Элли и арфист - Прайор Хейзел

Я узнаю трение замерзшей пижамы и теплой куртки о кожу. Разве я не вылезла из окна на обледенелую крышу? В этой самой пижаме?

Я прислушиваюсь. Голоса сливаются в бормотание. Откуда-то доносятся посторонние звуки, вой сирены и шум мотора. Я ощущаю равномерное движение и открываю глаза. Я нахожусь в замкнутом пространстве, заполненном медицинским оборудованием. Рядом со мной лежит обмотанное бинтами тело.

– Как вы себя чувствуете?

Надо мной склоняется медсестра. Она нежная, как мама. Ее голубая туника безупречна, волосы аккуратно собраны на макушке, улыбка теплая и успокаивающая.

– Теперь я в порядке! – отвечаю я не слишком убедительно. Кажется, я не сплю уже несколько часов, но на самом деле прошла всего пара минут. Я не хочу суеты. – Думаю, это был просто шок. Я готова вернуться домой. – Эти слова вырвались сами.

Домой?

Я сажусь. Мир кружится перед глазами, затем постепенно останавливается. Палату пронзает полоса солнечного света. Где-то на заднем фоне гудят аппараты. Люди в белых халатах приходят и уходят.

Картинки с событиями ночи просачиваются в мое сознание с отвратительной ясностью. Я помню, что произошло, но точно не знаю, чем все закончилось.

– Вы что-нибудь знаете о человеке по имени Дэн Холлис? Он был со мной в амбаре. Он… кажется, он был ранен?

– Да, дорогая, – отвечает медсестра. – Я так и думала, что вы о нем спросите. Он в ожоговом отделении.

Мое сердце готово разорваться.

– А он будет… – Я сглатываю. Горло сковано от ужаса, и я не могу закончить вопрос. Все, на что я способна – с мольбой смотреть на нее.

– С ним все будет в порядке. Кожа на его руках повреждена, но со временем все заживет. Только шрамы останутся.

Я готова заплакать от облегчения.

– Я могу его увидеть?

– Пока нет, дорогая. Доктора его до сих пор латают.

Мне вспоминаются подробности произошедшего. Множество охваченных пламенем арф. Наверное, почти все они сгорели. Не говоря уже о мастерской. Все, что Дэн любил и ради чего жил, превратилось в пепел. Из-за меня.

Как, черт возьми, мне с этим жить?

А еще…

Боже мой, Клайв. Меня захлестывает очередной прилив чувства вины. Клайв доверял мне и дорожил мной, а я отплатила ему своеволием и обманом. И все же он любил меня настолько сильно, что пришел в амбар, чтобы вернуть. И именно Клайв спас положение, вызвав пожарную команду после моей глупой оплошности со свечой. После того, как я едва не убила всех нас. Он сделал не только это, а даже больше. Несмотря на свои ревностные подозрения, он бросился вытаскивать Дэна из пламени. Он спас Дэну жизнь.

Клайв спас Дэну жизнь. Клайв – герой.

Я опять ошиблась, опять все испортила, как всегда повторяла мама. Я чувствую тяжесть, как будто меня тянет вниз, как будто я заполнена каменными глыбами.

Медсестра с тревогой смотрит на меня.

– Вы столько всего пережили. Вы уверены, что с вами все в порядке?

– Да, – вру я.

Клайв сейчас наверняка дома. Тоже оправляется от шока. Если он по-прежнему меня любит, он скоро сюда приедет, заберет меня и увезет домой.

Хочу ли я поехать с ним домой? А куда еще я могу поехать? Возможно, теперь мы с Клайвом сумеем во всем разобраться. Возможно, наша жизнь кардинально изменится. Я закрываю глаза. Я больше не могу ни о чем думать.

– Миссис Джейкобс! Пришел доктор, он вас осмотрит.

Я открываю глаза и пытаюсь придать себе здоровый вид. Доктор, невысокий, коренастый, серьезный мужчина, смотрит на меня сквозь очки и задает стандартные вопросы. Если не считать нескольких синяков, со мной все в порядке, и я могу идти.

Интересно, как я пойду, если у меня нет ни машины, ни денег, ни одежды – ничего, кроме пижамы и куртки Дэна.

– Кто-нибудь может вас забрать? – спрашивает доктор.

Да, но только один человек. Он наверняка знает, что я здесь. Он скоро приедет.

Я жду мужа у стойки регистрации. Жду два часа. За это время я неоднократно спрашиваю женщину за стойкой, можно ли мне увидеть Дэна. Но он все еще в интенсивной терапии, и посетителей к нему не пускают.

Я думаю о том, чтобы позвонить Клайву. Но я хочу, чтобы именно он посчитал необходимым приехать, чтобы он стремился к примирению.

А хочу ли этого я? Хочу ли? Хочу ли?

45

Дэн

– Что ты творишь, черт возьми?

В голосе моей сестры слышится лед, но я замечаю, что по ее щекам стекают капельки воды. Она их смахивает и сводит брови. Она сидит на краю больничной койки, а я сижу, опираясь на подушки. На коленях Джо лежит гроздь винограда, фиолетового, крупного, в полиэтиленовом пакете. Она подносит пакет ко мне.

Я ягод не беру, потому что мне больно двигаться. Все болит. Почти все тело перебинтовано.

Джо выбирает виноградину и кладет ее в рот. И жует. Я все думаю, когда же она выплюнет косточки, но она этого не делает. Я делаю вывод, что это, скорее всего, виноград без косточек.

Она повторяет свой вопрос.

Я сообщаю ей, что спас Элли от огня. После этого я стал спасать от огня арфы. Мне удалось вытащить четыре арфы. Но это не так много, как я хотел бы спасти, потому что после этого муж Элли взял на себя ответственность спасти меня.

– Муж Элли? А что он там делал, черт побери?

Я опускаю глаза. Я не уверен, что ей стоит знать эту информацию. Разумеется, не стоит. Однако она повторяет свой второй вопрос, и я знаю, что она будет повторять его до тех пор, пока я не отвечу.

– Вот как все было, – произношу я. – Муж Элли вчера вечером находился в мастерской, потому что у него был план: спалить Амбар «Арфа».

Она ахает.

– Но я думала, что это несчастный случай!

Я объясняю, что это так, и в то же время не так.

– Пожалуйста, Дэн! Начни с самого начала. Расскажи мне все.

И я приступаю к рассказу. Я рассказываю ей, как Элли попросила меня переставить ее машину, что я и сделал, и как я вернулся от Томаса, почуял запах керосина и услышал громкое карканье Финеса; как я застал мужа Элли, Клайва, в дровяном сарае и как он на меня набросился; как после двух ударов (его ударил не я, поспешил я добавить, сначала он ударился о груду бревен, а потом об пол), он протянул мне коробок спичек; как он долго лежал.

– Это была проблема, – говорю я Джо, вспоминая происходившее. – Я понятия не имел, что мне делать. Честно говоря, я сомневаюсь, что он тоже знал, что делать. Это меня удивило, так как он производил впечатление человека, который всегда знает, что делать. Вероятно, я ошибся. В любом случае, спички я у него отобрал. И сказал, что ему лучше зайти внутрь, потому что на улице слишком холодно.

– Ты пригласил его в дом!

– Ему было очень больно, и ему надоело драться. Поэтому он зашел в дом. В ином случае он бы замерз до смерти.

Однако войдя в амбар, муж Элли, Клайв, повел себя чрезвычайно странно. Он сел на стул и рассмеялся. Он сказал мне, что знает. Что ему все известно об Элли и обо мне. Даже если сейчас она не здесь, Элли была здесь, он ее видел, видел выражение ее лица. Но на самом деле он знал об этом уже несколько недель. Элли изменилась, стала постепенно от него отдаляться, и это разрывало его на части, а он ничего не мог с этим поделать. И все это из-за меня и моих романтичных, проклятых красивых арф.

Именно эта мысль и подтолкнула его к действиям. Она наводнила его голову образами. Образами романтичных, чертовски красивых арф, охваченных огнем. По его словам, он уже несколько недель думал о том, чтобы сжечь арфы. Он рассказывал мне все это как в трансе, и, честно говоря, я не понимал, говорит он сам с собой или со мной, но на всякий случай я его слушал. Возможно, он был немного контужен ударом по голове, который получил, упав на пол дровяного сарая. Я точно не знаю. Он все говорил и говорил о горящих арфах. Он подчеркнул, что этот образ обладает странной притягательностью и с каждым днем эта притягательность становилась все сильнее. Как же ему надоели все эти арфы, сказал он. Элли, вероятно, считала мой амбар со всеми его арфами раем, а ему он представлялся адом. По крайней мере, он мог превратить его в ад с помощью спичечного коробка. Отмщение вышло бы грандиозным. Сказав это, он снова рассмеялся. Мне не нравилось, что он смеется над такими вещами.