Черный Спутник - Елена Леонидовна Ермолович

в Вену, – выпалила девушка. – Я переписывалась с фройляйн Керншток, портретисткой, посылала ей свои эскизы. Госпожа Керншток готова взять меня в ученицы, но только…

Аделаиса замялась.

– Ваш отец против? – догадался Рене. – Генерал Общества Иисуса? Рассчитывает пристроить вас в монахини? Или, напротив, поскорее вытолкнуть замуж?

– Не замуж, – слабо улыбнулась Аделаиса, – но меня не отпускают.

– Если вы родились во времена процесса о ядах, – тонко улыбнулся Рене, – вашим документам вряд ли кто поверит. Но попросите Мору – и он мгновенно нарисует для вас любые абшиды. Повторюсь, мы оба ваши должники. Конечно, мы подхватим вас с собою до Вены. А госпожа Керншток, она видела ваш паспорт? Знает дату вашего рождения?

Рене уже не улыбался, но глаза его всё ещё ехидно светились.

– Она знает, – отмахнулась Аделаиса, совсем по-ребячески, – ей всё равно. Спасибо, Рене!

– Не благодарите прежде времени, – вздохнул Рене и наконец освободил свои пальцы из горячей Аделаисиной руки. – На беду свою, вы неверно оценили расстановку сил. Вы не того просите. Не я глава нашей маленькой группы.

– Но вы же старший? – удивилась Аделаиса. – Они же слушались вас?

– Это игра, моя девочка, – с мягкой горечью отвечал ей Рене. – Я их пленник. Вы угадали, я немецкий дворянин, вернее, когда-то был им. Один мой приятель, господин влиятельный, богатый, но очень уж бестолковый, когда-то помог мне бежать из пожизненный ссылки. Он нанял этих двоих для осуществления своего дерзкого замысла. После побега я утратил имя, да и всего себя, и сделался заложником этой пары, полной их собственностью. Война спутала наши следы, мой спаситель потерял к нам интерес – его карты сыграли, и господина сего увлекли уже новые игры. Я остался их пленником, может, почётным, но пленником. И мне некуда бежать… – Рене закрыл лицо руками, но так, чтобы не смазался грим. – Впрочем, наша тюрьма – это мы сами. Далеко ли сбежишь от себя самого?

Рене отнял руки от лица и взглянул на Аделаису беспомощными оленьими глазами.

– Девочка моя, не того вы просите о помощи. Вот вернётся с конюшни господин Алоис – просите его, и он вряд ли вам откажет. Только будьте с ним осторожны! С него станется продать вас по дороге в какой-нибудь дом терпимости.

Аделаиса молчала, в серых глазах её стояли слёзы – и одна за другой дорожками сбежали по щекам.

– Не плачьте, девочка моя, он, скорее всего, так с вами не поступит… – Рене взял её руку и поднёс к губам. – Мои силы ничтожны, но я ему не позволю.

– Мне так жаль вас, Рене, – сдавленно прошептала Аделаиса. – Или вы не Рене? И он – не Алоис?

– Он Мора, – признался Рене, – а я набрался храбрости и назвал вам своё настоящее имя. А вот и мой сын!

Мора вошёл в прихожую со связкой багажных ремней в руке.

– Папи, чего вы ждете? Ваши наряды сами себя не уложат.

– У нашей любезной хозяйки дело к вам, сын мой… – Рене поднялся и сделал многозначительное движение бровями – так, чтобы Аделаиса не видела. – Я оставлю вас наедине с фройляйн Мегид. Ты прав, наряды сами себя не уложат.

– Вот кто вы, Рене, – злодей, идиот, бездарный манипулятор? – Мора вошёл и хлопнул с досады дверью. – Девчонка влюблена в вас, как кошка. Готова бежать за вами в Вену.

– К госпоже Керншток, – поправил Рене.

Он сложил сорочки в сундук, и сундук напоминал теперь объевшегося крокодила, того самого, из зоосада господ Красовских.

– Сядь на него сверху, Мора, иначе не застегнётся.

Мора уселся на сундук верхом, и Рене склонился, чтобы свести друг с другом металлические застежки.

– Вы слепой, Рене? Это всё из-за вас, – укорил его Мора.

– Ты меня демонизируешь!.. – Рене выпрямился в расстёгнутом камзоле, с растрёпанными волосами, – Моя звезда в плеяде Амура давно закатилась. Девочка просто желает научиться рисовать. И госпожа Керншток существует в природе – старая дева, пишет портреты цесарских вельмож. По крайней мере, пять лет тому назад я слышал об одной австрийской Кернштокше от графа Строганова.

– Поклянитесь, что не станете…

Мора задумался, как сформулировать, чего не станет делать Рене.

– А ты пообещай, что не продашь её в публичный дом по дороге, – усмехнулся Рене и пригладил волосы. – А я-то – не стану. Я слишком стар для таких фокусов, друг мой Мора. И девочка эта не совсем в моем вкусе.

– Я знаю, кто в вашем вкусе.

Мора слез с сундука и сделал шаг к Рене. У того из ворота рубашки выбился амулет на тонкой цепочке – выскользнул, когда Рене застёгивал замки на сундуке. Мора дотронулся до этого амулета – розового камня в золотой оправе – и Рене опустил глаза, следя за его рукой.

– Хочешь сказать – в моём вкусе разве что госпожа Тофана? – Он усмехнулся и спрятал амулет за белоснежный воротник. – Да, пожалуй.

– Хочу сказать, этот камень из чёток герцога Курляндского, – отвечал саркастически Мора. – Вот вы и носите его у самого сердца.

– В любом случае девочке со мною ничего не грозит.

– Но мы с вами не «король-солнце», чтобы на глазах изумлённой публики везти в своей карете юную девицу, – сказал Мора. – Поэтому вы рано застегнули свой чемодан. Нам придётся одолжить юной Аделаисе что-нибудь из вашей коллекции – мои вещи будут для неё широки. А у вас у обоих есть талия.

Рене поднялся в мастерскую Аделаисы – чтобы прихватить-таки с собою незаконченный портрет. Чутьё подсказало ему, что после исчезновения юной художницы портрет послужит её преследователям неоценимой подсказкой, как картинки на стенах полицейского участка, те самые, где изображаются разбойничьи рожи.

Аделаиса беспомощно вертелась перед небольшим зеркалом – пока что в одном камзоле, рубашке и кюлотах. Чулки на ней были постыдно перекручены, а туфельки – те, простенькие, от почтальонского костюмчика.

– Как хорошо, что это вы, Рене! – воскликнула девушка. – Взгляните, всё правильно?

– Всё неправильно!.. – Рене присел возле неё на корточки и поправил то, что можно было поправить, затем поднялся и заново перевязал галстук. – Поймите, фройляйн, мой наряд – это вам не мундирчик почтальона. Тут нужны определённые навыки…

– Это в нём вы блистали при дворе? – с лукавством спросила Аделаиса, покорно позволяя одёрнуть на себе рубашку.

– То, в чём я блистал, давно гвардейцы выжгли на золото, – загадочно отвечал Рене. – Пройдитесь, фройляйн. Просто из угла в угол, я посмотрю, как вы двигаетесь.

Аделаиса сделала несколько неуверенных шагов – надо сказать, весьма грациозных.

– Поступь богини в облаках, – оценил Рене. – Допустим, есть и мужчины, которые так ходят. Например, покойный посол Шетарди. Меня смущает