Между нами. На преодоление - De Ojos Verdes

задорно улыбается и заговорщически подмигивает. — Так и надо. А то как в анекдоте: уйдут, уйдут ведь без возврату года, пригодные к разврату...

Прыскаю, качая головой. К сожалению, имелся в виду не разврат. Хотя брюнетка знает, что я почти полгода в отношениях с Миром. Богодухов как-то ещё в самом начале случайно спалил нас, думая, что я дружу с Радой: предложил ей двойное свидание, раз одна с ним она никак не соглашается куда-то пойти. Мужчина был уверен, что она в курсе нашей с Ольховским связи.

На свидание, как и предполагалось, девушка не повелась, а потом честно рассказала мне ситуацию. Я тогда лишь пожала плечами, не видя ничего криминального. Не сомневалась, что она не проболтается никому.

Мы обсуждаем сегодняшний репертуар, Рада признается, что у нее ностальгическое настроение, хочется песен из детства. А потом шутит, дескать, Александр, который и сейчас находится за своим столиком у окна — что неизменно во время её смен, как раз вспомнит юность. У них разница чуть больше, чем у нас с Мироном, где-то пятнадцать лет. Звучит впечатляюще, если не вдумываться. Но я прихожу к выводу, что отношение к колоссальной разнице в возрасте изменчиво и зависит от определенного периода жизни. Например, в двадцать я бы ужаснулась, в двадцать пять — отнеслась бы с подозрительностью, а в тридцать три — банально соглашаюсь с тем, что возраст это лишь цифры.

Рада возвращается на сцену и исполняет один из хитов Аллегровой «Подари эту ночь». То, как открыто она дразнит Богодухова, пропевая самые пикантные моменты, глядя на него в упор, заставляет меня восторженно улыбаться всю песню. Отчаянная девчонка, не боится последствий. Или пользуется расположением мужчины, оставаясь безнаказанной.

— ...и в последний раз продли нашу ночь греха и страсти, — бесподобная мимика и снова острый взгляд в сторону Александра, — дай воскреснуть от любви...

Вздрагиваю на этих нотах и перестаю улыбаться, когда замечаю подходящего ко мне... Мирона. После того злополучного утра мы не виделись, он уехал в Москву разбираться с накладками в банковских операциях, и разрешение проблемы заняло несколько дней. Ольховский однозначно прямо с дороги, потому что одет официально — белоснежная рубашка и классические брюки.

Шагает с некой ленцой, на губах блуждает легкая улыбка, в руках — маленькая корзинка цветов.

Мое сердце сбоит — то сжимаясь до боли, то расширяясь, тараня ребра.

Смотрю и не могу оторваться от него, словно зачарованная.

Умираю от счастья, забывшись на короткие секунды.

Оказавшись рядом, Мир наклоняется и приветствует меня быстрым сдержанным поцелуем. Мы никогда раньше не демонстрировали наши отношения. Но ведь я ему пообещала в тот день попробовать, он помнит и претворяет в жизнь горячечную договоренность.

А я умираю ещё раз. От тоски. Предчувствуя, что это конец...

Похоже, я уже смирилась с неизбежным и готова выполнить требование мамы.

37. Безжалостный внутренний таймер

Это всё слишком красиво, чтобы быть моей реальностью.

Осознание этой истины колючей проволокой сдавливает грудную клетку, заставляя трепыхаться раненой птахой. Сама не понимаю, как резким выпадом подаюсь вперед и обнимаю Мирона за талию, крепко прижимаясь к нему в горестном порыве спрятаться от внешнего мира, где мне почему-то обязательно делать этот чертов выбор…

— Эй, правда так соскучилась? — тянет он насмешливым, но дико довольным тоном.

Убирает цветы на край барной стойки, чтобы не мешали, и сам стискивает в объятиях.

— Потанцуешь со мной? — обдает тихим шепотом, как если бы опасался разрушить момент.

Прислушиваюсь к заигравшей мелодии, которая кажется очень знакомой, и киваю.

Ольховский уводит меня к подножию сцены и начинает кружить в неспешном танце.

Господи, когда я танцевала в последний раз медленный танец? Наверное, на своей свадьбе полжизни назад. Но чтобы партнер был тебе приятен до мурашек — никогда. При таком раскладе это действие похоже на таинство. А если ещё и песня практически знаковая, то вообще... приобретает фатальный характер. Как сейчас. Словно «Ты, ты, ты» Киркорова специально под нас написали. Хотя ей несколько десятков лет.

Моя ладонь в его ладони, мои глаза прикованы к его глазам.

Мир так смотрит... Боги-боги, как же он смотрит! Никто на меня так не смотрел — не видя ничего и никого вокруг, окутав жадным вниманием.

Неужели я откажусь от этого мужчины в угоду чужим представлениям о правильности и неправильности?.. И больше не буду видеть необычных дымчатых глаз, различая оттенки эмоций?..

— Ты всё закончил и приехал? — стремясь отвлечься, проговариваю ему в ухо и на крошечный миг стопорю дыхание, чтобы задержать в себе его запах.

— В понедельник придется снова уехать, не закончил. Техническому отделу требуется время, как мне объяснили, чтобы выявить причины сброса системы. Смысл торчать там все выходные, если я могу быть здесь с тобой. Вот и вернулся.

От переизбытка чувств уголки глаз жжет непрошенными слезами.

Вернулся, чтобы быть здесь с тобой.

Черт, это очень сильно.

Мог не тратить столько времени на дорогу, но примчался пятничным вечером ко мне.

Я понимаю, что на грани. Разревусь перед ним и ни за что не смогу объяснить дурного настроения. Именно поэтому, стоит песне закончиться, сбегаю, ссылаясь на дела. Боковым зрением замечаю, как Мирон аплодирует Раде, широко улыбаясь. Я забираю свои цветы и бережно несу в кабинет, нежно оглаживая лепестки. Люблю необычные композиции без фанатизма с размером. Ольховский всегда дарит что-то эксклюзивное и шутит, что я такая же — отличаюсь.

Размещаю корзинку на столе и закрываю лицо ладонями.

Само собой, о визите мамы я ничего не рассказывала ему. Мы созванивались и болтали о чем-то обыденном.

Такое попросту не расскажешь. Для человека другой национальности, если он воспитан в более свободных нравах, мое положение будет выглядеть абсурдно.

В смысле, ты подчиняешься воле матери? В твои-то годы? Это нормально, по-твоему? У тебя самоуважение и достоинство есть вообще?

Попробуй тут объяснить, в чем соль. Нынче это называют созависимостью. А по факту — иная культура, иные устои, иные ценности. Зачастую уважение к родителям перевешивает уважение к себе. Ты прогибаешься, потому что боишься разочаровать и обидеть, причинить боль и ранить. Страх потерять и маму — гигантский. Иногда компромиссов не существует априори, и мой случай таков.

Для мамы это катастрофа вселенского масштаба — дочь «спуталась» с кем-то без брака, без официального обозначения статуса.