Замкнутый круг - Анатолий Галкин

Или старушка кого-нибудь убила, или ее убили!

Крылов несколько раз позвонил в две соседние квартиры. Подождал и пустил в ход кулак. Стукнул несколько раз, а в ответ тишина.

Можно было посетить следователя, оставившего на двери свой автограф. Но это не самый лучший вариант. Если бы шеф сообщил подробности, тогда возможно!

А так будет пустой номер! К следователю только попади, и сразу пойдут вопросы: «Кто вы сами, зачем пришли к старушке, откуда знаете покойную, где вы были в момент убийства?»

Олег вышел из подъезда и остановился, собираясь достать сотовый телефон. Надо звонить Савенкову и докладывать результат.

Краем глаза Крылов он заметил, что за ним внимательно наблюдают три старушки, расположившиеся в тени старых лип на детской площадке.

Было понятно, что они давно так сидят. Может быть, и всегда! А значит, старушки знают все, потому что они бдительны и наблюдательны.

— Доброго здоровья, уважаемые! А у меня тут незадача. Друг попросил его знакомую проведать, а дома никого нет.

— Какая квартира?

— Двадцать первая.

— Как хозяйку зовут?

— Нина Ивановна.

— Опоздал, милок! В субботу она преставилась. Померла насильственной смертью. Зарезали ее! Ты, парень, знал ее?

— Нет! Я же сказал, друг попросил заехать. Телефон у нее не отвечал, а он волновался. Значит не зря! А не поймали злодея?

— Поймали! Зина наша помогла. Ты не смущайся, подруга. Важную птицу ты накрыла. Самый главный киллер по кличке «журналист».

— Так вы сами его поймали?

— Нет, милок! Ты послушай, как дело было! Он приехал, а мы сидим. Наверху этот злодей не больше десяти минут пробыл. Выбегает, а на рубашке пятна, глаза шальные. Прыг в машину, и только его и видели! А наша Зинка глазастая. Номер запомнила и позвонила куда надо… Это уж когда полиция понаехала, мы слышали, что взяли они этого «журналиста».

— А после журналиста кто-нибудь из дома выходил?

— Выходили! Но те выходили чинно и спокойно. А этот, как оглашенный выскочил.

— Вам, уважаемые, медаль надо дать. Или даже орден!

— Как же, медаль. Они даже и разговаривать не стали. Лейтенант белобрысый подошел, спросил из какого мы дома и ушел. Ему, видишь ли, соседей велено было опросить, а мы из другого дома. Мы ему, значит, не нужны! Зина, ты чего такая грустная?

— Я, девочки, думаю, что я их не туда направила. Не того злодея они взяли. А вдруг тот журналист не убивал.

— Как же, не убивал? Кровь на нем была?

— Была! Но не он убивал.

— Участковый говорил, что отпечатки его нашли?

— Нашли! Но он не убивал. Там, небось, и твои отпечатки нашли. Ты же к ней, Вера, третьего дня за таблетками ходила. Ходила? То-то же.

— Ты не дури, Зина. Если не журналист, то кто?

— А хоть Вавилов! Он пьянь такая, что за бутылку зарежет. Или, например, Ефим, племянник ее.

В какой-то момент Олег сообразил, что ему лучше не задавать вопросы. Он превратился в заинтересованного слушателя. Это была самая выгодная позиция.

Ни один опер или следователь, пригласивший этих бабушек в кабинет и, задавая им прямые вопросы, не получил бы столько информации, как молчаливый доверчивый Олег.

Нужно только в соответствующих местах удивленно хлопать глазами, вздыхать, улыбаться, сочувственно качать головой.

Олег узнал, что племянник погибшей Ефим Уколов появился во дворе уже после убийства, когда у подъезда стояли милицейские машины и группа любопытствующих соседей. Правда, он мог быть здесь и раньше, а это был его второй приход. Решил злодей сам посмотреть на дело рук своих. Тем более, что его руки были в синяках, а на лице красовались три яркие царапины. Чем не результат драки со своей теткой?

Вавилов же оказался соседом с верхнего этажа. Но если бы просто соседом…

Это была старая и единственная любовь Нины Ивановны. Еще с семидесятых годов. Из-за него она и семьей не обзавелась. Все его ждала! И он периодически приходил к ней. Когда на год, когда на два. Такой вольноопределяющийся гражданский муж.

Очень удобно для Вавилова! Его официальные жены приходят и уходят, а Нина Горюнова всегда рядом, всегда примет. Надо только спуститься на один этаж.

Так вот этот любвеобильный Юрий Николаевич в очередной раз нашел себе новую пассию. И очень, по мнению собеседниц Олега, очень молодую! «Ей еще и пятидесяти нет». И это могло обидеть Нину Ивановну, которая столько раз прощала своего неверного соседа. Действительно, погулял в молодости, а после шестидесяти пяти мог бы и остепениться.

А эта новая его краля — пробы негде ставить. Все деньги с Вавилова тянула. Он, возможно, и решил к Нине Ивановне подкатиться, денег в долг взять.

И как обычно без отдачи. Да что с нее возьмешь? Одно слово — Горюнова…

Этим утром в юридической конторе Никиты Сергеевича Рубина было многолюдно.

Савенков не стал прорываться без очереди. Он спокойно сел на свободный стул рядом с секретаршей и стал ждать.

Ему повезло, когда девушка по звонку шефа на минутку забежала в его кабинет. Савенкову хватило этого времени, чтоб под недоуменными взглядами посетителей пролистать журнал учета клиентов, еженедельник и несколько документов, лежащих на столе «командного пункта».

Очевидно, Савенков нашел в этих бумагах нечто, позволяющее больше не томиться в очереди. Когда пришла секретарша, он встал из-за ее стола, протянул свою визитную карточку и громко произнес:

— Передайте Рубину, что мне нужна срочно встреча. Я по делу об убийстве гражданки Горюновой!

Если ты не просто человек, а подозреваемый в убийстве, то все твои действия воспринимаются несколько иначе. Под особым углом зрения!

Рубин явно суетился. Нет, он не был испуган. Но был излишне приветлив и услужлив. Он выскочил из своего угла, пожал руку в легком поклоне, затребовал для гостя кофе, предложил расположиться у приставного столика.

Возможно, он всегда такой. Но после того, что Савенков увидел на столе у секретарши, у него был повод насторожиться.

— Надеюсь, вы знаете, Никита Сергеевич, зачем я здесь?

— Увы! Ни сном, ни духом, как говориться. То есть, я знаю, что моя клиентка госпожа Горюнова убита в субботу, но это все, что я знаю!

— Точно, все!

— Точно! А вы, Игорь Михайлович, как я понимаю, частный детектив. Агентство «Сова». Красиво звучит! И со смыслом! Такая птица даже ночью все видит и слышит.

— И очень когти цепкие. Захватит кого — не выпустит.

— У вас прямо зловещий тон, Игорь Михайлович. Если вы меня решили зацепить, то зря. Пустой номер! Горюнова, она просто моя клиентка, которая решала имущественный вопрос. Детали, уж извините, я от вас скрою. Так требуют наши правила и юридическая этика.

— Этого я и не требую. Но, скажите мне, в котором часу вы пришли в квартиру Горюновой в субботу?

— Стоп! Не надо меня так грубо ловить. Не был я у Горюновой в субботу двадцать пятого числа.

— Отлично! Понятых у нас хватит. Я вызываю следователя для изъятия еженедельника вашей секретарши.

— Зачем?

— Там есть хорошая запись за пятницу: «Согласовать встречу с Горюновой на 9.30». И стрелочка на субботу. А в субботу вы не работаете, значит, встреча на ее квартире. А убита она была в девять тридцать… Дальше объяснять?

Рубин отскочил к своему столу, схватил трубку прямой связи с секретаршей и прокричал:

— Анастасия, немедленно уничтожь свой еженедельник. Немедленно! Сожги, порви, в туалет спусти! Завтра новый заведешь!

Савенков во время этой тирады встал и, подойдя поближе к Рубину, ехидно прошептал.

— Зря вы так, Никита Сергеевич! Вы же явно себя выдаете. Важна не запись, а ваша реакция на нее. Значит в ней что-то страшное для вас…

— Ничего там нет!

— Но представьте, что у вас в приемной сейчас пять-шесть свидетелей. На суде они сообщают, как после вашего звонка испуганная Анастасия схватила еженедельник и побежала в туалет. Что подумают присяжные?

Рубин опять поднял трубку:

— Настя, ты еще не ушла? И не надо. Оставь все, как было.

Они вернулись к приставному столику и заняли исходную позу, погрузившись в мягкие кресла.

— Вы правы, Игорь Михайлович. Эта запись и моя реакция на нее дают основание подозревать. Но не был я у Горюновой в субботу. Хотел, но не был! Не получилось. По семейным обстоятельствам.

— И алиби есть?

— Есть.

— Жена засвидетельствует?

— Нет! Любовница.

— Тоже не самое беспристрастное свидетельство. Ваша дама, некоторым образом, тоже заинтересованное лицо.

— Нет! Она скажет правду.

— Крутится у меня в голове, Рубин, коронная фраза нашего великого Станиславского: «Не верю!»

— Понимаю! Но я действительно не был у Горюновой в субботу утром. Хотел, но не смог оторваться от Валерии! Она у меня такая…