– Я спрашиваю, приняла ли ты меры для того, чтобы вы с тигром прошлой ночью не зачали ребенка?

Узнав, что Деклан Чандлер выжил, Сирейна начала именовать его «тигром», поскольку не хотела разбираться в его бесчисленных именах. Так или иначе, говорила она, ни одно из них не настоящее.

Впрочем, кажется, Сирейна непритворно радовалась, что Чандлер жив.

Франческа не поднимала глаз, пока Сирейна, закончив с окрашиванием, заматывала ей голову шарфом. Это покрывало не следовало снимать несколько часов, пока краска не высохнет.

– Нет, – признала она наконец, грустно скривив губы. – Осторожны мы не были.

– Угу. Понятно.

Сирейна редко озвучивала свои мысли, но обычно Франческе не составляло труда их прочесть. Сейчас тем более несложно было догадаться, о чем думает старая цыганка; шарф она затягивала и завязывала, сердито дергая голову Франчески то туда, то сюда.

– Я приготовлю тебе одно средство, – сухо сказала она. – Никакого ребенка не будет.

– Подожди! – Это слово слетело с уст Франчески прежде, чем она успела себя остановить.

Они с Сирейной уставились друг на друга в зеркале – молчаливый разговор взглядов.

«Ты же никогда не хотела детей, – без слов напоминала Сирейна. – При твоем образе жизни – какое уж там материнство! Каждый день жизни Франчески Кавендиш взят взаймы у мертвой; и если Кровавый Совет до тебя не доберется, рано или поздно доберется королевский суд».

– Знаю! – ответила Франческа вслух. – Но просто… просто подожди!

– Кстати, где он, твой тигр? – Старая цыганка нахмурилась, стали глубже морщины вокруг рта. – В любой момент может прийти послание от твоего врага, а он бросил тебя одну, узнав, что твой отец когда-то был к нему добр? Что хотел подарить ему крышу над головой?

Франческа почесала голову там, где краска начала щипать кожу, и устало вздохнула.

– Дело не только в этом…

Не нужно быть гением, чтобы догадаться, почему несколько часов назад он от нее сбежал. Чандлер не просто узнал, что вся его гипотеза о резне в поместье Мон-Клэр была неверна – за пять минут он успел найти и потерять отца.

Для человека, пережившего в одиночестве такую цепь трагедий… она не могла даже представить, что это для него значит. Разумеется, после всего, что он узнал, он хочет разобраться в мыслях и в сердце. Ему нужно со многим примириться.

– Все сложно, – не слишком убедительно закончила наконец Франческа.

Сирейна согласно хмыкнула и с силой затянула последний узел.

Франческа взглянула на свое отражение. В таком «тюрбане» она напоминала махараджу с той лишь разницей, что не была ни мужчиной, ни индийцем, ни царем.

– Чандлер будет здесь, как только мне понадобится, – заявила она с уверенностью, которой вовсе не ощущала.

Сирейна скользнула по ней взглядом искоса.

– Не думаю, что боги позволили бы твоему отцу его усыновить, – заметила она. – Он не мог стать тебе братом – он твоя судьба.

Франческа уже открыла рот, чтобы попросить ее прояснить свою мысль, но тут из спальни донесся пронзительный трезвон. Подняв палец, чтобы показать, что разговор еще не закончен, она подошла к металлической коробке телефона и сняла трубку.

– Леди Франческа? – даже километры проводов не мешали узнать мощный бас и шотландский акцент лорда Рамзи.

– Слушаю.

– Звоню по просьбе моей жены, чтобы сурово с вами поговорить, – сообщил он, правда, без особой суровости в голосе.

– Серьезно! – послышался где-то поблизости громкий шепот Сесилии. – Я сказала, не сурово, а серьезно!

Лорд Рамзи тяжело вздохнул в трубку, явно сожалея о том, что их с Франческой разделяет несколько миль.

– Вы солгали, – сообщил он многозначительным тоном.

– А можно поточнее? – попросила Франческа, борясь с дурацким желанием кричать. Не потому, что злилась, а потому что ее словам предстояло пройти долгий путь по проводам, и ей казалось, что их стоит подтолкнуть.

– Второй ритуал Кенуэя, – пояснил он. – Пройдет вовсе не у него в особняке, как вы нам сообщили.

«Черт, меня раскусили!»

– Правда? – невинно переспросила Франческа. – А что же, его перенесли? Дело в том, что я еще не получила приглашения. Жду с минуты на минуту.

– Это меня удивляет: ведь приглашения получили все остальные, включая и вашего любовника.

Франческа сжала телефонную трубку в похолодевшей и вспотевшей ладони.

– Что?! – С желанием кричать она больше не боролась. – Откуда вы знаете?

– О чем? Что он получил приглашение, или что он ваш любовник?

Франческа отодвинула трубку от уха и скорчила ей гримасу.

– О том и другом, – процедила она.

– А я его предупреждала, что нечего за вами следить! – донесся издалека голос Сесилии. – Но он, Фрэнк, ничем не лучше тебя – такой же упрямец! Его агенты видели, как Чандлер прошлой ночью вошел к тебе в дом… и обратно не выходил.