Хищники - Анатолий Безуглов

– Мне бы хотелось наедине,– попросила выйти Дагурову психиатр.

Ольга Арчиловна удалилась.

Обследование заняло не меньше часа. Когда они встретились с Ксенией Павловной вновь, та первым делом достала свой длиннющий мундштук, заправила сигаретой с фильтром и несколько раз жадно затянулась.

– Болезнь Паркинсона,– был ее диагноз.– А также амнезия. То есть выпадение памяти.

– Это точно? – вырвалось у Дагуровой.

– Точно?…– усмехнулась Мозговая.– У меня был случай в практике. Мужичок симулировал эпилепсию так, что настоящие эпилептики по сравнению с ним выглядели жалкими подражателями. Какие он закатывал корчи, пену пускал изо рта…

– Значит, не исключаете симуляцию?

– Милочка, мне нужно время. Если это симуляция, поверьте, весьма и весьма талантливая.– Она вдруг сморщилась.– А какой грязный!… Давайте его к нам, в стационар. Отмоем, почистим, будем наблюдать и ремонтировать.

– И как долго?

– Месяц-другой, не меньше…

Дагурова вынесла постановление о проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы.

Ольга Арчиловна смотрела из своей комнаты на холодеющую в сумерках тайгу, на догорающий закат. Была усталость. Но возбуждение не уходило. Голова продолжала лихорадочно работать: что сделано и что не сделано, что предстояло проделать завтра. Сумеет или не сумеет она оправдать доверие прокурора области? Это ведь по инициативе Бати ее, совсем еще неопытную, назначили старшим следователем прокуратуры области. И сразу поручили такое дело… На контроле в Москве…

За стеной послышались голоса Родиона Уралова и Осетрова.

«Сколько пережил парень,– подумала Дагурова о леснике.– И надо же было ему очутиться в распадке в тот роковой момент».

И опять недоверчивая следовательская пытливость: а может быть, все-таки нахождение Нила там, где Флейта убил Авдонина, не случайно…

В дверь негромко стукнули. Думая, что это московский артист, и радуясь возможности немного отвлечься от дела, Ольга Арчиловна приветливо крикнула:

– Да-да, открыто!

Но на пороге появилась Аделина. Зыбкий свет едва высвечивал ее лицо. Смуглое, оно выглядело теперь совсем плоским – не различишь ни носа, ни губ. Только неестественно сверкали узкие глаза.

– Почему со мной не поговоришь? – тихо спросила Кучумова. Однако в ее голосе звучала какая-то властность и решительность.

– Заходите, Аделина Тимофеевна,– щелкнула выключателем настольной лампы следователь, удивляясь ее приходу и еще больше тону.

Хотя ухо резануло обращение на «ты», Ольга Арчиловна решила не поправлять Аделину. Иной раз следователю надо уметь сдержаться. Для пользы дела. Тем более Аделина всегда к ней так обращалась…

– Зачем арестовали Флейту? – так же тихо проговорила Кучумова, продолжая стоять в дверях.– Что он тебе сделал?

– Присаживайтесь,– предложила Дагурова, стараясь спокойно выдержать неприязненный взгляд удивительных Аделининых глаз.

Кучумова села на стул легко и прямо.

– Значит, были основания,– сказала Ольга Арчиловна.

– Он комара не убьет,– усмехнулась Аделина.– Не то что человека… Ты запиши в бумагу.

«Допрос так допрос»,– подумала Ольга Арчиловна, доставая бланки. Хотя допрос Кучумовой у нее стоит в плане на следующий день.

– У вас есть какие-нибудь сведения? – спросила следователь.

– Флейта не мог убить Авдонина,– резко произнесла Кучумова.

– А вы знаете кто? – Этот вопрос Ольга Арчиловна задала поспешнее, чем следовало бы: у нее мелькнула мысль – неужели важное признание?…

– Не знаю. Но не Флейта. Он как маленький ребенок… Конечно, и ребенок бывает злой. Флейта добрый.

– Откуда вам известно, что он задержан? – поинтересовалась Дагурова.

– Кудряшов сказал. Пьяный приехал из района. Меня увидел, говорит: твой оборванец убил.

«А Кудряшов откуда знает? – удивилась про себя Дагурова.– Да, слухи, как космические лучи, не знают преграды».

– Понятно… А вы Флейту давно знаете?

– Весной здесь появился…

– Как вы познакомились?

– Жалко его стало… Голодный. Разговаривает как маленький. Рубашку постирала – плачет, руки целует.– Кучумова грустно покачала головой.

– И все-таки, при каких обстоятельствах вы познакомились?– настаивала Дагурова.

– В мой погреб залез, сливки пил… Два раза.

– Значит, воровал?

– Вор весь кувшин унес бы,– сердито ответила Аделина.– Птица зерно клюет – ворует, да? Есть хочет! Закон жизни. Всем кушать надо.

«А шкурки, авдонинский бумажник? – вспомнила Ольга Арчиловна.– Ничего себе, закон жизни…»

Но вслух она этого не сказала. И спросила:

– Долго он у вас жил?

– Три недели… Корову пас… Потом ушел. Пришел через полмесяца. У него тело здоровое, а вот душу я собиралась вылечить. Собиралась, да не собралась. Пожил он еще неделю и совсем исчез.

– О себе что-нибудь рассказывал?

– Зачем? Сама вижу – тяжелая жизнь, а человек хороший.

– Ну хоть что-нибудь? Имя, сам откуда?

– Если человек хочет рассказать о себе – расскажет. Заставлять – очень плохое дело,– сурово посмотрела на следователя Кучумова.

– А вот мне приходится,– улыбнулась Ольга Арчиловна, пытаясь перевести разговор в более дружеское русло.

– У тебя служба такая,– не поддалась на удочку Аделина.

– Это верно… Когда он последний раз был у вас?

– Месяц не приходил.– Кучумова пытливо посмотрела на следователя и усмехнулась уголками губ: – Тебя интересует то воскресенье, когда убили Авдонина? Я скажу. Не был у меня Флейта. Не веришь?

– Хорошо. Не был.

Ольга Арчиловна замолчала, прикидывая, как вести себя дальше с этой странной женщиной.

Ей приходилось допрашивать умных людей – и преступников и свидетелей. С ними лучше всего было по-умному. Были и хитрые. Тут держи ухо востро, следи, где допрашиваемый сделает «петлю», как заяц. Иные прикидываются дурачками, а в голове здорово держат свою линию. Попадались и глупые. Тоже морока. Хотя такие чаще лезут на рожон. А вот Аделина… Ни под какие мерки она не подходила.

– Аделина Тимофеевна,– решила переменить тему Ольга Арчиловна,– у вас карабин есть?

Та неожиданно улыбнулась.

– Я дала Флейте винтарь – стреляй в Авдонина? Сама стрелять умею. Хорошо стреляю. В пятак попаду за сто метров.

«Кто же из нас ведет допрос?» – начала злиться Дагурова. Прежде всего на себя. Прямолинейность Аделины обескураживала. И приходилось сознавать, что нить разговора не у нее, следователя.

– Вы не ответили,– сказала Ольга Арчиловна спокойно.

– Нету у меня ружья. Лесником была – выдали. Потом сдала Лукичу.– Аделина помолчала. И, как показалось Дагуровой, с издевкой спросила: – Хочешь, чтобы я рассказала об Авдонине? Что между нами было?

– Ну раз вы желаете…

– Я вижу, тебя это давно интересует. Хороший или плохой Авдонин, говорить не буду. Память о человеке трогать нельзя.

Аделина вздохнула. А у Дагуровой в голове пронеслось: может, она сейчас еще о духах заговорит? Шаманка и есть шаманка.

Но тут же Ольга Арчиловна вспомнила поговорку древних: ты злишься – значит, не прав…

– Мне Авдонин ничего плохого не сделал,– продолжала Кучумова.– Я ему нравилась. Разве нехорошо, когда мужчине нравится кто-то?

– В общем-то ничего плохого,– подтвердила Ольга Арчиловна.

– Я сказала ему: у голубя ничего не может быть с ласточкой.

– А он?

– Сережки предлагал. Золотые. Но я любовь не продаю.– Аделина поднялась.– Теперь тебе все ясно?

«Далеко не все»,– подумала Ольга Арчиловна. А вслух сказала:

– Подождите. Закончу протокол.

Аделина опустилась на стул и сидела тихо, сложив руки на коленях, спокойно глядя в темное окно. Протокол читать не стала. Расписалась на каждой странице полной фамилией. Почерк у нее был детский, крупный.

Кучумова ушла. А в душе Ольги Арчиловны поселилась тревога. Пожалуй, впервые за свою хоть и недолгую практику Дагурова ощущала – она сегодня «проиграла» на допросе этой женщине. Но вот в чем? Ольга Арчиловна пока разобраться не могла. Что определенно, так это Аделина обладала какой-то силой и убежденностью. Но ведь бывает, что человек идет на преступление с ясным сознанием, думая, что творит доброе дело…

Дагурову потянуло на свежий воздух. Надев накомарник, она вышла из домика. И остановилась, пораженная величавостью и спокойствием ночной тайги. На фоне этой вечной молчаливой природы ей показались странными и ничтожными человеческая суета, заблуждения и страсти.

– Дышим? – послышался приятный грудной баритон Уралова, вышедшего на крыльцо.

– Красотища,– протянула следователь.

– Чудно! – подтвердил Родион.

– Как ваше лечение? – спросила Ольга Арчиловна, вспомнив, зачем приехал в заповедник артист из Москвы.