Замкнутый круг - Анатолий Галкин

Он и рассказал обо всем, что произошло со мной…

Очень глупо получилось. Немецкий мальчишка с фаустпатроном стрелял по танку с противоположной стороны улицы. Но он промахнулся, и снаряд угодил в обломок стены, за которым сидел я…

Потом лейтенант сказал, что полковник Горюнов прямо под огнем выскочил на середину улицы, остановил один из танков, рвавшихся к Рейхстагу и, уложив меня на броню, приказал развернуться и лететь в медсанбат.

Получалось, что Горюнов спас мне жизнь!

Донос свой на него я не стал рвать. Я его сжег!

Последний раз я видел Горюнова уже в девяносто пятом. Он был совсем плох. Понимая, что я все помню и что видимся мы в последний раз, он упомянул и о чемодане с однокрылым орлом: „Богаче от него я не стал. Валяется он на антресолях, место занимает. Скорее всего, я его дочери передам. Но фрицам ни за что не возвращу! Лучше все в Яузу выбросить, чем им отдать…“

Вот такая история, Дмитрий!

Вот тебе и возвращение ценностей! Это честный живой материал для твоей статьи. Пиши, внук!

Кстати, я знаю, что в квартире Горюнова живет его дочь Нина Ивановна. Она одинока. Ты поговори с ней.

Вот ее телефон и адрес…»

Дмитрий посмотрел на дату в конце письма. Это был день смерти Виктора Петровича.

Вкладывая тетрадку в конверт, Назаров заметил, что руки у него дрожат.

А что, собственно говоря, произошло?

Дед дал дополнительную информацию к статье. Это правдивое свидетельство ветерана. Обязательно надо использовать в работе.

Но только можно не упоминать эту старушку с ее чемоданом. А вот встретиться с ней необходимо. Она, возможно, не знает, что у нее на антресолях валяется.

Назаров потянулся к трубке мобильника. Но вдруг перед его глазами всплыло лицо антиквара Фридмана. Недавно они встречались в его квартире на Арбате…

Этот старик, отсидевший по валютной статье еще в брежневские времена, и сейчас, должно быть, промышляет такими вещами.

Интересно, а сколько бы он дал за этот чемодан?

Да, что нам Фридман? Найти покупателя на такие вещи, это раз плюнуть! Особенно сейчас, когда все продается и покупается.

Набрав номер, Дима глубоко вдохнул и заставил себя улыбнуться. Со старушками надо говорить ласково, доброжелательно. Они это любят.

— Добрый вам вечер, Нина Ивановна. Я Дмитрий Азаров, журналист из газеты «Актив».

— Добрый вечер. Но я не читала вашей газеты.

— Да, нас пока мало кто знает. Так вот, я пишу статью о реституции…

— О чем, простите?

— Это я при встрече вам объясню. Мне надо обязательно с вами поговорить. Это задание редакции!

— Но сегодня я не могу.

— А завтра? Или, может быть, послезавтра?

— Нет, Дима, приходите в субботу.

— Это хорошо, Нина Ивановна! Я буду у вас в субботу двадцать пятого. В десять утра.

— А фотографировать вы будете?

— Да, возможно буду и фотографировать. Всего вам доброго, Нина Ивановна. Будьте здоровы.

Тот, у кого нет дачи, мечтает ее купить, а у кого она есть — не знает, как от нее избавиться.

Прошептав эту мудрую мысль, Савенков вздохнул и с силой надавил на лопату. Теперь по всем правилам надо было наклониться и, разворошив ком земли, вытащить вредительский корень одуванчика. Огромный, сочный белый корень, который ни в коем случае нельзя разрубить и оставить в земле. Иначе из каждого кусочка появятся новые враги…

Этот участок земли Савенков приобрел пятнадцать лет назад. Тогда, когда казалось, что на лучшее денег все равно не хватит.

Сама земля вполне хорошая. И от Москвы близко. Но большинство соседей было из местных деревенских жителей. Они распахали свои наделы под картофельные грядки и на том остановились.

Дорога им нужна была дважды в год — завезти весной навоз, а осенью убрать мешки с урожаем…

Водопровод им желательно, но если бесплатно. А электричество, так это вообще буржуйская забава.

Так думало большинство, но далеко не все. На огромном поле садоводческого товарищества строились и солидные дачные дома. На этих смельчаков можно было смотреть и как на первооткрывателей, прорывающих окружение огородов и пустырей.

Но вечерами, когда в их окнах чуть заметно мерцали свечи, эти брусовые, срубовые и щитовые хоромы выглядели жалко…

Сейчас у Савенкова появились деньги!

Дела в детективном агентстве «Сова», которое он возглавлял, шли более чем успешно. И он мог бы сменить место, купив домик со всеми благами цивилизации.

Пусть, понятно, не коттедж на Рублевке, но нечто, где есть телевизоры, вода в кране и теплый туалет. И где машина не застрянет в вязкой колдобине за сто метров от дома.

Сменить-то можно, но жалко!

Когда на семейном совете этот вопрос встал ребром, его пришлось сразу же закрыть. Все сразу поняли, что в этих кустиках сирени, в этих молодых яблоньках, во всей этой земле часть их души.

А это не продается!

Савенков закинул в ведро очередной корень одуванчика и переместился на новый участок борьбы с сорняками, поближе к соседскому забору.

Совсем недавно за ним был пустырь, шесть соток бурьяна. Но три месяца назад там впервые появилась хозяйка — миловидная маленькая Нина Ивановна.

Возраст уже позволял назвать ее старушкой, но действовала она неожиданно энергично.

Через месяц на участке стоял маленький домик, вокруг появились кусты и начал зеленеть скромный газон.

А недавно у соседки опять появились несколько ребят азиатской национальности. Они за неделю построили за домом нечто непонятное.

Это сооружение Савенков сразу же обозвал бункером. Толстые стены в два кирпича, бетонная плита вместо крыши, стальная дверь с гаражным замком…

Понятно, если бы туда помещался автомобиль. Но помещение слишком маленькое. Такое подходит для мотоцикла?

Но зачем старушке мотоцикл?

Кроме того, вся эта кирпичная коробка была чуть заглублена и почти до самой крыши засыпана землей. Почти как погреб.

Но не погреб!

Да и зачем он бабушке? Картошку она явно сажать не собирается.

Одним словом — это какой-то бункер!

Проще всего было спросить саму Нину Ивановну. Она почти постоянно копалась на своем участке. И всегда одна.

Но Савенков не искал легких путей. Уж если он, раскрутивший столько сложных дел, сам не сможет разгадать назначение каменного короба, то грош цена ему, как сыщику. Никакой он тогда не детектив, а рядовой копатель одуванчиков…

Савенков продолжил бесконечную битву с сорняками. На этот раз он крушил их около калитки, которая выходила на участок Нины Ивановны.

Калитку он сделал давно. Через пустырь было ближе ходить за водой. Но последние три месяца калитка была наглухо закрыта.

Еще раз, взглянув на бункер и на работавшую рядом Нину Ивановну, Савенков окликнул ее:

— Привет, соседушка! Что, если нам открыть сегодня калитку? Есть повод. Сегодня у нас застолье. Вечером друзья обещали заскочить. Так что, приглашаю вас на шашлык. И никаких возражений! Соседи должны жить в любви и согласии…

Дачную вечеринку организовать проще, чем банкет в городской квартире. Здесь допустима и одноразовая посуда, и стол без скатерти, и дымящаяся картошка «в мундире».

Главное, это близость к природе и соблазнительный дым от мангала…

Трудно найти человека, которого не манил бы запах шашлыка. Этот аромат наверняка записан в нашем генетическом коде, как символ отдыха, благополучия, счастья. За сотни тысяч лет это отпечаталось на подкорке: если горит костер и над ним жарятся куски мамонта, то значит, что все будет хорошо. Будет тепло, сытно и безопасно…

Гости запоздали. Наконец, генерал Дибич привез всех на своей служебной машине и заявил, что «у него всего два часа».

Но два часа — это тоже время. Особенно, если его не тратить зря. Первым это понял Павленко. Под его напором все моментально оказались за столом, а он приступил к роли тамады.

Тосты были не очень оригинальными, но зато почти безостановочными.

Первый пластиковый стаканчик он поднял за милую соседку, как единственную женщину за столом.

Потом последовательно за всех присутствующих…

Потом за «Сову», которая уже дважды спасла его от врагов. Далее за Савенкова, мудрого как Холмс и Жеглов.

Потом пили за генеральские погоны Дибича, за природу, за каждую яблоньку на участке, за уютный дом…

До машины Павленко дошел сам. И таким уверенным шагом, что Савенков несколько смутился. Не в русских традициях выпускать из-за стола совершенно трезвых гостей…

Но было уже поздно. Черная «Волга» медленно поплыла по колдобинам и скрылась за поворотом.

Савенков, оставшись наедине с Ниной Ивановной, планировал молчавшую весь вечер старушку настроить на откровенный разговор.