Полное собрание творений - Старец Иосиф Исихаст

пришел к нам, снова у нас побывал, сын мой, и сказал, что напишешь. И я действительно ждал от тебя маленького письмеца. «Но мой возлюбленный сын снова меня провел», — сказал я. И лишь совсем недавно наш добрый диакон, придя, принес мне конверт. И, открыв его с бесконечной радостью, — посмотреть, что ты пишешь, — к сожалению, вместо письма нашел внутри только кляп — пять сотен[231]. Как если бы ты мне сказал: «Ешь и молчи!» Хорошо и это, дитя мое, и я на самом деле очень тебе благодарен. Но всё же это не то, что маленькое письмецо от тебя!

Ах, дитя мое! Человек никогда не бывает совершенно плохим. Есть в нем и хорошее, есть и плохое. Так что, вспоминая хорошее, молишься о нем, сочувствуешь, болит твоя душа, ты просишь о нем Бога. А в плохом виноват не он, а враг наш диавол. Поэтому не печалься, дитя мое, и не вспоминай прошлого, ибо то, что было, прошло. На мою голову свалились еще большие беды, так что твой [поступок] стал мне казаться благоуханием.

С тех пор я болезную и молюсь о тебе еще больше. Итак, не печалься. Мы — люди, чада преступления, в нас глубоко заложен грех наших прародителей. Поэтому Господь окажет нам снисхождение и, если покаемся, всё простит.

Ты же не забывай наших ночных духовных бесед, которые мы вели, когда ты приходил в мою убогую каливку, [не забывай] радостных постов, дней Масленицы, безмолвия и молчания[232], непрестанной молитвы, умилительного благоухания лилий этой смиренной пустыни, нашего дорогого отца Арсения, который готовил для тебя сладости и весело тебя поддразнивал. Вспоминай об этом. А то, что ты нас оставил, — оставь это, ибо [из-за этого] огорчаешься. Достаточно и того, что ты переносишь сейчас.

Забыл тебе написать, что теперь я построил отдельно, чуть подальше, маленькую каливку. Но она еще не закончена. И пока я живу рядом, в одной пещерке. А сделал я это, потому что мы разговаривали по вечерам с отцом Арсением и это нарушало мое безмолвие. И [вот] теперь у меня есть чудесное безмолвие.

Я самый счастливый из людей. Ибо живу без попечений, наслаждаясь медом безмолвия без всякого перерыва. И когда удаляется благодать, безмолвие, словно иная благодать, неким образом согревает меня в своем лоне. И кажутся меньшими скорби и печали этого лукавого и бедственного жития. Ведь печали и радости этой жизни следуют вперемешку, [одна за другой,] до последнего вздоха.

Поэтому и Филипп Македонский, как рассказывает история, когда к нему одновременно пришли три известия, полные радости и чести, снял свой перстень — великой ценности — и бросил его в море, чтобы лишением перстня умерить избыток радости. «Чтобы, когда придут ко мне все скорби разом, не случилось так, что я не смогу их вынести» — сказал он.

Видишь, сын мой, что, хотя они[233] и не были причастны благодати, жизненная правда умудряла их обманывать обстоятельства и проводить жизнь умеренную?

Но сколь более мы, совершенные[234] христиане, богато вкусившие дара Христова, должны проводить жизнь богомудро, благоразумно пользуясь временем[235] и мужественно терпя все печали этой временной жизни? Да, дитя мое. Ибо сколько живем — в этой жизни нет покоя. Она замешана на муках. Все [в ней] перемешано, и блажен имеющий мудрость извлекать пользу из всего. Причем, как раз то, что кажется нам плохим, приносит нашей душе больше пользы. Если только терпим это без ропота.

Во всяком случае, достойно удивления, как меняются, как кружатся все временные, все суетные [вещи] этой жизни. И становятся в одно мгновение первые последними и последние первыми[236].

Видишь, ты и сам познал на опыте, что, где бы мы ни были, сын мой, необходимо великое терпение. В пустыне — свой борения, а в миру, соответственно, — свои, многочисленные и разнообразные. Итак, мужайся. И поскольку ты избрал это бремя, неси его со страхом Божиим.

И поверь, чадо мое, что я напрягу свои изнемогшие в трудах и омертвевшие силы и попрошу Бога, чтобы не случилось с тобой какого-нибудь из тех зол, которые в безумии замышляют враги нашей веры. Однако, если тебе свыше предначертано для пользы души что-нибудь претерпеть, я прошу, чтобы Бог дал тебе душевное мужество и терпение.

Не бойся. Масоны многое задумывают и многое хотят сделать, но [это им удастся,] только если позволит Господь всех. Без Его воли, сказал Он, ни волос не падает[237], ни лист. Он разорит советы их. На данный момент нам этого достаточно. А о дальнейшем пусть подумает Бог, Которому мы принадлежим и [Которым] живем.

Ты с Бога начинай и Богом заканчивай, и не бойся восстающих на тебя искушений, ибо благодатью Христовой они как дым рассеиваются.

А что касается того твоего искушения, о котором ты говоришь, истина, как я думаю, такова: раз тебя искушает этот бес, то, видимо, совершается нечто доброе и оно раздражает беса, и он тебя искушает. Однако и ты, искушаемый, приобретаешь многое. Кроме награды за терпение, ты становишься опытным, [да] и людей узнаёшь. Если камень не ударится о камень, не появится искра, неискушенный же муж никуда не годен.

Ты многому научился, когда был здесь, многому учишься и сейчас, будучи там. Только будь разумным впредь и ходи со вниманием, познавая, какова воля Господня, потому что дни лукавы[238]. Учись благоразумно пользоваться временем[239] и обстоятельствами.

И то, что с тобой сейчас происходит, пройдет. Но снова придет что-то другое, ибо враг не успокаивается никогда. Разве не знаешь, что тот сказал Богу, когда Он его спросил об Иове[240]? В таком же, [как у Иова, положении] находится и каждый из нас.

Искушение приходит в соответствии с мерой каждого. И ты должен вытерпеть, чтобы выйти победителем. Ибо Подвигоположник Христос для того попускает нам искушения, чтобы мы одерживали победы над врагом, отмывались от страстей и достигали совершенства.