Поверь. Я люблю тебя - Изабель Филльоза

то, что действительно ее совершенно не касается. Такое письмо уж, наверное, будет плохо воспринято. Доминик еще замкнута в автоматизме собственных реакций. Она не приблизилась ни к собственным эмоциям, ни к потребностям. Ее мама не смогла услышать ее.

«И ты еще спрашивала, все ли было хорошо в моей жизни? Не страдала ли я, была ли счастлива? Нет!!! Чего стоят только твои признания, твое ощущение… Я взяла за тебя ответственность, пылинки с тебя сдувала, но теперь хватит! Теперь уж я очень хорошая наперсница и советчица, но мне трудно довериться кому-нибудь, ибо я полагаю, что мои проблемы не могут быть никому интересны».

Мария еще очень агрессивна, но уже начинает осознавать себя, сместила центр сосредоточенности со своей матери. Она обнаруживает связь между историей своей жизни и своими нынешними трудностями.

Приказы и ожидания, что изменится другой

«Позволь мне жить взрослой жизнью, жизнью жены, матери и супруги. Избавь меня от тебя, скажи, что наконец позволяешь мне жить.

Хочу, чтобы ты сказала мне, что довольна тем, что я живая.

Скажи это! Избавь меня от себя!

Перережь эту нить!!!»

Этими словами Каролина показывает свою зависимость. Она просит мать перерезать нить, освободить ее, позволить ей жить… Она еще слишком много власти оставляет за матерью. Это ей нужно сбросить родительское ярмо, ей нужно перерезать нить, ей – освободиться. А раз освободившись, она сможет прислать матери письмо, чтобы выразить себя, испросить восстановления и, видимо, пойти по пути примирения, к новой связи, основанной не на зависимости, а на взаимозависимости.[32]

Несколько посланий Я

Вот несколько фраз, которые могут быть услышаны родителями. Вы сами заметите – они стали длиннее, сильнее, трогательнее. Можно почувствовать эмоцию ребенка, переживать вместе с ним. Цель достигнута – предложить родителю сосредоточиться на наших эмоциях, а не на себе самом.

«Я сержусь на тебя за то, что, когда ты уезжала с папой в короткий отпуск, ты говорила нам: „Если с нами что-нибудь случится, если мы умрем, – деньги там, а документы там…“ Это звучало почти как завещание, и во мне поднималась тревога. Потому что мне так необходимо было, чтобы ты успокоила меня, сказала, что обязательно вернешься и, главное, что ты была счастлива в этом путешествии”».

«Умрем» – в будущем времени! Можно физически ощутить тревогу этой малышки, не желающей воспринимать подобные слова от родителей. Но она говорит о ней без осуждения.

«Я сержусь на тебя за то, что ты с детства до отроческой поры стригла мне волосы очень коротко, „под Джин Сиберг“, а вот мне хотелось походить на девушку и чтобы мои длинные волосы развевались по ветру».

«Я сержусь на тебя за то, что ты слишком много выпивал и возвращался с собраний Муниципального совета шатаясь, спотыкаясь на ступеньках лестницы и обзывая меня „бездельницей“. Мне было так нужно восхищаться тобой, послушать твой рассказ о собраниях, на которых ты присутствовал, и научиться через это тонкостям муниципальной работы».

«Я сержусь на тебя за то, что ты каждый день приглашал кого-нибудь из соседей „пропустить по рюмочке“. У них были грязные сапоги. Мне было тринадцать, четырнадцать, а ты приказывал мне подогреть кофе, подать кальвадос, тогда как мне так нужно было, чтобы ты заметил, что я совсем недавно подмела и помыла пол и мне хотелось другого примера соседских отношений».

«Я сержусь на тебя за то, что ты обзывал меня шлюхой, сволочью, когда я находила себе подружек, друзей своего возраста, мне было семнадцать, и мне так необходимо было, чтобы ты спрашивал меня про мои прогулки, как они проходили».

«Я сержусь на тебя за то, что ты сурово смотрел на меня и щипал за руку, если я не делал того, чего ты от меня хотел, или не замечал того, что нужно было сделать. Мне было пять-шесть-семь-девять лет, и мне так нужно было, чтоб ты нежно поговорил со мной и объяснил, что я должна сделать».

«Я сержусь на тебя за то, что ты называл несвежими салаты из сырых овощей, которые я с такой любовью готовила, тогда как мне было очень нужно, чтобы ты ободряюще улыбнулся мне».

Поставьте себя на место родителя, получившего такое письмо. Чувствуете разницу?

«Я сержусь на тебя… потому что мне было так нужно…» – рабочая формулировка. Она сослужила нам хорошую службу для избавления от переполненности ненавистью, позволив смело выразить себя. Теперь мы изменим формулировку нашего гнева, чтобы послать ее родителям и прикинем все шансы с нашей стороны – быть не только прочитанными, но и понятыми.

А можно ли восстановить отношения с родителями, если они уже умерли? Ответив на этот вопрос, мы вернемся к письмам с их «почему» и «как».

Если же ваши родители живы, можете смело переходить к главе 5.

3. Если родителей уже нет на свете

Чтобы образ родителей не преследовал вас повсюду, им можно написать. Да-да, письма, – как освобождающие, так и с просьбой об удовлетворении, – можно адресовать и умершим. Вы можете сжечь ваше послание и развеять пепел, чтобы он полетел в небо, поджечь его и положить на их могилу, закопать рядом с надгробием, доверить морской волне или написать на конверте их новый адрес. «Александру Пети, Проезд ангелов. Небеса» или «Моему отцу от меня, когда мне было 15 лет; Чистилищный проезд, Ад». Можно и лаконичней: «Отцу в небеса», или вообще все, что вам захочется.

Вот письмо освобождения Лизы (часто необходимо написать несколько писем освобождения, прежде чем получится написать просьбу об удовлетворении. Ибо можно просить об удовлетворении и умерших родителей – это мы увидим далее).

«Папа,

уже тринадцать лет прошло с тех пор, как ты умер, я думала, что избавилась от тебя, но это оказалось мечтой. И вот пришла необходимость наконец досказать тебе все то, что я пыталась тебе сказать несколько лет назад. Вспомни-ка, когда ты жил с мамой, я говорила тебе что-то типа: „Ты не принес нам счастья“, а ты отвечал мне: „Чего? Ты вздумала жаловаться? Посмей только сказать, что ты не была сыта и страдала от холода!“ – и начинал вести себя очень возбужденно. Больше я ничего тебе не говорила, опасаясь, что всю злость ты выльешь на маму, но теперь ты уже не можешь причинить ей зло и я имею право объяснить тебе, что я сама пережила в детстве, и попробуй понять хотя бы на сей раз, не надо играть словами или мыслями.