Замкнутый круг - Анатолий Галкин

— Вот что, Дмитрий. Следователь, наверняка, хороший человек, но задачи у нас с ним разные. Ему быстро дело закрыть надо, а мне правда нужна.

— Мне тоже.

— Значит, ты не собираешься сознаваться?

— А мне не в чем сознаваться.

— Но я знаю несколько больше, чем следователь. Знаю тему твоей статьи! Знаю, почему вдруг тебя так заинтересовала старушка Горюнова! Ты у нее чемодан искал?

— Нет! Нет, но я знал о чемодане. Вы следователю об этом не говорили?

— Пока не говорил.

— Не надо! У них все против меня есть. Нет только мотива. Пришел вдруг корреспондент и убил старушку. Достоевский, да и только! Без мотива все это глупо. А чемодан — это мотив. Знал про драгоценности, а, значит, хотел убить и ограбить.

— Логично рассуждаешь, журналист! А что же было на самом деле?

— О чемодане я знал. Дед мой перед самой смертью сообщил. Он с ее отцом в Берлине воевал! Ну, я хотел с ней поговорить. Хотел статью яркую написать! Договорился с ней, пришел, дверь открыта, а она лежит. Я машинально нож из трупа вытащил и приподнял ее. Вижу, что она не дышит. Вскочил я и бежать! Вот вам и отпечатки пальцев на ноже, и кровь на рубашке. А кому теперь докажешь?

— Если все так, Дима, то ты крепко влип! Когда появится у тебя адвокат, пусть со мной свяжется. Запомни: я Савенков Игорь Михайлович, детективное агентство «Сова».

На дачных участках трудно сделать что-либо незаметно. Особенно на новых, где лишь молодые кусты и чахлые полутораметровые яблони.

Никто не отказывает себе в удовольствии понаблюдать за соседями. И даже в жару, в будний день, когда кругом, казалось бы, пустынно, в мансарде дальнего домика могут находиться любопытные глаза, пристально следящие за вами…

Операцию по переносу чемоданных ценностей решили начать в полночь.

Савенкову пришлось ждать, пока почти полная и совершенно лишняя в данном деле луна скрылась за одиноким, медленно плывущим облаком.

Только тогда он открыл калитку и запустил на соседский участок Олега Крылова.

Тот двигался быстро, сжимая в одной руке ключ от сейфа-бункера, а в другой держа маленький «оперативный» фонарик. Он перемещался, пригнувшись к земле. Не полз, а плясал вприсядку, как хохол в гопаке.

Он вернулся с чемоданом в тот самый момент, когда облако начало освобождать предательскую и яркую луну.

В комнате они зажгли вонючую керосиновую лампу китайского производства и около дюжины свечей. Это все, что Савенков смог найти. Он просто не знал, что стратегические запасы этих дачных светильников жена хранила в морозильной камере старого, давно не работающего холодильника, выполнявшего теперь роль книжного шкафа.

Савенков сомневался до последнего момента. Могло быть и так, что все эти ценности не существуют. Что это миф.

То, что черный чемодан был, это очевидно!

Даже не был, а есть. Вот он, лежит на столе. Но внутри может быть сборище милых сердцу безделушек. Возможно, что покойная старушка сама создала и поддерживала легенду о сокровищах.

И это не сумасшествие, а так, чудачество, маленький пунктик, который привел к такой развязке…

Так могло бы быть!

Но все сомнения Савенкова испарились, когда Олег открыл чемодан, добытый им в результате ночного налета на соседский бункер.

Сверху лежали документы, подписанные юристом Рубиным. А под ними нечто, завернутое в обрывки старых тканей и в газеты с портретами «отца всех народов».

Они разворачивали все это молча, аккуратно раскладывая на свободный дальний край стола.

Все извлеченное из черного чемодана с однокрылым орлом на крышке, сверкало и искрилось. Но это был благородный блеск.

За версту было видно, что это не какие-нибудь чешские стекляшки в легкой латунной оправе.

Потом пошли более крупные эмалевые миниатюры, несколько статуэток и четыре небольших холста на подрамках…

— Давай, Олег, соображать! Мою соседку убили из-за этих вещей.

— Факт!

— Есть у нас подозреваемые?

— Есть, шеф! Даже четыре штуки.

— Вот именно! Когда, Олег, сразу четыре подозреваемых, то считай, что нет ни одного. И окажется, что убийство совершил кто-то пятый.

— Это так у Агаты Кристи! У нас все проще. Вот кто из этих четверых главный подозреваемый?

— Ты, Олег, как директор НИИ. Всех решил по должностям распределить: главный, ведущий, младший. Тогда вот сам и отвечай, кто для тебя главный?

— Не знаю, Игорь Михайлович. Они все время местами меняются. Вчера еще я думал, что племянник. Он знал о чемодане…

— Они все о нем знали!

— Да, но он появился у дома после убийства, со следами борьбы на лице и руках. Прислушивался к разговорам милиции, в квартиру не заходил, а на следующий день исчез.

— Да, Ефим Уколов претендует на роль главного! Он машины перегонял. И допустим, что попал в аварию. Вот отчего синяки и царапины. Пришел к тетке и понял, что может попасть под допросы. А ему надо в новый рейс. Вот он и исчез.

— Логично, шеф! А журналист, я думаю, тоже претендует на главного. Все улики против него.

— Слишком много улик! Я, Олег, в Бутырку только с одной целью ездил. Хотел в глаза этому Назарову посмотреть.

— Посмотрели и поверили. Поверили?

— В некоторой степени.

— Если бы их всех четверых посадить, вы бы всем и поверили! Вы, Игорь Михайлович, типичный русский интеллигент. Жалеете униженных и оскорбленных. Верите бедным арестантикам.

— Какой я, Олег, интеллигент. Я бывший чекист, сотрудник ФСБ. Это не та компания! Нас всегда за душителей свободы считали. И во все времена. И при Пушкине, и при Чехове, и при Окуджаве с Высоцким… Трудно совместить свободу и порядок! Ну, поехали дальше. Ты по Вавилову что-нибудь выяснил?

— То-то и оно. Он тоже на главного может потянуть! Я вчера весь день им занимался. Его взаимоотношения с Горюновой вы знаете?

— Сволочь он! Вавилов всю жизнь Нину Ивановну на крючке держал. Могла бы еще в семидесятые годы хорошего мужа себе найти. Сейчас бы уже внуки школу кончали.

— Верно, Игорь Михайлович, с моральным обликом у этого Вавилова неважно. Не любит он однообразия. И вот недавно появилась у него новая подруга…

Свечи догорели. Китайская керосиновая лампа закоптилась и почти не давала света. Зато она выдавала солидные порции выхлопных газов, как из автомобиля с паршивым карбюратором.

Погасив коптящий светильник, они открыли окна, и вышли из газовой камеры на вольный воздух.

Очень не хотелось удаляться от дома, от стола, на котором разложено содержимое чемодана с однокрылым орлом.

Они устроились прямо под окном, на бревнах, которые Савенков называл завалинкой.

Разговаривали почти шепотом. Им казалось, что в этой ночной тишине любой более громкий звук будет разноситься на сотни метров. А в такой темноте невозможно поручиться, что за ближайшими кустами не расположился кто-то с большими ушами.

Рассказ Олега был весьма любопытным.

Он действовал как профессионал. Бдительные старушки, занимавшие пост около дома, поведали, что новую знакомую Вавилова зовут Галина и что работает она в соседнем хозяйственном магазине продавцом…

Описание ее внешности было слишком эмоциональным, но Олег узнал ее по двум точным приметам: «на губах кило помады, а в ушах огромные побрякушки, как у папуаски».

Знакомиться с Галиной Олег не стал и направил все свои чары на ее соседку по прилавку. Ольга была молода, доверчива, словоохотна.

Отличный источник информации!

После закрытия магазина Олег ждал ее у дверей с маленьким букетом. Он сразу пояснил, что она достойна всех цветов мира, но поскольку они сегодня будут гулять весь вечер, то с охапкой роз было бы не так удобно.

И они гуляли…

Олег говорил мало. Он лишь периодически вставлял короткие комплименты и отдельными фразами направлял щебетание Ольги в нужное для себя русло.

Удачной оказалась тема: «Женщины всегда готовы замуж. За любого».

— Вот и не так это, Олег. Я, скажем, не хочу замуж! А если и хочу, то не за любого. И все другие так! Только всем разные женихи нужны. Вот и наша Галина Семеновна об этом говорит.

— Это кто такая?

— Она из нашей секции. Да, ты же ее сегодня видел.

— Это такая яркая женщина?

— Да. И я заметила, что ты сразу на нее глаз положил! Ты только потом ко мне подошел, когда понял, что она старуха.

— Старуха?

— Да, Олег! Ей уже сорок пять. А может быть и того больше! Так вот, она и говорит: «Я в последний раз замуж иду. Раньше были всякие, а теперь мне богатый нужен. За любого бы я не пошла».

— Так, раз она замуж идет, значит, нашла богатого!

— Нашла.

— Новый русский, что ли?

— Ну, ты и сказал, Олег! Какой он новый? Он очень даже старый. Совершенно старый.

— Но он хоть богатый?