Ермак. Князь сибирский - Сергей Егорович Михеенков

чтобы выжечь саму память о прежних правителях и владельцах Тюмени и Кашлыка. Одновременно с военным захватом власти в Сибирь из Бухары хлынули проповедники ислама. Исламизация здешнего края шла тяжело. Население, и в первую очередь татарское, воспринимало Кучума как завоевателя, захватчика, то есть чужого, который к тому же нёс новую веру, а потому не доверяло ему и его чиновникам. Ислам вначале приняли немногие, в основном князьки, правители улусов и их приближённые, то есть знать.

Кучум не доверял местным, даже тем, кто с подобострастием кланялся ему и уверял в преданности. Хотя со временем появились и преданные. Его главной опорой по-прежнему оставалась Бухара. А союзников он усиленно искал в Большой Орде среди ногайской знати. Старшего сына Алея, ставшего талантливым военачальником, Кучум женил на дочери ногайского князя Тинахмата. Дочь выдал за ногайца Акмурзу. Среди его верных всадников было много ногайцев. Он их приближал, щедро одаривал трофеями. Чувствуя себя среди сибирцев, в первую очередь татар, чужим, Кучум всячески разобщал местную знать, и это давало ему возможность избегать заговоров.

С Москвой отношения не ладились. Кучум и не желал сближения с сильным соседом. Он мечтал об ослаблении Москвы, чтобы удачно воспользоваться этим благоприятным обстоятельством и восстановить цепь мусульманских твердынь, вернуть в золотоордынское ожерелье и Сарайчик, и Астрахань, и Казань.

Москва между тем хоть и была погружена в события на своих западных и южных рубежах, следила за Зауральем внимательно. В 1564 году царь Иван IV писал: «…хвалится де сибирский султан Ишибаны[46] идти на Пермь войною».

Занятый внутренними делами в своих улусах, Кучум, можно сказать, пустил на самотёк отношения с Москвой. Москва, в свою очередь, тоже не беспокоила Кашлык. Забот и без Сибири хватало. Но в 1569 году в Посольском приказе озаботились тем, что из-за Камня от данников давно не поступала оговорённая мягкая рухлядь. Своего человека посылать туда поостереглись. Сняли кандалы с пленного сибирского татарина Аиса, вручили ему царскую грамоту и послали в Кашлык. Кучума возмутило такое посольство. Положа руку на сердце, этот жест Ивана Грозного выглядел двусмысленным. Кучум приказал схватить в Приуралье троих пермяков и одного из них, Ивашку Поздеева, тут же отправили на Русь с вестью о том, что хан Кучум собирает ясак и скоро пришлёт его в Москву. Вместо мягкой рухляди русскому царю Кучум прислал грамоту, в которой были и такие слова: «И ныне похочишь миру, и мы помиримся, а похочишь воеватися, и мы воюется». Подписал своё послание Кучум буквально так: «Вольный человек Кучум царь». Это был вызов.

Дерзкое послание Кучума было риском для молодого и стремительно набирающего силу царства Шейбанидов. Что же толкнуло бухарца на такой риск?

Год 1569-й для России был годом тяжёлым. Османы и крымчаки в этот год собрали огромное войско и вышли в низовья Волги. Русские не могли выставить против них сколько-нибудь сопоставимые силы. Все войска были задействованы на западе.

Что же там происходило? В этот год на общем сейме в Люблине депутаты Королевства Польского и Великого княжества Литовского утвердили акт о государственном союзе (унии). В Восточной Европе на границе с Московией появилось новое сильное и воинственное государство – Речь Посполитая. Его появление было ответом на то, что Литва уже не могла противостоять дипломатическому и военному давлению России. В результате Ливонской войны многие литовские города перешли в руки Москвы. Но это обязывало Москву держать там большое войско. К слову сказать, в его составе в хоругвях (военных отрядах), прибывших с Дона, с днепровских порогов и с просторов Дикого поля были и наши герои-атаманы, есаулы и рядовые казаки.

Объединённое турецко-татарское войско потерпело поражение не столько от русских войск и казаков, сколько от того, что его командование не смогло точно рассчитать боевые и маршевые возможности и сделали своим врагом саму природу: ландшафт, безводную степь и палящее солнце. Скопище янычар и крымских всадников растворилось в степи, как когда-то растворились крестоносцы в Аравийской пустыне.

Как только в Кашлыке стало известно о гибели крымцев и турок, Кучум тут же снарядил новое посольство за Урал. Сибирскую миссию возглавил мурза Таймаса. Он вёз тысячу отборных соболей и послание Ивану Грозному. На этот раз оно было подписано скромнее: «Кучум богатырь царь». А в самом послании хан уверял в своей бесспорной лояльности: «Да послал Кучум о том, чтоб его царь и великий князь взял в свои руки, а дань со всее Сибирские земли имал по прежнему обычаю».

Кучум явно хитрил. Ведь буквально в воздухе витал вопрос: а где, «царь», тысячи соболей за прежние годы? В Москве поняли: необходимо каким-то образом припереть сибирского хоря московскими вилами к земле, чтобы впредь не вилял. И выход был найден.

Р. Г. Скрынников по этому поводу писал: «Иван IV велел дьякам изготовить грамоту с текстом присяги. На грамоту была привешена золотая печать. Сын боярский Третьяк Чебуков должен бы привести Кучума к шерти. Кучуму надлежало скрепить грамоту своей печатью, от “лучших сибирских людей” следовало взять подписи. Московские власти рассчитывали восстановить свои прежние позиции в Зауралье. Но обстановка не благоприятствовала осуществлению их планов».

Буквально два года спустя, в 1571 году, крымский царь Девлет Гирей пришёл на Оку, переправился через броды и перелазы и сжёг Москву. А на Волге взбунтовались против русских городов черемисы и татары. Кучум на этот раз не остался в стороне. Он снарядил сильное войско, поставил во главе его своего племянника Маметкула[47] и послал за Камень воевать пермские места. Летом 1573 года войско Маметкула потекло через уральские перевалы. Первой целью сибирцев стали русские селения на реке Чусовой. Одновременно нападению подверглись деревни манси. Манси платили ясак и пользовались надёжным покровительством «белого царя». Сибирцы с особой жестокостью жгли и разоряли их зимовья, набирали полон и угоняли его в Зауралье, на продажу.

В руки Маметкула попало и русское посольство, направлявшееся в Казахскую орду. Вся миссия, включая и посла Третьяка Чебукова, который два года назад ездил к Кучуму, была вырезана. Как это ни странно, но Москва никак не отреагировала на эту варварскую акцию, продемонстрировавшую крайнюю недружественность сибирцев. Люди, окружавшие царя, сетовали на неправильно выбранный маршрут, другие и вовсе помалкивали. В итоге вышло так, что за Третьяка Чебукова и его людей отомстили только казаки Ермака. У казаков хватило и глубины гражданского мышления государевых людей, и личного мужества.

Поход Маметкула не был осуществлён в полном объёме. Цель так и не была достигнута. После запоздалого известия о том, что русские полки наголову разбили Девлет Гирея у Молодей, сибирцы отказались от похода на Пермь Великую и, не дойдя строгановских острожков и посёлков на Чусовой, как свидетельствуют хроники, «хан повернул к перевалам и ушёл в Сибирь».

На этом первый акт Кучумовой войны против Москвы был завершён.

Второй открыл Ермак спустя десять лет.