Поверь. Я люблю тебя - Изабель Филльоза

Речь о моих страданиях, чувствах. Действительно, я не страдала от голода, и мне всегда было что надеть. Впрочем, ты, наверное, не обращал внимания на то, что чаще всего это была одежда, которую мне давала соседка, а когда мы доедали суп и объедки, ты всегда ел свежеприготовленное блюдо и свою колбасу – это была неоспариваемая привилегия хозяина! Нет, я не мучилась ни от голода, ни тем более от холода, но – маленькая деталь! – у меня часто болели ноги, потому что отмахивать каждый день по четыре километра как минимум трудно, если башмаки соседки или кузена не подходят по размеру. Видимо, нужно выбирать – курить как паровоз и немеренно пить или же одевать собственных детей. Честно скажу, мне немного трудновато уважать твой выбор. В результате у меня были боли в ногах, и я страдала из-за взглядов сверстников и их замечаний, все это было не так уж тяжело. Я лишь ответила на твое „Посмей только сказать, что тебе было нечего есть…“. Теперь я снова говорю тебе: я была несчастна, все то время, пока я жила с тобой, меня трясло от страха, вспомни сам – мне было четыре годика, и стоило тебе появиться в доме, как я начинала плакать и кричать, а ты запирал меня снаружи, было холодно, темно, я была совсем одна, в жутком страхе, а ты не открывал дверь, требуя, чтобы я замолчала, и после трех или четырех таких вот вечеров ты своего добился – я надорвалась. Но ты-то думал, что результат достигнут, а на самом деле я стала еще больше тебя бояться, но мой страх больше не выходил наружу. Я сдерживала свой ужас внутри. Вот за это, ПАПА, я тебя ненавижу.

Вспомни, сколько раз ты бил маму у нас на глазах, я совсем обезумела от страха, пыталась помешать тебе, колотила кулачками тебе по спине, ты сразу отшвыривал меня, тебе важнее было дать выход своей ярости на жену, чем снизойти к страданиям, которые чувствовала я. Вот еще за что я ненавижу тебя.

Лиза»

Увы, мертвые не могут ответить… Хотя – как знать?

Родители Каролины умерли. Она в отчаянии: «Я так и не поняла, любила ли меня мать». Кто сказал, что покойные родители не могут найти способ вам ответить? Я возражаю: «А если ты спросишь их сама? Если вопрос тебя внутренне беспокоит, может произойти нечто. Присматривайся к знакам, оглядывайся вокруг, прислушивайся к снам…»

На следующем занятии она рассказывает мне, что случилось после этого:

«Как-то вечером я вдруг поняла, что мне срочно надо выйти и подышать воздухом. Я прошу мужа позаниматься детьми, выхожу и иду прямо по дороге, по которой до этого никогда не ходила. Спрашиваю сама себя, с чего это вдруг я выбрала этот маршрут. И тут на обочине дороги вижу каркас машины „4L“. И это настоящее потрясение. Типичные автомобили 60–70-х годов[33], в 2001-м они, скорее, большая редкость. Даже в нашей деревне. И мать моя несколько лет назад разбилась именно в машине „4L“. Подхожу, а там, на шоссе, в метре от машины, вижу плюшевое сердечко. Красное такое, а на нем вышиты слова: „Я тебя люблю“.

По какому совпадению этот сувенирчик был найден именно там? Никто не может знать. Важно то, что Каролина получила послание – от всей души.

Теперь послушаем свидетельство Мари-Клод:

«В то утро я ехала в метро на занятия и читала книжку о том, как ухаживать за умирающими. Я читала как раз ту главу, где автор рассказывает о диалоге, возобновившемся у родителей с сыном. Я была растрогана. Подступили слезы, ведь мне бы тоже так хотелось бы, чтобы кто-нибудь помог мне установить связь с папой.

Я была бы так рада, если б мы поняли друг дуга, если бы получился диалог, если б папа принял меня такой, какая я есть. Придя на занятия к Изабель, я ничего не сказала, было предложено сделать упражнение. Надо было выразить эмоцию или потребность фразой, начинающейся с „я“. Я думаю о папе и о том, как я сердилась на него. Это очень сильное чувство, оно захлестывает меня, я больше не в силах сдерживать себя. Вспоминаю, как он дулся, а мне было страшно. Мы разделились на группы по трое, для обсуждения. Изабель подходит к моей группе, улавливает мое состояние и предлагает рассказать о нем. Я не могу. Эмоция все сильнее, и я плачу. Не могу сдержаться. Чувствую движение в животе и мне становится лучше. Теперь я могу говорить. Изабель советует написать письмо, чтобы высказать все это моему отцу, – мой гнев, мои фрустрации, мои потребности. А потом сжечь это письмо, думая о нем. Я могу запросить у него контакта, какого-нибудь проявления. Вот отрывок из моего письма: „Когда ты больше не говоришь и не смотришь на меня, я снова чувствую страх. Я чувствую себя виноватой, съеживаюсь, потому что ощущаю свое бессилие сделать так, как тебе бы понравилось, я не чувствую себя на высоте и испытываю гнев, потому что мне необходимо, чтобы ты занимался мною, чтобы мы вместе что-нибудь делали, чтобы ты рассказывал мне обо всем, что происходит в твоей душе. Я прошу тебя снова испытать эту связь, основанную на любви, так чтобы я была самой собою без препятствий и чувствовала себя свободной“.

Я чувствовала ответственность и даже вину за то, что отец был в таком состоянии, это влияло на мои отношения с другими, особенно по части помощи людям в ущерб собственным потребностям. И я поверила: „Я не заслуживаю быть любимой, и должна выкручиваться одна“. После упражнения наступает расслабленность, и тут Изабель предлагает пойти навстречу маленькой девочке, живущей внутри меня. И я снова вижу тот день, когда получила оплеуху за совершенную мною глупость. Это видели дяди и тети, мне было стыдно, я была опечалена и разгневана. Мари-Клод сегодняшняя сумела выразить отцу свой гнев за фрустрацию, испытанную ею, когда она была маленькой. Она смогла утешить малышку из прошлого, поговорить с ней, сказать, что это было несправедливо, – и вот тогда-то, взяв ее за руку, я и увидела папу: волшебная картина, у него были хорошо знакомые мне черты, но преобразившиеся: он сиял, полный радости, и глаза лучились любовью ко мне; он сказал мне, что конечно, я не была виновата, так что мой гнев был справедлив и что он любил меня. Он послал мне свою любовь, и я почувствовала себя любимой. Я снова обрела силы