Краткая история всего - Кен Уилбер

В.: Даже при условии, что веха 2 довольно «несчастливое» обретение в процессе развития.

К. У.: Горько-сладкое, да. Но предыдущее состояние является состоянием онемения, а не недвойственности; неведения, а не блаженства. Моя собака тоже не мечется в душевных терзаниях и не мучится угрызениями совести, но освобождение ведь не состоит в том, чтобы заново вернуть себе сознание собаки. Или «зрелую форму» сознания собаки.

Нет, когда мы пробуждаемся в качестве отдельной эмоциональной самости, со всеми радостями и ужасами, которые с этим связаны, мы в действительности трансцендируем предыдущее состояние слияния. Мы в некоторой степени пробуждаемся. Мы получаем больше глубины и сознания, и этому внутренне присуща своя ценность, своя значимость. Но, как и в случае со всеми стадиями развития, за каждое возрастание сознания необходимо заплатить свою цену. Такова диалектика прогресса.

В.: Итак, а что, если всё проходит относительно хорошо на вехе 2?

К. У.: Что ж, позвольте мне сперва сказать, что если на этой вехе происходит какая-то неприятность — то есть нечто худшее, нежели та нормальная кутерьма, которую в любом случае и представляет собой эта веха, — тогда либо самость остаётся в состоянии слияния с этой эмоционально-нарциссичной стадией (и получаются так называемые нарциссические расстройства личности), либо процесс дифференциации начинается, но не находит разрешения, и образуется что-то вроде диссоциации (так называемые пограничные расстройства). Именно такую общую классификацию и этиологию мы и находим в работах таких исследователей, как Кохут, Мастерсон, Кернберг, Малер, Стоун и Гедо, если упомянуть лишь некоторых из них.

В любом случае у самости не выработано реалистичных эмоциональных границ. В нарциссических и пограничных синдромах личность, таким образом, не имеет ощущения цельного «я», и это, вероятно, одна из самых определяющих черт данных патологий. Самость либо относится к миру как расширению самой себя (нарциссическое расстройство), либо испытывает постоянное вторжение и подвергается мучениям со стороны мира (пограничное расстройство). Этот уровень патологии называется пограничным, потому что он находится на границе между психозом и неврозом. Он иногда называется «стабильно нестабильным». Растущая самость пережила мучительное расщепление на втором крупном распутье, которое ей встретилось на пути развития. Веха 3: рождение концептуальной самости

В.: Но что, если веха 2 проходится благополучно?

К. У.: Если всё проходит относительно благополучно, тогда самость более не отождествлена исключительно с эмоциональным уровнем. Она начинает трансцендировать этот уровень и отождествляться с ментальным, или концептуальным, «я», которое представляет собой начало вехи 3 и репрезентационного ума.

Этот репрезентационный ум — это примерно то же, что Пиаже называл дооперационным мышлением. В моей терминологии реп-ум состоит из образов, символов и понятий. Вы можете всё это увидеть, к примеру, на рис. 5.3.

Образы начинают возникать в возрасте примерно 7 месяцев. Ментальный образ более или менее похож на объект, который он репрезентирует, или представляет. Если вы закроете глаза и представите себе собаку, то «увиденное» будет весьма похоже на оригинал. Это и есть образ. Символ же, с другой стороны, представляет объект, но совсем не похож на объект, и это более сложная когнитивная задача. Символ «Фидо» (кличка пса. — Прим. пер.) репрезентирует мою собаку, но он совсем не похож на мою собаку. Символы возникают на втором году жизни, обычно начиная с таких слов, как «ма» или «па», а затем очень быстро развиваются. Символы доминируют над сознаванием в возрасте приблизительно 2—4 лет.

Затем начинают возникать понятия. Там, где простой символ представляет единичный объект, понятие представляет целый класс объектов. Слово «собака» представляет всех собак, а не только Фидо. Это даже ещё более сложная задача. Понятия преобладают в сознавании в возрасте 4—7 лет. Разумеется, есть базовые единицы, или холоны, сознания, так что, как только они возникают в сознавании, они продолжат оставаться в виде базовых способностей, доступных сознанию.

Но как раз когда возникают понятия, тогда своё становление начинает именно ментальная самость, концептуальная, или понятийная, самость. Когда самость начинает отождествление с этим концептуальным умом, мы получаем веху 3. Самость теперь есть не просто совокупность ощущений, побуждений и эмоций, она также является и набором символов и понятий. Она начинает проникать в мир языка, мир ноосферы, и это, мягко говоря, всё меняет. Она перешла от физиосферы вехи 1 к биосфере вехи 2, а теперь в особенности начинает входить в ноосферу вместе с вехой 3. Каждый невроз — это экологический кризис

В.: Что, по вашему мнению, является самой важной особенностью в отношении этой новой языковой самости?

К. У.: То, что эта новая самость существует в ноосфере, а ноосфера может подавить биосферу. На индивидуальном уровне это приводит к образованию невроза; на коллективном — экологического кризиса.

Другими словами, мир языка — это и вправду новый мир, новое миропространство. Теперь самость способна думать о прошлом и планировать будущее (ей свойственны время и историчность); она способна начать управлять своими телесными функциями; она способна представлять в уме вещи, которые в действительности не присутствуют в её ощущениях. Поскольку она способна предвосхищать будущее, она может волноваться и страдать от тревоги, а поскольку она может думать о прошлом, она может чувствовать сожаление, вину и раскаяние. Всё это часть её нового миропространства — языкового мира, ноо­сферы.

И именно оттого, что он существует в этом новом и более широком мире, концептуальный ум может подавлять и диссоциировать свои более низкие побуждения. То есть именно по той причине, что ноосфера трансцендирует биосферу, она может не только трансцендировать и включать, но и подавлять, искажать и отрицать. Не просто дифференцировать, но и диссоциировать. Как в индивидуальном плане, так и в массовом. На индивидуальном плане речь идёт о неврозе; в массовом — об экологическом кризисе.

В.: На данный момент давайте сосредоточимся на индивидуальном, или мы отойдём от темы.

К. У.: На индивидуальном уровне результат подавления ноосферой биосферы называется психоневрозом, или попросту неврозом. Ум может подавлять природу — как внешнюю (экологический кризис), так и внутреннюю (либидо).

Психоневроз — или просто невроз — в техническом смысле означает, что сформировалась достаточно стабильная, согласованная, ментальная самость, и эта ментально-концептуальная самость (эго) может подавлять, или диссоциировать, аспекты своих телесных влечений, побуждений, или импульсов, и эти подавленные, вытесненные или искажённые импульсы — обычно сексуальные или агрессивные, — как следствие, проявляются в скрытых и мучительных формах, известных как невротические симптомы.

Другими словами, каждый невротический симптом представляет собой экологический кризис в миниатюре.

В.: Интересно, что как таковое вытеснение и классические неврозы начинают существовать с появлением вехи 3.

К. У.: В общем смысле это так. Понимаете, в предыдущих пограничных состояниях вытеснение и подавление как таковые не особо-то и наблюдаются: самость недостаточно сильна, чтобы что-либо подавлять! Самость неспособна подавлять свои эмоции, напротив — они её всецело ошеломляют, захватывают, наводняют. Нет никакого «вытесненного бессознательного», которое можно было бы раскапывать, ибо в первую очередь нет каких-либо серьёзных случаев вытеснения. Вот почему эти состояния зачастую называются «доневротическими».

Посему психотерапевтические методы, направленные на пограничные состояния (веха 2), на самом деле известны как психотерапии, направленные на выстраивание структуры: они помогают хрупкой самости дифференцироваться, стабилизироваться и выстроить границы в отличие от раскрывающих психотерапевтических методов, нацеленных на невротический уровень (веха 3), задача которых состоит в расслаблении барьера вытеснения и воссоединении с влечениями, эмоциями и самоощущением, вытесненными более сильной невротической самостью. На самом деле одна из задач психотерапии, направленной на выстраивание структур, как раз и состоит в том, чтобы обучить страдающего пограничным расстройством способности к вытеснению!

В.: В таком случае получается, что невроз — это улучшение!

К. У.: Да, и далее вам нужно будет работать уже с ним. Смысл же, как показал Вайян, состоит в том, что сами защитные механизмы существуют в рамках иерархии развития. Типичный защитный механизм вехи 1 — это проективное отождествление, при котором самость и другой преимущественно недифференцированы. Типичные защитные механизмы вехи 2 включают в себя расщепление и слияние (слияние репрезентаций самости и объекта и расщепление «абсолютно хороших» и «абсолютно плохих» объектов). Как таковое вытеснение типично для защитных механизмов вехи 3, и они, как утверждается, в итоге уступают место «наиздоровейшему» из всех защитных механизмов — сублимации, которая просто представляет собой психоаналитически дезинфицированное слово для обозначения трансценденции.