Полное собрание творений - Старец Иосиф Исихаст

Прочитай, если хочешь, «Церковную историю» Мелетия Афинского[216] и увидишь, сколько учителей — Ориген и

тысячи других — были вначале великими светильниками Церкви и были научены всему. Но так как они окунулись в пучину знания прежде, чем в безмолвии получили чистоту чувств с миром и тишиной духа, и погрузились в океан Священного Писания, полагая достаточным [для этого] изучение наук, то погибли тысячами и на соборах были преданы анафеме, хотя ранее были защитниками [веры]. Прочти и увидишь.

Я знаю, что ты [еще] вспомнишь меня в дальнейшей жизни, если сейчас меня не послушаешь. Но будет поздно, ибо меня уже не будет в этой жизни. А ведь никто не любит тебя больше, чем я, и не дерзает сказать тебе истину прямо, если ее видит.

Ведь от тех, с кем ты познакомился до сих пор, ты узнал только лесть, хитрость, иронию и прочие науки восьмого века[217]. Всё — фальшивое и обыденное. Тогда как ты, словно нежный росточек, нуждаешься в мудрости духовной и чистой истине. Твоей душе необходим свет чистый, а твоему сердцу — глубокие надрезы, чтобы вытек яд наслаждений и страстности.

Однако не рассказывай многим то, что я тебе пишу, ибо людей века сего это не занимает. Поэтому, если кто-нибудь им скажет об умном делании и молитве, они думают, что им говорят о какой-то ереси. Таковы, к сожалению, люди нашего лукавого времени.

А истинный монах днем и ночью должен быть занят созерцанием Бога: ест ли он, спит ли, трудится или [куда-то] идет. Ведь Бог к нам так близок, что мы можем постоянно беседовать с Ним. Ибо во взгляде твоем — Бог. В уме твоем — Бог. В слове, дыхании, еде, куда ни посмотришь, — везде Бог. В Нем мы живем и движемся[218]. Он нас носит в Своих объятиях.

Итак, взывай непрестанно: «Боже мой, угодно ли Тебе это? Боже мой, есть ли воля Твоя на то?»

И непрестанно, днем и ночью, говори с Богом со всей простотой, как сын со своим отцом. Тогда ты будешь чувствовать любовь Отца и [Его] Божественную заботу И будешь любить, ибо любим. И будешь бояться, как бы не погрешить против Его Божественной воли. И трепетать, как бы не огорчить твоего Благого Отца[219], Который столь сильно тебя возлюбил и без всякой Своей выгоды, только лишь ради тебя, умер на Кресте.

Церковь и мир ты не исправишь. Но сам сможешь исправиться, усовершенствоваться, просветиться, чтобы [впоследствии] просветить [и] желающих. Мир только война исправит, которая уже близка или приближается галопом. Бедствие приведет в чувство многих, а нераскаянные не имеют оправдания.

Вспомни, сын мой, что ты создан глиной, но ты — и дыхание Божие. Не пренебрегай своим достоинством и не приковывай себя к материальному. Ты — дыхание Божие, поспеши стать достойным этого Божия дара.

Радуйся и веселись в Господе.

И я, безмолвствуя, радуюсь здесь с нашим Богом. Ликую и веселюсь в желанном моем безмолвии, воспевая мой здравый и философский тропарик:

Нашел я пристань безмолвия.

Будь здрава, душа моя, также и тело.

И плыви, мой ум, в сладчайшей тишине,

И вовсе не спрашивай, как живет ближний.

Кто может вместить, да вместит[220].

Письмо 49-е

Дитя мое, я молюсь о твоем здоровье.

Только сейчас и мне стало немного лучше.

Так и прошла моя жизнь — в страданиях и болезнях. И теперь снова ради вас я приблизился к смерти. Сказал [себе]: «Пусть я умру, только бы жили духовные мои дети». И совсем не ел. Я и до этого был истощенным. А теперь снова — совершенный пост. Вы прислали столько сладостей, а я их даже не вкусил. Сыра не попробовал. Только вареную зелень без хлеба. Прошло немного времени, и я слег. Сто двадцать уколов... Три раза дежурили у меня ночью, [думая,] что я умру. Всех позвали ко мне. Я благословил их в последний раз. Они плакали надо мной день и ночь. И наконец я снова вернулся [к жизни]. Мне прислали одно особенное лекарство, и оно, с помощью Божией, принесло мне исцеление. Сорок дней я [ничего] не ел. А когда принял это лекарство — поел, уснул, почувствовал себя лучше. Слава Тебе, Боже! Начал как-то двигаться, писать.

Пока я живу, дитя мое, буду о тебе молиться, до тех пор пока не напишешь, что ты выздоровел. А если все-таки умру, ты будешь помнить, что этот старчик заболел и умер, чтобы спасти вас.

Мужайся! Ты не один. Людей много. Ко мне приходили многие — и молитвой и постом исцелялись. Сейчас, однако, Господь меня не слышит, чтобы я узнал, что такое и лекарства, и врачи. Чтобы я стал снисходительным к другим.

Прочитал я и письма святого Нектария[221] и увидел, с каким уважением он относился к врачам и лекарствам, такой великий святой! А я, бедный отшельник, состарился в пустыне

и хотел только верой исцелять. Теперь познаю и я, что требуются и лекарства, и благодать. Итак, теперь и я буду говорить, как этот святой: «Постарайся выздороветь. Приведи свои нервы в порядок любым возможным способом и снова обретешь свою молитву и мир».

Позаботься помочь, сколько можешь, самому себе. Подчиняй себе аппетит: не ешь того, о чем знаешь, что оно вредно для твоего здоровья. Жареное, соленое, соусы, свинина, [вообще] мясное, копченая рыба, все спиртные напитки — всего этого избегай, и это тебе зачтется как пост пред Господом.

И не спрашивай, дитя мое, в своем помысле: почему одно, почему другое? Суды Божии — бездна[222].