Оникромос - Павел Матушек

В первый момент Эдмунд не понимал, что это. Объект был похож на конический восьмиметровый снаряд, выкованный из огромного куска черного обсидиана. Он блестел полированной гладью. На уровне двух третей его высоты располагался ровный ряд круглых окошек. Помимо этого, в сооружении не было ни изъяна, ни царапины. В зарослях папоротника переливались жилы черного кварца, отходившие от основания объекта и исчезавшие под водой.

Абрахам глупо улыбнулся Эдмунду.

– Впечатляет, да?

– Что… Что это?

– Понятия не имею. Никто не знает. Я говорил об этом месте с людьми поумнее, чем я, но ни один не высказал ничего разумного. Я посвятил много лет своей жизни археологии и всегда был убежденным атеистом, преданным науке и силе фактов, но, увидев этот объект своими глазами, впервые в жизни понял, что испытывают верующие перед лицом таинства. Здесь я обрел свою религию. Следуйте за мной, мы войдем внутрь.

– В это можно войти?

– Да, трещина с той стороны, отсюда ее не видно. Пожалуйста, не бойтесь. Мы в безопасности, но я понимаю ваше беспокойство. Я помню свое первое впечатление. Со временем я научился немного обуздывать свой страх, но, по правде говоря, полностью он никогда не исчезает. Надо привыкнуть. Проходите сюда. Еще немного. Вход уже виден.

– Вы говорите об этом узком проеме? Никто через него не протиснется.

– Действительно, он довольно узкий, но вас вводят в заблуждение пропорции. Протиснуться можно. Сейчас увидите. Надеюсь, у вас нет клаустрофобии, потому что внутри довольно тесно.

– Что там?

– Немного. Узкий спиральный коридор, который поднимается вверх и доходит до пустой камеры. Но стоит войти, поверьте мне на слово. Вам следует встать лицом к башне, прислониться руками к внутренней стене коридора и втиснуться внутрь. Именно так. Я пойду вперед. Так будет лучше. И как?

– Башня теплая.

– Это одна из аномалий. По данным объективных замеров, температура объекта не отличается от температуры верхнего слоя лесной подстилки и лежащих вокруг камней, но всем он кажется теплым на ощупь. Мы на месте. Пожалуйста, берегите голову. Всё не так уж плохо, правда?

Они оказались в комнате, напоминавшей внутреннюю часть гладкой полусферы, выдолбленной внутри черного кристалла. Свет, проникавший сквозь небольшие круглые окошки, расположенные на высоте полутора метров, играл на мелкобугристом полу.

Эдмунд заметил, что Абрахам смотрит на него с подозрением.

– В чем дело?

– Вас ничего не удивляет?

– Все это странно.

– Да, но конкретно. Посмотрите в окно.

– Боже мой, лес… наклонен. И пруд тоже. Как это возможно?

Внезапно Эдмунд понял.

– Это не лес. Это башня.

– Правильно, и мы с ней.

– Удивительно, как будто здесь своя гравитация. Что это за место?

– Надеюсь, когда-нибудь узнаю. Вы поможете мне с замерами?

– Конечно.

Они вышли наружу, и Абрахам вытащил рулетку. Эдмунд посмотрел с сомнением.

– Вы хотите сказать, что до сих пор не измерили ее.

– Измерил. Каждый день измеряю. Только всякий раз у меня другой результат.

– Правда? Здесь должны быть ученые со всего света.

– И они приезжают. Мы лучшее тому доказательство. И всё же проблема в том, что эффект от этого нулевой. Это строение, если это вообще строение, ускользает от нашего понимания. Человеческого понимания. Оно похоже на осколок иного мира, застрявший в этой реальности. Большинство исследователей предпочитает забыть о нем. Если они решат всерьез заняться изучением данного объекта, им придется отказаться от прежнего набора интеллектуальных инструментов и выработать новые – применимые к данной проблеме. Подобное не может иметь успех и ставит под угрозу академическую карьеру.

– Мне это знакомо.

– Сочувствую и восхищаюсь, у меня никогда не хватало смелости…

– Вы меня неправильно поняли. Я не ученый.

– А кто, позвольте поинтересоваться?

– Орнитолог-любитель.

– Простите, я, кажется, ошибся. Я полагал, мы с вами здесь с одной целью. Я, кажется, утомил вас до смерти.

– Успокойтесь, вы не сделали ничего плохого. Я рад, что нашел такого разговорчивого проводника. Я никогда не слышал об этом сооружении раньше. Когда я договаривался об аренде дома, мне рассказали о каких-то руинах, но я даже предположить не мог нечто подобное. Это не похоже на руины.

– Не совсем. Пожалуйста, подержите ленту. О, так. Подержите, пожалуйста, минуту. Хорошо.

Абрахам записал результат в блокнот.

– Тогда что привело вас сюда?

Эдмунд рассказал ему о гигантской сове.

– Ничего подобного я здесь не встречал.

– Я догадываюсь. Я и сам не очень верю в ее существование, но был настолько очарован работой Дурского, что просто не мог не приехать сюда.

– Я вас прекрасно понимаю. Вы любите виски?

– Очень.

– Мы проведем приятный вечер.

В приятном тепле весенних дней Эдмунд бродил по острову, без особой надежды искал следы существования огромного крылатого хищника, помогал Абрахаму в более сложных замерах и ощущал себя так хорошо, что даже недоумевал, отчего так долго оттягивал эту поездку. Ведь можно было что-то придумать, как-то перехитрить жену. Эдмунд не понимал своей покорности, слабости характера.

Девятнадцатого марта Абрахам пришел проститься.

– Я возвращаюсь в Лондон. Тебе тоже надо уехать.

– Но я бы хотел остаться еще на неделю-другую.

– Знаю, но завтра равноденствие.

– Может, я наконец-то увижу свою Похру.

– Думаю, ты не понимаешь.

– Чего?

– Даже люди, некогда жившие здесь постоянно, уезжали с острова на время весеннего и осеннего равноденствий.

– Почему ты не сказал мне об этом?

– Я не подумал. Мне все время казалось, что ты знаешь об этом месте не меньше, чем я.

– Мне что-то угрожает?

– Не знаю. Но здесь никто не осмелился бы остаться.

– Тогда я буду первым.

– Подумай хорошенько.

– Чего здесь бояться? Нет никаких доказательств опасности этого места во время равноденствия, к тому же я совершеннолетний.

– Хорошо, силой я тебя не вывезу. Вот моя визитка, и позвони, пожалуйста, как только покинешь Ингру.

– Я так и сделаю. До встречи, друг.

* * *

Эдмунд не испытывал страха. Он гулял среди молчаливых деревьев, слушал ветер, наблюдал за дроздами и зимородками, смотрел на серо-стальные воды Дуная и сидел у черного пруда. Небо покрылось мглой, потом ветер разогнал облака. Наступили сумерки, но Эдмунд не собирался возвращаться домой. Он собирался провести ночь внутри обсидиановой башни. И именно эту ночь. Если что-то должно произойти, то пусть это наконец произойдет.

Над деревьями взошла большая желтоватая луна. В ее свете белели далекие вершины Карпат, видимые только из восточных окон башни. Их зубчатый ряд был наклонен вправо, вместе с деревьями и прудом. Ночь все сгущалась, и внезапно за горами стала видна более высокая гряда, не наклоненная относительно башни и уходящая прямо вверх. Гигантские вертикальные стены, высокие башни, террасы многокилометровой ширины, окруженные сложной сетью