Сын цирка - Джон Уинслоу Ирвинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уже давно было договорено, что доктор Дарувалла имеет право открывать и читать эти письма. Хотя они были адресованы Инспектору Дхару, содержание их редко касалось актерской игры Дхара или искусства озвучивания роли; вместо этого в них неизменно шла речь или о персонаже Дхара, или о конкретном сценарии. Поскольку предполагалось, что Дхар был автором сценариев и, таким образом, создателем своего собственного героя, то именно он и оказывался причиной крайнего возмущения людей, объектом их атак, – тем самым человеком, который и заварил всю эту кашу.
Пока не стали поступать угрозы убийства, а особенно пока не начались реальные убийства реальных проституток, доктор Дарувалла отнюдь не спешил читать эту почту. Но серийные убийства девушек в клетушках были публично признаны копией убийств, совершаемых в сериале про Инспектора Дхара, так что в почте на имя главного героя произошли перемены к худшему. А в свете убийства мистера Лала доктор Дарувалла был вынужден выискивать письма с наличием любого рода угроз. Он посмотрел на довольно внушительную пачку новых писем и задался вопросом, стоит ли ему при таких обстоятельствах попросить Дхара и Джулию о помощи, чтобы все это прочесть. Как будто и без того их совместный вечер не обещал быть весьма непростым! Может, позже, подумал Фаррух, если только разговор коснется этой темы.
Но, переодевшись, доктор не смог игнорировать настойчивое мигание лампочки автоответчика. Нет, ему не стоит тратить время на то, чтобы перезванивать по оставленным сообщениям, подумал он, завязывая галстук. Конечно, не мешало бы услышать, что это за сообщения, – он мог бы просто отметить их и перезвонить позже. Так что Фаррух поискал блокнот и ручку, что было непросто сделать так, чтобы его не услышали, поскольку крошечная спальня была забита хрупкими позвякивающими вещицами эпохи королевы Виктории, которые достались ему в наследство из особняка Лоуджи на Ридж-роуд. Хотя он взял оттуда только то, что не смог сдать на аукцион, даже его письменный стол был весь заставлен старинными безделушками времен его детства, не говоря уже о фотографиях трех его дочерей; они были замужем, и, следовательно, на письменном столе доктора Даруваллы были также представлены свадебные фотографии – как и фотографии нескольких его внуков. Там же были его любимые фотографии Джона Д. – скоростной спуск на лыжах в Венгене и в Клостерсе, беговые лыжи в Понтрезине и пешеходный туризм в Церматте, – а также несколько обрамленных афиш театра «Шаушпильхаус Цюрих», с Джоном Даруваллой как во второстепенных, так и в главных ролях. Он был Жан в пьесе Стриндберга «Фрёкен Юлия», он был Кристофер Мехоун в пьесе Джона Миллингтона Синга «Удалой молодец – гордость Запада», он был Ахилл в пьесе «Пентесилея» Генриха фон Клейста, он был Фернандо в «Стелле» Гёте, он был Войницкий в чеховском «Дяде Ване», он был Антонио в «Венецианском купце» Шекспира – и, наконец, он был Бассанио[44]. Шекспир на немецком языке звучал слишком странно для Фарруха. Доктора угнетало, что он потерял связь с языком своих романтических лет.
В конце концов он нашел ручку. Затем увидел и блокнот – под серебряной статуэткой Ганеши в младенчестве; маленький бог с головой слона мило устроился на коленях у человеческой матери Парвати. К сожалению, из-за ненормальной реакции на фильм «Инспектор Дхар и убийца девушек в клетушках» Фарруха теперь тошнило от слонов. Что было несправедливо, ибо у Ганеши была всего лишь голова слона; а в остальном – четыре нормальные человеческие руки и две человеческие ноги. Кроме того, бог Ганеша щеголял всего лишь с одним целым бивнем, хотя иногда бог держал сломанный бивень в одной из своих четырех рук.
На самом деле Ганеша не имел никакого сходства с рисунком того непотребно веселого слона, который в самом последнем фильме про Инспектора Дхара был подписью серийного убийцы, – тем неуместным рисунком, который киношный убийца оставлял на животе убитых проституток. Этот слон никаким богом не был. К тому же у этого слона оба бивня были на месте. Тем не менее доктор Дарувалла был категорически против слонов – в любом виде. Доктору хотелось бы спросить заместителя комиссара Патела о тех рисунках, которые оставлял реальный убийца, ибо полиция безапелляционно заявила, что они схожи с теми, что рисовал киношный преступник, то есть являются «явной вариацией на главную тему фильма». Что это значит?
Вопрос этот глубоко тревожил доктора Даруваллу, который содрогнулся при воспоминании о том, из чего родилась его идея сделать убийцу художником; источником вдохновения доктора был ни много ни мало реальный рисунок на животе реальной жертвы убийства. Двадцать лет назад доктор Дарувалла был судмедэкспертом на месте преступления, которое так и не раскрыли, ни тогда, ни позже. Теперь полиция утверждала, что убийца-рисовальщик украл из фильма рисунок насмешливого слона, но сценарист знал, откуда взялась оригинальная идея. Это Фаррух украл ее у убийцы – может быть, у того же самого убийцы. Не узнает ли реальный убийца в самом последнем фильме про Инспектора Дхара копию самого себя?
Я, как всегда, не в своем уме, решил доктор Дарувалла. Кроме того, он решил, что должен сообщить эту информацию детективу Пателу – если, так или иначе, заместитель комиссара этого еще не знает. Но каким образом Пател узнал бы об этом? – задавался вопросом Фаррух. Привычка домысливать и предугадывать была второй натурой доктора. В клубе «Дакворт» он был поражен хладнокровием заместителя комиссара; кроме того, доктор Дарувалла не мог избавиться от впечатления, что детектив Пател что-то скрывает.
Фаррух прервал нежелательные мысли так же быстро, как они пришли к нему в голову. Сидя рядом с автоответчиком, он, прежде чем нажать на кнопку, убавил громкость. Так пока и не обнаруженный, тайный сценарист включил прослушивание сообщений.
Собаки с первого этажа
Услышав жалующийся голос Ранджита, доктор тут же пожалел о том, что вместо автоответчика хотя бы на минуту не присоединился к компании Дхара и Джулии. Будучи на несколько лет старше доктора, Ранджит тем не менее сохранял в себе как непомерные ожидания, так и юношескую гневливость; он занимался бесконечной рассылкой брачных объявлений, что доктор Дарувалла считал неприемлемым для медицинского секретаря, которому уже
