Историзм против эклектики. Французская историческая школа "Анналов" в современной буржуазной историографии - Юрий Афанасьев

Все эти рассуждения не стоило бы приводить, если бы, во-первых, не претензии самого автора чуть ли не на "последнее слово" в исторической науке. Ничтоже сумняшеся, он утверждает, например, что до сих пор единство всех модификаций, являющихся главными в плане отношений человека с землей и с другими людьми, странным образом ускользало от историков [78]. Во-вторых, социометрические выкладки П.Шоню являются сами по себе красноречивым свидетельством несостоятельности исходных теоретических и методологических посылок, ставших в последнее время особенно характерными для всей буржуазной историографии, выступающей все более активно против марксистско-ленинской теории исторического процесса.

Смысл этих теоретических посылок сводится к идее, что основа всемирной истерии — это не внутренние закономерности развития, присущие человеческому обществу, а естественноприродные факторы, и прежде всего такие, как биологический и демографический — "бремя количества", сбросить которое с себя человечество было не в состоянии и которым в конечном счете определялись технологические возможности освоения природы.

Вторая часть книги П.Шоню "История—социальная наука" и многие разделы его книги "От истории к взгляду на будущее" посвящены описанию последовательности освоения человечеством земного пространства. Древнейшая из всех существующих на Земле цивилизаций, которая достигла наивысшей плотности населения, пишет П.Шоню,—это район Средиземноморья. Затем район наивысшей плотности населения расширялся концентрическими кругами по оси северо-запад—юго-восток. Территория Европы заселялась быстрее остальных районов мира, потому что здесь сочетание климата, рельефа, естественных коммуникаций оказалось наиболее благоприятным. Очаги всех древнейших цивилизаций и последовательность освоения географического пространства точно совпадают с данными ботаники о местах с наилучшими условиями произрастания продовольственных культур.

"В истории пшеницы - история цивилизаций" — это образное выражение Ф.Броделя стало основополагающей идеей для П.Шоню.

Таким образом, если освоение человеком природы "вглубь" объясняется комбинациями количеств, то факторы ее освоения "вширь"—это, по П.Шоню, сочетание количеств с биологическими явлениями. Общества как такового со специфическими, только ему присущими качественными особенностями функционирования и развития и в том и в другом случае для П.Шоню не существует.

3. Натурализация социального в работах Э. Ле Руа Ладюри

Эммануэль Ле Руа Ладюри - один из наиболее известных сегодня историков во Франции. Его знают как автора книг по французской истории, пользующихся большой популярностью не только в академических кругах. Он активно публикуется в периодической печати; обладая даром превосходного рассказчика, ведет серию телевизионных передач по истории, которая именно благодаря ему стала весьма популярной во Франции. Некоторые периодические журналы посвятили этому историку специальные выпуски [79]. Э. Ле Руа Ладюри читает лекции во многих университетах за пределами Франции. Он один из директоров журнала "Анналы", профессор и заведующий кафедрой современной цивилизации в Коллеж де Франс, руководитель научно-исследовательской группы "Биологическая история и общество" в Школе высших исследований в области социальных наук. Порвав с марксизмом, Э.Ле Руа Ладюри теперь завоевывает себе популярность откровенно антимарксистскими выступлениями[53].

Журнал "Арк", отмечая широту научных интересов и разнообразие сюжетов в исследовательской практике Э.Ле Руа Ладюри, с симпатией называет этого историка "бродягой". "Нувель обсерватер" подчеркивает нестандартность способов решения научных проблем в его работах и задается вопросом: а может быть, это "браконьер Клио"? Со страниц периодической печати, в научных рецензиях Э.Ле Руа Ладюри предстает как "самый разнообразный, самый мобильный, самый неуловимый". Он не отдает предпочтения, не признает права на монополию ни за какой теорией; в зависимости от темы исследования, места и времени интересующего его явления он избирает в качестве рабочей гипотезы то броделевскую идею глобальной истории, то структуралистские абстракции и т.д. и т.п.—вплоть до мальтузианства и фрейдизма. В его работах находят место и многовековые структуры, и самые, казалось бы, незначительные проявления повседневной крестьянской жизни. Э.Ле Руа Ладюри в одинаковой мере склонен и к сциентизму, и к антропологизму; его история предстает то в категориях политэкономиипроизводстве, валовой продукт, заработная плата, рента, прибыль, экономический рост, концентрация, то становится всецело этнографической, когда он повествует о смерти, системе родства, сексуальности, магических заклинаниях и т.п.[54]

Наиболее известные работы Э. Ле Руа Ладюри - это "Крестьяне Лангедока" (его докторская диссертация, опубликованная впервые в 1966 г.), "История климата с 1000 года", "Территория историка" (сборник его статей по теоретическим и конкретно-историческим проблемам истории, вышедший в 1973 г.), "Монтайу, окситанская деревня с 1294 по 1324 г.". Кроме того, он опубликовал много статей и несколько работ в соавторстве [82].

Знакомство с этими работами приводит к выводу, что Э.Ле Руа Ладюри - действительно не однозначный и очень одаренный историк. В его трудах как бы в концентрированном виде представлены многие тенденции современной французской буржуазной историографии. В книге "Крестьяне Лангедока" нашли воплощение традиционные анналовские идеи глобальной истории, многие концепции Э.Лабрусса, фрейдистские идеи. Здесь же довольно отчетливо вырисовываются и отдельные положения, которые несколько позднее получили концептуализацию в виде квантитативной истории. В "Истории климата с 1000 года" Э. Ле Руа Ладюри выступает во многих отношениях в роли инициатора в разработке концепции "история без людей". "Монтайу, окситанская деревня с 1294 по 1324 г." - это антропологическое исследование, в котором на основе анализа этнографических данных воссоздается повседневная жизнь лишь одного поколения крестьян одной из провансальских деревень.

Широкий диапазон научной проблематики, большое разнообразие исследовательских методов, нестандартность теоретических положений-все это, с одной стороны, делает Э.Ле Руа Ладюри "открытым" историком, не сказавшим еще своего "последнего слова" в науке, а с другой — не позволяет жестко квалифицировать его работы, которые представляют собой своеобразный "переход" от "Анналов" времен Ф.Броделя к современным структуралистским "Анналам" с присущей им склонностью к биологизму, математическим абстракциям и раздроблению истории. Вместе с тем в трудах Э. Ле Руа Ладюри просматриваются некоторые положения, которые можно оценить как господствующие и во многом определяющие все их содержание. Главное из этих положений, на наш взгляд, выражено его формулой "история без людей". У Э.Ле Руа Ладюри это положение находит воплощение и в буквальном смысле, когда он сосредоточивается на исторических проблемах биологии, физиологии, "чистой экономики" и т. п., и в сущностном - когда он в своей интерпретации истории лишает людей возможности активного влияния на ход событий, который подчиняется неподвластным им силам.

Общая научная и политическая направленность исследовательской практики Э.Ле Руа Ладюри с предельной ясностью выражена им самим во вводной лекции к общему курсу в Коллеж де Франс, который он назвал "Иммобильная история". "Из последнего крика марксизма,-заявил Э.Ле Руа Ладюри мы извлекаем урок, которого в нем нет: двигатель всеобъемлющей истории надо искать в экономике, в социальных отношениях, но это лишь при первом приближении. Его следует искать даже еще глубже-в биологических факторах, а не в борьбе классов"[83].

Рассмотрим конкретно наиболее важные положения основных работ Э. Ле Руа Ладюри.

В последнее время осуществлено довольно много исследований (и не только во Франции) в области климатологии. Детально разработан ряд методов установления изменений климата в далеком прошлом, к числу которых относятся такие, как изучение закономерностей сложения годичных колец древесных пород (девдроклиматология), исследование периодических явлений в развитии живой природы, связанных с временами года (фенология), изучение движений ледников и снежного покрова (гляциология) и др. Благодаря использованию этих методов на сегодня имеются довольно исчерпывающие сведения по Европе и Северной Америке о температуре, количестве осадков, степени влажности по каждому году и по основным районам нескольких стран начиная с 1000 г. Кроме того, выявлены вековые колебания климата более чем за 2 тыс. лет, Все эти сведения представляют большой интерес не только для естественных, но и для общественных наук, поскольку влияние климатических условий на различные сферы жизни человека бесспорно. Однако в отношении исторической науки главная проблема заключается не в методах исследования истории климата и не в результатах, достигнутых в этой работе, сколь бы важными и необходимыми они ни были. Значительно более важным является вопрос о целях исторических исследований по климатологии. Работы, в которых делались попытки объяснить крупные исторические события или явления климатическими условиями, расцениваются в настоящее время как явно спекулятивные. Так, Э.Ле Руа Ладюри относит к разряду анекдотических объяснения, например, падения Римской империи изменением циклонов, а миграций монголов в период раннего средневековья — засухой в районах Центральной Азии и т. п.[84]