Сострадание к врагу - Сергей Герасимов

– А меня уже тошнит, – сказала Рита.

– Это не был ядерный взрыв, – ответила Йец. – Тебя тошнит совсем по другой причине.

– Откуда ты знаешь?

– Робот-паук. Он бы среагировал на радиоактивное заражение. В этом плане все в порядке.

– Все ты у нас знаешь! Надо же, умная какая нашлась!

– Далеко не все.

– Тогда нечего здесь командовать!

– Проваливай, если не нравится, – ответила Йец. – Если будешь трепать нам нервы, я тебя быстро успокою. Не посмотрю, что ты калека.

– В морду мне дашь, да?

– Да.

Рита поднялась и демонстративно отошла метров на десять, затем села у лежащего ствола. Ствол выглядел очень старым и был весь изъеден ходами каких-то местных насекомых.

– Хорошо, – сказала она тихо и положила здоровую руку на свой живот. Обрубки пальцев все еще кровоточили. – Пусть они издеваются над твоей мамочкой, доченька моя. Я тебя рожу и выращу хорошей девочкой. А если у тебя будет по дюжине ножей на каждой ручке, то так даже лучше. Сможешь себя защитить. Вот мама твоя не умела защищаться, и мучилась поэтому всю жизнь. А ты меня защитишь. Правда, доченька?

Она замолчала и прислушалась, словно собираясь услышать ответ. Тихо шумели верхушки деревьев.

– А в этом лесу нет ни одной птицы, – сказала она. – Когда ты родишься на свет, я расскажу тебе, как поют птицы, обязательно расскажу.

Она вздрогнула и вскочила на ноги: что-то зашуршало совсем близко в прелой листве. Листва шевелилась. Вдруг очень быстрое блестящее существо метнулось к ее ногам. Металлическая змея обвилась вокруг ее левой лодыжки.

Рита открыла рот, чтобы заорать, но почувствовала, что онемела от ужаса. Змея медленно и постепенно скользила все выше по ее ноге.

– Тихо, дура, – сказала змея знакомым голосом. – Это я.

– Ты?

– То, что осталось от меня.

– Что случилось?

– А мы с тобой все-таки хорошо поиграли в любовь, да? – сказал голос, не отвечая на вопрос. – Но дело есть дело. Игра закончена.

– Но я ношу твоего ребенка!

– Какое мне до этого дело? – спросила змея и ужалила внутреннюю сторону бедра.

Когда Денисов добрался до корабля и обнаружил, что никого нет, то первым делом запустил радиозонд. Зонд давал пятнадцать минут стабильной связи на расстоянии до четырехсот километров. Этого оказалось достаточно.

К утру люди вернулись на корабль. Не было лишь Риты.

– Я сожгла змею из плазмомета, – рассказывала Йец. – Хватило одного заряда. Похоже, что тварь уже умирала. Он все-таки убил эту девицу. Он должен был это сделать, это ведь было его заданием.

– Тебе ее не жаль?

– Все там будем.

– Это не ответ.

– Отстань от меня, а? Почему я должна кого-то жалеть, если меня никто не жалеет?

– Я тебя жалею.

– Да? Мне жаль, что мы поссорились перед самой ее смертью. Она обиделась и унесла свою обиду с собой. Навсегда. Навсегда – это значит, что ничего нельзя изменить. Что бы я ни сделала в своей жизни и сколько бы ни прожила, это останется со мной. Но ее мне не жаль. Она была пустышкой. Ответ принят?

– Что-то вроде того.

– Ты становишься сентиментален.

– Я просто пытаюсь остаться человеком.

– А что тебе мешает?

– Я не знаю, – ответил Денисов. – Вроде бы ничего. Но эта планета, даже сейчас, когда мы в безопасности, и все хорошо, почему-то действует мне на нервы. Она давит на меня. Эти мирные пейзажи под мирным солнышком. Эти непуганные зайцы, которых словно кто-то специально подсунул нам. Я все меньше этому верю. Ты думаешь, у меня паранойя? Ничего подобного. Просто я слишком хорошо знаю, что ничего безопасного, а тем более гостеприимного, в этой вселенной не существует. Рай мы найдем только после смерти, в лучшем случае. Что с Капитаном?

– Ничего хорошего. Он продолжает лежать и улыбаться. Он никогда не был таким. По-моему, у него что-то повредилось в голове. Да, это точно. Каким он был раньше?

– Строгим и надежным, – ответил Денисов. – Очень надежным. Если он что-то говорил, этому можно было доверять на все сто. Конечно, он был старомоден и вечно тыкал мне свои моральные принципы, насчет того, что люди, мол, разумные и справедливые существа. Ты знаешь, он ведь и к Бойду полез только поэтому. Он считал это своим моральным долгом.

– Он и меня спас тоже.

– Да. За что я ему буду до смерти благодарен. Но мы ужасно рисковали. И, между прочим, рискуем до сих пор. И на этой планете мы оказались только потому, что этот престарелый романтик, который сейчас валяется в траве, вспомнил о своем моральном долге.

– Не говори так, – возразила Йец.

– Нет, я его страшно уважаю, и все такое. Но никто другой не поступил бы так.

– А как бы поступил ты?

– Честно говоря, не знаю. Я не тот человек, который долго раздумывает или взвешивает всякие обстоятельства, – сказал Денисов. – Я привык действовать. И я действую так, как мне подскажет сердце. Пускай я ошибаюсь, но я не могу по-другому.

– За что тебя поперли из патруля? – спросила Йец. – Только честно.

– Честно? Ладно, расскажу. Понимаешь, однажды мы провисели в пустоте целых шесть месяцев, не видя никакой твердой почвы под ногами. И, представь себе, мы висим на орбите над такой планетой, куда в принципе, можно высадиться и отдохнуть. Устроить что-то вроде шашлыков на природе. Особо враждебной биосферы там не имелось, так, всякая мелочь. Шлюпка с шестью мужиками высаживается туда, чтобы расслабиться по полной программе. Выжигаем круг в двести метров радиусом, для того чтобы ни одна мразь не подползла незамеченной. И начинаем гулять. То есть, они это делают, а я дежурю вверху и жутко им завидую, потому что, по инструкции, кто-то должен остаться на корабле. Ребята разгулялись не на шутку, они даже отправились к морю, прямо на реактивной тяге, они выжигали такую здоровенную черную полосу, которая отлично была видна с орбиты. Я их предупредил, что по головке нас за это не погладят, а они меня только послали подальше.

– И что же было дальше?

– Они решили порыбачить. Стали глушить рыбу. И тогда из моря поднялась такая черная мразь, похожая на живую тину, подошла к ним со всех сторон сразу и всосала их вместе со шлюпкой, совершенно не обращая внимания ни на защитный экран, ни на плазменные пушки. Она убила их за две минуты. Может быть за три.

– И что с тобой сделали за это?

– Не за это. Мы не делали ничего такого, что было запрещено. Мы имели право высаживаться, производить исследования и все такое. Это был несчастный случай. Но, когда я увидел, что произошло с ними, я просто озверел. Я вскипятил все это море десятком ядерных зарядов, а потом начисто сжег весь континент. А когда явился наш командир и стал рассказывать, что я был не прав, и что за это можно загреметь под трибунал, я чуть было ни убил его тоже. Эта планета сожрала шестерых моих друзей, ты это понимаешь?