Камо - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К весне девятнадцатого года через Хевсурский перевал на Северный Кавказ доставлено достаточное количество оружия, патронов, динамита. Серго, с февраля обосновавшийся в зажатом с трех сторон снежными горами ауле Верхний Датых, спустился в долину. Всего в двадцати верстах от Владикавказа — в Галашкинском лесу — собрал почтенных стариков.
— Советская власть прислала вам оружие и деньги. Возьмите и защищайте свой народ. Командиров партизанских отрядов выберите сами. Я верю вам как себе.
Никаких других слов не нужно. Достаточно пережито вместе. Порядок будет полный. По свидетельству генерала Деникина: «Не успели оглянуться, как аулы Северного Кавказа представляли собой кипящий котел». Теперь Серго можно тайными тропами двинуть в Тифлис, оттуда каким-нибудь способом в Москву, где его давно считают погибшим… При их последнем свидании в горах Камо, прощаясь, обронил: «Из Баку наши большевики отправляют в Астрахань лодки с бензином. Понимаешь, да?»
…В мутный, белесый полуденный час, когда Баку окончательно изнемогает от июньской жары и расплавленный асфальт, как пластырь, липнет к ногам, большой парусный баркас принял на борт шумную компанию мужчин и дам. Им не терпелось переправиться на открытый морским сквознякам Баиловый мыс. Предприимчивый хозяин посудины вообще-то направлялся с грузом бензина и смазочных масел в ближайший персидский порт Энзели — промысел, пользующийся высоким покровительством англичан. Но за хорошую плату можно по пути на минуту-другую причалить и к Баиловому мысу. Благо дежуривший у баркаса таможенный чиновник, охотно опустив в карман хрустящую бумажку, относится вполне благосклонно. Даже участвует на стороне дачников в оживленном торге о цене за услугу…
Поднят парус. Баркас, провожаемый безразличными взглядами полицейских и тайных агентов, покидает гавань. Смех, шутки предвкушающих удовольствие дачников. Дамы раскрывают пестрые зонтики. Ни к чему! Через несколько минут вся компания окажется упрятанной в тесный трюм. Баркас круто развернется. Поспешит улизнуть в открытое море. Ни пикника, ни Баку… Всего-навсего небольшая инсценировка на ходу. В большой постановке режиссера Камо.
Из Тифлиса они выехали также вчетвером: Камо, Орджоникидзе с женой Зинаидой Гавриловной, бывшей с ним всю гражданскую войну, где, в каких бы положениях ни оказывался Серго. И только что освобожденная из Метех Варвара Джапаридзе. Ною Жордания стало все-таки стыдно держать в тюрьме вдову расстрелянного на бурых песчаных холмах Закаспия Алеши Джапаридзе, бакинского бессмертного комиссара. Благополучно минуют нескончаемые проверки пассажиров в поезде Тифлис — Баку. Без особых происшествий обходится и в самом Баку.
Анастас Микоян, возглавляющий подпольную коммунистическую организацию, знакомит с астраханским большевиком Михаилом Роговым. Тем самым «владельцем» баркаса. Из Астрахани он вместе со своим помощником, таким же отчаянным моряком, Иваном Дудиным доставляет московскую почту, ящики с оружием, инструкторов и деньги для Красной гвардии Ленкоранской Советской республики. Небольшой островок свободы на крайнем юге Азербайджана. По планам подпольщиков может стать базой для высадки десанта советских войск. Провал каждого рейса — смерть, виселица. Такая судьба ждет и Рогова в не очень далеком будущем. Его баркас захватит английский эсминец. Военно-полевой суд, казнь в тот же день. Пока для англичан Рогов сговорчивый, быстро богатеющий делец, постоянно курсирующий между Баку и Энзели — портами, одинаково находящимися под их властью.
Перед самым отплытием две плохие неожиданности. Провалился большевик, державший по заданию подпольного центра бакалейную лавку. Все продукты, запасенные для морской экспедиции, в загребущих руках мусаватистской охранки. С большим трудом заново достают немного риса, черной икры и сухарей.
Второе еще более серьезно. У баркаса установлено круглосуточное дежурство таможенных чинов. Наведываются тайные агенты. Человек, вызывающий малейшее подозрение, исчезает бесследно. По такому поводу небольшая импровизация Камо…
Еще некоторое время баркас идет курсом на Энзели. Затем забирает мористее — на север к Астрахани. К своему, советскому берегу.
Радость приносит лишь день тринадцатый. До него мучительно трудно даже Камо. Должно быть, старый злой рок останавливает баркас в таком месте, где грозит наибольшая опасность нарваться на английские или деникинские сторожевики. Беспомощно повис на рее парус. Ни малейшего ветерка. Камо, взявший на себя обязанность каптенармуса и кашевара, ограничивает суточный рацион двумя стаканами пресной воды. Люди лежат молча, в полузабытьи, кто в трюме, кто на палубе.
По счету тринадцатый день пребывания в море. Близко к вечеру. Безысходную тишину вспугивает внезапный громкий крик Камо: «Всем ужинать!» Немногие головы слегка приподнимаются. Неудачная шутка или очередная галлюцинация? — небольшая, в сущности, разница…
Снова, снова властный приказ: «Всем встать на ужин!»
Особенно слабых сам выносит на верхнюю палубу. Усаживает вокруг котелка над таганом.
Сквозь неплотные еще сумерки видно — парус развернулся. Трепещет. Сильнее, сильнее. Ветер! Долгожданный попутный ветер.
Не раздумывая, не откладывая дальше, Камо из остатков риса варит некое блюдо, торжественно названное им «шилоплов». Угощает чаем без всякой нормы.
К полуночи ветер совсем крепнет. Гонит баркас на Астрахань. Еще несколько часов — и покажутся рыбачьи лодки. Подойдет катер, возьмет на буксир. Снабдит водой, хлебом, свежей рыбой. Обед будет и того шикарнее — в походном штабе командующего волжской флотилией.
Свою миссию Камо считает законченной. Сдав спутников Сергею Кирову, втискивается в первый поезд на север. С поезда, по привычке называемого пассажирским, пересаживается в воинский эшелон. Из эшелона просто на паровоз.
Нетерпение переполняет Камо. И уж никак невозможно, добравшись до Москвы, согласиться с дежурным в бюро пропусков у Троицких ворот Кремля: «Придется подождать до утра. Сейчас поздно. Товарищ Ленин закончил прием посетителей». Впоследствии Камо сам расскажет друзьям-кавказцам: «Я очень просил позвонить, сказать Владимиру Ильичу, что приехал Камо. Дежурный — матрос-балтиец — тоже разволновался, вызвал по телефону секретаря Ленина и после небольшой паузы услышал голос самого Ильича: — Попросите ко мне товарища Камо сейчас же, немедленно!»
26
Ленин — Реввоенсовету республики:
«Я знаю одного товарища досконально, как человека совершенно исключительной преданности, отваги и энергии (насчет взрывов и смелых налетов особенно).
Предлагаю:
(1) дать ему
