Химера, дитя Феникса (СИ) - Кузиев Эд

— Обокрали, кошель срезали, лови вора!! Люди, что делается-то, последнее отобрали, убили…Без ножа меня и мою семью убили…

Я оглянулся посмотреть на кричавшего. Сухой старик, лет сорока, прижимал к грудине порезанную суму. Из зияющей дыры катились овощи и нехитрые припасы. Глаза мои встретились с Борисом, что был красным от стыда и обиды. Неожиданно он подбежал ко мне и попросил найти разбойников, вся Дружина пошла вслед. Я, озираясь Даром, безошибочно находил лиходеев и указывал на них пальцем. Их тотчас крутили и оставляли связанными и без объяснений, двоих воев оставили сторожить, а купцы отправили посыльных за стражей. Я шёл дальше за кривой лентой алчности, довольства и предвкушения, кривая улочка привела нас в старую ветхую постройку, сильно покосившуюся, без дверей и окон. Домик ютился, опираясь одной стороной на частокол, обряженный мусором и топляком. Но если присмотреться, было видно, что это не свал, а уложенные кучи с организованными проходами.

— В этом доме лиходей, — коротко сказал и отступил за спины Дружинников. Борис и Глеб, перехватив щиты и оголив сабли, смело шли к домику, остальные расходились дугой и перекрывали пути отхода.

— Тута нет никого, пусто, — разочарованно произнёс Глеб. Я был уверен в своей правоте, потому поспешил вперёд. В домике смердело остатками застарелой еды и мочой. Быстро оглянувшись, увидел, как вниз опускается лента, что вела меня.

— Тут лаз должен быть, вот здесь примерно. — Указал Я место поиска. Очень быстро искомое нашлось, то было ржавое кольцо, что тянуло люк. Нашим глазам представился глубокий проём с укрепленными досками ступенями.

— Борис, зови знаками Дружину, да не шуми. Тут лаз в Град ведёт. — Старший брат быстро сообразил, к чему это могло привести. Спустя некоторое время, показались пятеро дружинников. Все молча уставились на проём, а после самые сноровистые начали рыскать по округе, собирая ветошь и палки для факелов. Богдан почесал затылок и начал раздавать приказы.

— Борис и Глеб, собирайте остальных и дуйте на ту сторону. Пометить место, перекинув тряпье али мусор, ищите дом, что стоит неподалёку или пустырь. Мы с ребятами пройдёмся и посмотрим, насколько глубока эта кроличья нора. И Деву отправьте к Дьяку с посыльным толковым, неча ей тут делать. Что же, вот тебе и вернулись в дом, что нам так дорог и знаком.

Спуск не занял много времени, пять ступеней да малый прыжок в приямок. Чиркнуло кресало, высекая искры из бруса, нехотя принялась ветошь, отчаянно чадя до рези в глазах. Низкий потолок тотчас заволокло дымом, и Борис принял решение потушить факел. Его просто выбросили наружу и затоптали.

— За лампадкой треба бежать, иначе выдадим себя дымом ворогу.

— Укажу дорогу, вижу без глаз. — Обнадёжил Я Дружинников. — Ступайте за мной след в след, руку на плечо собрату, дабы не наступить друг на друга.

Вои недоверчиво на меня посмотрели, но перечить не стали, мы вновь спустились под землю. Почувствовав руку на плече, Я нырнул в Дар и шёл по серой дымке. Сделав пять коротких шажков, в последний момент увидел натянутую струну, сообщив по цепочке про ловушку, широко шагнул, но ногу не ставил, чуйка взорвалась, сигнализируя об опасности. На полу был рассыпан чеснок, что острыми колючками ощетинился, грозя любому, кто на него наступит. Моя мягкая подошва сапожка явно не подходила, чтобы их игнорировать. Откинув носком в стороны колючки, указал на опасность и спокойно поставил ногу. Через некоторое время повторилась история — пять шажков, струна, колючки. Далее шли без опаски, а в конце лаза нас ждала запертая дверь, что светилась сквозь щели досок.

— Выбьем? — зашептались за спиной.

— Нашумим так, что в детинце слышно будет.

— Возвращаемся?

Чего это пёрлись сюды тогда? Думать надо.

Я повернулся к Богдану: — Прикройте глаза ладошками, будет очень ярко, если там сторож есть, то на свет придёт, как куклица на лампадку. Только Я без сил упаду, не затопчите. Дальше сами, Я не помощник боле, — проговорил и попросил у Десятника нож, тихо поскрёб в уголке, затем снова, пока не услышал тяжёлые шаги за дверью.

— А ну кыш, крысы, отсель. Травишь вас, травишь, а всё лезите, — бурчал молодой голос. Свет потускнел, выдавая супротивника за преградой.

Я подал знак воям, дабы отвернулись, а сам вспыхнул ярко, как только мог. Потом по обыкновению грохнулся в обморок, видать, участь моя такая — в городища без сознания и на руках заходить.

Очнулся Я уже в большой кровати, без сапог и куртки, но укрытый, подле лежал мой нож, а у изголовья — кувшин и снедь. Потянувшись руками, сладко вздохнул, приступ боли в покалеченном плече заставил меня скривиться. Благодаря подарку Купца, кривая сабля Рагнара не порубила меня, а лишь оставила большой синяк, что уже налился синевой, как первые ягоды черники. Скинул ноги на пол, потянулся за кувшином, в нос ударил приятный аромат, знакомый с детства, но Я никак не мог вспомнить его название. Рядом с кувшином лежал хлеб, как на картинках, и пах сдобой. Зацепив краюху зубами, потянул в сторону головой, отрывая большой кусок. Пришла очередь напитка. Маменька моя, какой он чудесный, вот бы сестричке такого испить, глядишь, и выздоровела бы.

В открытую дверь вошла Адель, и комната наполнилась теплом и тревогой. — Ты очнулся, я очень переживала.

— Благодарю, но мой путь окончится не здесь и не сегодня. Ты не знаешь, что это за питьё? Такой знакомый и далёкий вкус, — протягивая кувшин, обратился Я к Ведьме.

— Ты такой смешной! Это же простое молоко. — Засмеялась моей просьбе Дева. Глядя на моё изумлённое лицо, быстро осеклась. — Прости, никак не могу запомнить, в каком крае ты жил. У всех есть молоко. На юге — буйволиное и верблюжье, здесь — коровье и козье. Да и у вас я видела овцебыков.

— Да, но доступно оно единицам. В нашем поселении скот не держат, да и кур тоже. Там могут выжить лишь Люд и изменённые. Попробуй хлеб, он намного вкуснее травяных лепёшек. Да и что ты стоишь, тут еды на четверых.

— Благодарю тебя, Босик. Я не голодна, за мной хорошо ухаживают. Да и Богдан постоянно приходит проведать, спрашивает — не нужно ли чего. Я его дружине ожоги залечила, так теперь от хворых отбоя нет, всё тянут еду да припасы, впору лавку открывать, — засмеялась Адель. — Да и тебя охраняют не хуже Князя, уже двоих лазутчиков повязали. Не успел на берег сойти, а уже весь Град судачит о поимке Ватаги, что купцов щиплет.

— Ожоги? Их огнём встретили? Весь десяток жив?

— Все живы, слегка поранены, но живы, а как они обожглись, молчат. Уже всё прошло, за седмицу-то, — многозначительно произнесла Дева.

— Долго в этот раз. Пора уже и честь знать. Слушай, а расскажи, что вот это за еда?

— Сыр…

Мы долго болтали и смеялись, делились ожиданиями, а потом за мной пришли. Богдан с двумя Дружинниками, крепкий муж с пронзительным взглядом холодных глаз и Знатный Муж, что испускал волны власти.

— Князь, Дьяк и дружинники, — тихо промолвил Я.

— М-да, думаю, подойдёт, только хворый он какой-то, седмицу провалялся, — ответил Князь. — В общем так, Я — Князь, владетель этих Земель, ты — мой закладной по праву виры Васьки Косого. Потому выполняешь мои поручения и будешь жить в радости да сладости.

— Я, Младший септ, брат Святого Храма и Святой Церкви, Босик, Светоч Путеводный, дал Слово под Последнюю Волю Фёдорова Василия, что окажу помогу, далее буду свободен, равно, как и Дева Адель.

— Перечить мне вздумал? Посидишь седмицу в Остроге, одумаешься, только более службу тебе не предложу.

— Слово, данное мной, сдержу. А коли до угроз дело дошло, Орда, что собралась в четырёх сотнях вёрст отсюда, заметив мой засвет, примчит менее чем через шесть дней. Готов ли Китеж-Град к такому гостю?

— Стены сдюжат. Не сумлевайся, — отозвался Десятник.

— А что за стенами? Голая земля без Люда и скотины. Орда, что отложила семя, вернётся вновь через полгода. Закончится торговля с Севером, да и Югу предложить мало чего будет. Всё, что народится, превратится в пыль и пищу, следом появится лесолесье и изменённые, а там, лет через тридцать, глядишь, Князь, и твой Светоч уродится, вот только зачем он тебе тогда нужен? Вы думаете, Я убоюсь кого из Вас? Дьяка, которого веселит наш разговор, или пугает меня обожжённое мною же лицо Богдана? Он сам храбрится, ибо не понимает меня и моих посылов. Смирите гордыню, ей нет места в нужде. Вы лучше меня знаете, какого это жить на Севере и какой Люд там выживает. Потому давайте обсудим Вашу беду и решим, как её заборонить.