Секта-2 - Алексей Колышевский

Спустя несколько дней перезвонил Мушерацкий, был корректен, накрахмаленно-вежлив. Поинтересовался, последовала ли она его совету.

– Да, разумеется. Большое вам спасибо, – искренне поблагодарила его Настя.

– Я рад, что смог вам хоть чем-то помочь. Старичок произвел на вас впечатление?

– О да. – Настя прикрыла глаза, вспоминая библейский образ Горшкова. – Правда, после беседы с ним осталось еще больше вопросов…

– Хотите это обсудить? Можем встретиться! – немедленно отреагировал чекист.

– Нет, спасибо, я пока не готова. Быть может, немного позже, – взмолилась Настя и получила в ответ заверения в том, что может располагать Мушерацким в любое время, он «подскочит», куда ей будет угодно.

– Я у вас приоритет номер один? – с усмешкой спросила она.

– Да бросьте вы. – Насте показалось, что Мушерацкий обиделся. – Я от всей души, а вы о каких-то приоритетах. Давайте сменим тему? Вы работу нашли?

– Пока что нет. И не искала вовсе, было так много всего. А зачем вы спрашиваете?

– Вам бы это здорово сейчас помогло, Анастасия, – в отеческой манере произнес он. – Вам надобно отвлечься от всяких мыслей вроде поездки в Затиху, например. Вас ведь это гложет, не так ли?

– Знаете что, довольно! Всего хорошего! – вспылила она.

– До связи, – буркнул чекист и отключился.

На следующий же день ей сделали предложение о работе. Не совсем то, на что она рассчитывала, но тем не менее вариант вполне приемлемый. Одно из литературных агентств искало «менеджера по работе с авторами» и обещало вполне приличные деньги, так было сказано в объявлении. Когда Настя пришла на собеседование, оказалось, что суть вакансии совершенно в ином.

– У нас тут очередное модное поветрие, – сказал ей проводивший собеседование человек, представившийся директором агентства, антрепренером. – Наши так называемые «звезды» поголовно обуреваемы желанием состояться на литературном поприще и вовсе не против, если к их многочисленным титулам присовокупится еще и громкое имя «писатель». Ничто не вечно под луной, на Западе такое явление встречается сплошь и рядом. И там и тут полная схожесть, в том смысле что звезда – она только светит, но не греет. То есть с литературой эти люди не дружат. Их по шкале Довлатова нельзя причислить даже к мастерам дубового пера. Вот, например, певице одной известной, – директор агентства подмигнул Насте, – не стану вам называть ее фамилию, но это и не важно, она лишь одна из многих, так вот, ей книгу писали сразу семь человек.

– Написали? – усмехнулась Настя.

– А как же! И знаете, неплохо получилось. Она же звезда, у нее имя, ее раскручивать не надо, как какой-нибудь талант-самородок из глубинки. Она сделала презентацию, на которую привалило аж шестьсот человек! Прессы, конечно, куча, репортеры из светской хроники, все чин чинарем. В итоге звезда довольна, уже без стеснения называет себя писательницей и говорит, что в ближайшее время засядет за новый роман. Мы довольны, так как получили от звезды хорошие комиссионные, и издательство, куда мы этот коллективный труд пристроили, довольно, что, не вкладывая денег, заработало на тираже.

– А те семеро? – Настя давно поняла к чему он клонит. – Им-то как?

– Им? – Брови директора удивленно изогнулись и стали похожи на разломанную пополам подкову. – А что им? Им деньги, естественно, заплатили. Причем и мы что-то подбросили, и певица раскошелилась. Понимаете, о чем я? Улавливаете суть?

– Думаете, я вам подойду? – Настя для виду решила поиграть в простушку, но директор был калачом тертым и с лукавой улыбочкой вытащил из ящика стола несколько английских журналов, прекрасно Насте знакомых, оттого что в них когда-то были напечатаны ее статьи.

– Я свободно читаю по-английски, на моем месте иначе и быть не может. И мне нравится вот это, – он выразительно кивнул на стопку журналов, – нравится, как вы пишете. Есть много таланливых писательниц-женщин, но лишь писатели-мужчины гениальны. У вас тот редкий случай, когда журналист изначально пишет слишком хорошо, чтобы быть журналистом, и вы пишете почти как мужчина, то есть а-ля Вирджиния Вульф. Очень хорошо. Я бы никогда не поверил, если бы вы сейчас не сидели передо мной, что это статьи вашего авторства. Великолепно!

– Лесть для художника важнее секса, – задумчиво произнесла Настя. – Спасибо на добром слове. Так вы мне хотите сделать какое-то конкретное предложение?

– Именно! – Директор внезапно выскочил из-за стола, на цыпочках пробежал по кабинету, приоткрыл дверь и выглянул в коридор с явным намерением убедиться, что их никто не подслушивает. Повернув книзу флажок дверного замка, он вернулся на свое место и, навалившись на стол, пристально поглядел на Настю.

«Все окололитературные люди немного с приветом. Вероятно, потому что им приходится слишком часто читать неопубликованные рукописи, а в них порой встречается изумительный бред, – подумала Настя. – Но лучше так, чем быть в шкуре того же Ромы и работать в торговле среди интриг и людской гнили».

– Предложение вот какое, – начал было директор и вдруг прервал сам себя, вполне театрально закрыв рот ладонью: – Но дайте слово, что никогда, никому – это первейшее условие! – Удовлетворившись ее кивком, продолжил: – Есть один государственный человек. Чиновник очень высокого ранга. Я с ним имел несколько встреч, и он крайне заинтересован в том, чтобы сделать книгу. Заметьте, я не сказал написать, я сказал сделать. Он даст материал, может быть, поделится какими-то своими идеями, даже наверняка именно так и сделает, а вы напишете. Да, чуть не забыл! – Директор хлопнул себя по лбу. – Вы христианка?

– Разумеется.

– Если хотите получить эту работу, вам придется сказать, что к христианству вы не имеете отношения. Ваш наниматель очень строг на сей счет. Еврей, сами понимаете… И я вам очень – слышите? – очень рекомендую на этот счет не ерепениться. Игра будет стоить свеч, поверьте мне. Как вам предложение?

– А я еще предложения-то от вас никакого и не услышала, – мило заявила Настя с самым невинным видом, и директор агентства даже подпрыгнул в кресле, до того ему понравился этот ее переход в практическую область. Как говорил товарищ Бендер: «Ближе к телу!»

И он написал ей на бумажке несколько цифр, которыми она осталась вполне довольна и, в свою очередь, поставила свою подпись под трудовым контрактом. «Все заготовил заранее. Хитер. Верно, знал, что я соглашусь. И я соглашаюсь, а куда мне иначе? После Би-би-си работать в любом, пусть и московском издании – это явная деградация и способ нажить себе кучу врагов-завистников». Получив от директора телефон своего высокопоставленного пациента (Настя предпочла именно это определение – «высокопоставленный клиент» звучало бы чересчур двусмысленно) и сведения о том, где находится касса, куда завтра ей следует явиться за авансом, Настя покинула литературное агентство. Перед выходом, отразившись в большом коридорном зеркале, она на мгновение задержалась, скорчила забавную рожицу, приплюснула указательным пальцем нос и вслух изрекла шамкающим подвизгивающим голоском:

– Поздравляю вас, милочка! Вы стали литературным негром.

Тем же вечером она набрала номер «государственного человека», на поверку оказавшегося сенатором, и получила от него предложение встретиться через пару дней в обеденное время в месте, название которого сенатор произнес молниеносной скороговоркой. Он вообще говорил очень быстро, словно захлебываясь, и Настя вынуждена была переспросить. Он повторил, у девушки вытянулось от удивления лицо, но она лишь покорно записала адрес и попрощалась. Бумажку с адресом убрала в сумку, повозилась с сынишкой, пока тот, до изнеможения довольный маминым вниманием, не уснул прямо на ковре, и Настя перенесла его, совершенно сонного, в кроватку. Кое-что не давало ей покоя, и она, подозревая, что не сможет уснуть, пока не удовлетворит собственное любопытство, уселась за компьютер, зашла в «Гугл» и принялась собирать сведения о прежде не интересовавшем ее предмете. Забила в поисковую строку одно из слов, записанных ею под диктовку сенатора. Тяжелое, глухое, нездешнее слово – каббала. Он назначил ей встречу в центре изучения этого модного явления, или науки, или еще чего-то, о чем Настя узнавала все больше с каждой новой предоставленной ей «Гуглом» страницей. Засидевшись далеко за полночь, она лишь усилием воли заставила себя оторваться от монитора и, уже лежа в кровати, долго еще не могла заснуть, будучи не в состоянии успокоиться – такое сильное впечатление произвело на нее все, что удалось найти и прочитать.

– Посмотрим, посмотрим, что это за зверь такой, что за премудрость. Здесь, оказывается, дело-то вовсе не в красных нитках и не в Мадонне, здесь все, что называется, по-взрослому. Страшно…

Она уснула, и сон, приснившийся ей, был на удивление ярким. Будто идет она по какой-то деревенской улице, а вдоль нее старые дома, обветшавшие, серые. Огороды с покосившимися плетнями, вместо грядок бурьян в пояс, а впереди черными клубами валит дым, будто там пожар и горит что-то большое, основательное…