Полное собрание творений - Старец Иосиф Исихаст

И кто забывает эту свою цель, тот показывает, что не понимает, зачем избрал этот суровый путь монашеского жития.

Наш собственный подвиг [заключается в том, чтобы] презирать не только [всё] приятное, но и всё печальное в нынешней жизни, ежедневно перенося наше жительство на Небеса.

Возлюбим всей душой и сердцем Господа нашего Иисуса Христа и Его сладчайшую Матерь за то, что Они возлюбили

нас. И, пройдя через бурю этой жизни, будем неразлучны с Ними там, всегда созерцая неизреченную славу и ту несказанную красоту, которые уготованы любящим и терпящим.

Ибо видел я брата, истину [говорю] и не лгу, который пришел в исступление, сидя лунной ночью в глубочайшей пустыне. Полнейшая тишина — ни одного человека или каливы там не было. И когда он совершал бдение и молился, явился ему сладкозвучный голос птицы, и увлек весь его ум, и захватил все его чувства. И он последовал за ним, чтобы увидеть, откуда исходит этот столь сладкий голос. И, будучи вне себя, глядя по сторонам, идет и видит, только не ногами и глазами, а в исступлении. И, пройдя дальше, он увидел пресветлый свет, полный благоухания и благодати. И, оставив пение птицы, вознесся, или, скорее, был пленен созерцанием преизобильного света. И, шагая, как какой-нибудь юродивый, вышел на дорогу, белую как снег. С той и другой стороны стены были алмазные. Обо всём, что там было, не рассказать словами. А заглянув внутрь, он увидел там прекраснейший рай, украшенный всякими цветами. Все златолистные, так что язык не в состоянии этого высказать, и человек, как сумасшедший, смотрит на это и, весь плененный, этому удивляется. Проходит далее, а посреди — огромный, белоснежный, величиной с небо, дворец. И в дверях стояла Госпожа наша Богородица, Царица Ангелов, единое наше отдохновение, неизреченное благоухание и утешение всякой души христианской, несущая белоснежного, словно снег[201], Младенца в Своих объятиях, сияющего паче тысячи солнц. И когда тот брат приблизился, тогда припал, как сын к своей матери, весь пылая божественной любовью. И Она его обняла, как подлинное чадо, и поцеловала. О рачение любви Божией! О любовь Матери к сыну! Она облобызала его, как Свое чадо. Наполнила его несказанным благоуханием. И тот правдивый [человек] говорил мне, что все эти годы, вспоминая это созерцание, он ощущает благоухание и сладость в своей душе. Его лицо ласково погладил Своей пухленькой ручкой тот несказанный и сладчайший Младенец. Была ему возвещена Матерью и тайна, о которой он горячо Ей молился в течение многих дней. А Сын сказал ему еще: «Ради наслаждения такой радостью ты должен подвизаться, страдая до конца жизни».

И затем, отойдя, он, не желая того, вышел туда, откуда пришел. И, удаляясь, он снова услышал голос птицы, пленивший его вначале. И, глядя наверх, он увидел большую тысячецветную птицу, которая своими крыльями покрывала весь тот рай, и вокруг были троны, и маленькие, похожие друг на друга птички сидели и пели ту неизреченную мелодию, и все, кто там был, веселились. А видевший снова пришел в себя и оказался там, где был перед тем, как это увидел.

Итак, слыша о таком, будем терпеть всякое огорчение и скорбь ради стольких благ, которые для нас уготованы. Ибо то, что здесь кажется прекрасным, в сравнении с оным — тьма и ад.

Письмо 44-е

Дорогая моя доченька, добрая моя голубица, добрая моя отроковица! Желаю тебе, чадце мое, быть здоровой душой и телом. На днях пришел мне помысл, и я мысленно сказал себе: «Что так долго не пишет нам мое чадо? Почему такое небрежение? Может быть, моя дочь занята учебой?»

Наконец получил твое письмо и, радуясь о твоем здоровье, печалюсь о твоих грехах, которые ты постоянно совершаешь, поскольку ты, такая маленькая девочка, ссоришься со всеми.

Интересно, когда ты станешь невестушкой Владыки Христа, когда наденешь святое монашеское одеяние, исправишь ли ты тогда свое неуместное [поведение] или будешь ссориться снова?

Ладно, сейчас пусть всё будет прощено. Только впредь будь внимательна, иначе наложу на тебя строгую епитимию! Ведь ты, как невеста Небесного Царя, не должна делать ничего неуместного, а должна со всеми вести себя как самая младшая, быть самой скромной, самой смиренной, со многими слезами на глазах плакать, просить удостоиться радости мудрых дев[202] со всеми ангелами и святыми.

И будь внимательна, добрая моя доченька, ибо ты уже подросла и начинают изменяться помыслы. Начали летать близ тебя стрелы лукавого. Ты же береги [свою] душу, крепко береги свою честь. Христос и Пресвятая Богородица хотят, чтобы мы всегда и во всём были внимательны и имели страх Божий.

Не думай найти радость и покой в том, от чего твоя душа печалится и на чем не [может] почить Божия благодать. Радость — это дар нашей душе от Бога, и если ты ее там[203] смутишь, она не придет вновь, если только ты с большой болью не станешь сожалеть об этом и не покаешься, в чем согрешила. Однако есть ли причина опрометчиво прогонять голубицу благодати[204] и затем с печалью, со многими воздыханиями искать ее, чтобы она снова вернулась обратно?

Многие прогнали радость, неразумно смутили ее, и она более не возвратилась.

Поэтому будь внимательна, хорошая моя девочка. Без твоей матери не делай ни шагу. Не заводи много подружек.

Не люби украшений. Не интересуйся духами. Всё это мирские занятия: насколько излишние, настолько же греховные.

Пусть твоим всегдашним украшением будет страх Божий, а скромной одеждой — смирение. Надежным покровом — Всецарица. Хранителем-наставником — ангел твоей души. Запахом духов — девственное благоухание твоей души и тела.

Да, дитя мое, так твори и будешь жить ныне и вовеки.

Ибо смерть душевная идет рядом с тобой, опережает тебя на шаг, машет крыльями в твоем сердце, летает перед глазами, борется с твоими помыслами. Будь внимательна к своей жизни,